Пошли они снова к квартире, он стал печать с двери отколупывать, а Катерина рядом чуть не плакала: пап, не надо, заберут! Но он сказал, что ничего с ними не сделают. Но пока он отколупывал, пришел милиционер и с ним два амбала молодых. Взяли его под руки и вынесли во двор. Катька ревела белугой, а он и вырваться не мог, только матерился. Ну, в конце, отсидел он сутки в отделении за хулиганство, но принесли ему кое-какие Маринкины вещи - кофты какие-то, сумку, книжку записную, а зачем она ему? Хотел все это выкинуть, но Катька сказала:
- Пап, не надо, не бросайся. Давай уедем поскорее!
Когда Санька отпустили, на улице к нему подошли те два амбала, дали по загривку так, что он об стену шарахнулся, и сказали тихо, ненавязчиво: "Если, дурень деревенский, еще припрешься, по стенке размажем не только тебя, но и твою девку и всех остальных, мы знаем, где ты проживаешь". Ему не хотелось, чтобы они поняли, что он струхнул, и сказал, хорохорясь, хотя затылок ныл, как нанятый:
- А чего вы наезжаете? Я - брат родной! Маринкин.
- Вот и забудь об этом, - ласково сказал один из амбалов и двинул Санька под вздох так, что он откинулся, и Катерина говорит, что час лежал как мертвый, а она кого ни звала - никто не остановился.
И вернулись они с Катериной домой, в Супонево. Рассказал он Татьяне про все, но она разбушевалась, что он дурак, что не так надо было делать, но Катька что-то пошепталась с матерью на кухне, и Татьяна больше разговоров не затевала насчет квартиры.
Только один раз слышит Санек, как она ночью плачет и вздыхает, он и подлез к ней, приласкал… а уж потом спросил: "Чего ты ревела?" И она опять разревелась и сказала, что они - несчастные, что ничего у них никогда не будет - ни денег, ничего, что он - беспрокий и его побили именно за это.
И сейчас Санек все это вспоминал, и снова у него разгорелось желание что-то урвать, кого-то прищемить, что-то сделать. Может, ребят своих собрать да в Москву рвануть? И там накатить на всех этих? Да и узнать, кто квартиру занимает… Такая вдруг в нем злоба открылась - мочи нет.
Да ладно, чего теперь об этом думать. Надо в Москву мотать, тем более, что у него на бумажке где-то адресок Лерки, подружки Маринкиной, записан. Пока он еще не совсем пьяный был на поминках, адресок - сообразил - взял. Может, она чего знает.
Утром сурово собрался, похмелился маленько, взял из комода деньги. Сказал, что едет в Москву разбираться (Татьяна не посмела спросить - с чем или с кем?), и отбыл.
Лера без Марины совсем захирела. Не было волевого начала, идеи, пакостей, ссор, пьянок с откровенными разговорами - ничего не было, потому что не было больше Маринки. И денег не у кого было перехватить, клиентуры, естественно, тоже не было, так как везде всего навалом, и Лерка (Лерка!) пристроилась мыть полы в доме, в подъездах, всю эту харкотину вычищать. Единственная радость - в магазин сбегать, продуктов купить, кого-нибудь пригласить… Хотя и приглашать-то особенно некого… Разве что самой себе, любимой, праздничек небольшой сварганить.
Вот и сейчас Лерка сидела в старом халате и в полной тоске смотрела в окно.
Тут и раздался звонок. Лерка даже вздрогнула - кто бы это мог быть? Неужели сестра из Минска приехала? А у нее дома - шаром покати - поленилась вчера сходить в магазин, провалялась целый день на диване после уборки треклятой. Лерка крикнула: "Сейчас!" - и помчалась переодеться. Натянула приличный свитерок, надела брюки, мазанула по щекам и губам помадой, распушила волосы, с дивана и кресла прихватила бельишко и халат… Ладно! И пошла открывать.
Перед ней стоял сумрачный Санек, брат покойной Маринки, кровный папаша Сандрика. Лерка так ему обрадовалась! Скорее даже не ему конкретно, а свежему человечку, да еще Маринкиному брату!
Она бросилась к нему, как к родному, что Санек с удовольствием отметил - взыграло ретивое, и он с ходу решил, что сегодня останется у Лерки.
Поэтому суровость с него как рукой сняло, и он уже вполне веселый вошел в квартиру. Осмотрелся. Ничего. Однокомнатная, но не маленькая. Лучше, чем была у Маринки - Саньку там не нравилось - заставлено все, завешано, в комнате двинуться негде, а холл этот поперек себя шире. А тут - все, как надо.
Лерка засуетилась, заспешила:
- Сейчас в магазин сбегаю, вчера не успела…
Схватила из "стенки", из ящика деньги и побежала было, но Санек солидно остановил ее, дал тоже денег и сказал, чтобы она купила водки: на серьезный разговор Санек приехал. Лерка была счастлива: наконец-то жизнь, а не что-то неизвестно что. И помчалась со всех ног в магазин. Накупила всякой всячины. Бегала от прилавка к прилавку, старалась выбрать что получше, покрасивее - вспоминала при том все время Маринку: как та умела и купить, и приготовить, и уложить все красиво, да ведь у нее и посуда какая была!
Лерка уж сегодня расстарается, вспомнит все Маринкины советы и ее умение, и стол получится на славу - не ради Санька, а ради памяти Маринки. Да и Санек, по большому счету, мужик неплохой! Его бы отмыть да приодеть, и чтоб не попил недельку-другую… Тут Лерка себя одернула - дура все-таки она. Ну чего на чужого детного мужика глаз положила? Совсем ума лишилась. Но развлечься можно. Однако Санек упомянул: разговор какой-то… Да и у нее кое-что имеется сказать. Хоть Маринка и не все ей рассказывала, но все же… Например, Лерка знает, что Санек своего первенького уже давно схоронил. После неудачного визита Санька к Наташе Маринка решила с ним не связываться и через некоторое время сообщила, что помер сыночек-то… И еще много чего знает Лера!
Первую рюмку Лерка предложила выпить за упокой души Марины, не чокаясь. Санек кивнул и как-то почувствовал угрызения совести, что он-то, брат, и не подумал об этом. И стол какой! Такого стола он со времен гостеваний у Маринки не видел!
А Лерка выпила, загрустила и сказала:
- Господи, вот ведь недавно сидели с ней вместе, выпивали, говорили, и р-раз - нету человека. Кому понадобилось ее грохать? Хотя делишки там были темные… - Какие? Лерка, как и Наташа, старалась об этом не думать. "Меньше знаешь - лучше спишь…" Но все равно, Маринка добрая девка была, сочувственная…
Выпили они, Санек и Лерка, по второй - тоже за Маринкину память, и Санек решил, что пока не напился, надо заводить разговор - ведь ради этого он приехал - не ради же курей жареных да рюмки…
- Слушай, Лер, - начал он, отодвигая рюмку и думая о том, как половчее сказать. - Я к тебе с разговором. Вот ведь какое дело… Я ведь, ты знаешь, Маринкин единокровный братан. А квартира на нее записана и приватизирована. Значит, я - наследник, единственный.
Лерка хотела что-то сказать, но он остановил ее:
- Ты помолчи, послушай. Я ведь ходил в домоуправление. Там мне ихняя начальница, Аллой зовут, сказала, что надо идти в муници-па-ли-тет. Я и собрался, только девку свою хотел в квартире оставить - чего ей со мной таскаться… Стал дверь вскрывать, тут на меня и наехали. - Санек поведал Лерке свою печальную историю. - Вот так вот… Но я все равно это дело не оставлю. Надумал вот к тебе приехать, посоветоваться, ты же все тут знаешь. Не бойся, не в обиде будешь, если мы это дело сварганим.
Санек употел от такой длинной и умной речи - не давалось ему Маринкино умение вести разговор, уже не говоря об идеях, которыми она была полна.
А Лерка от души ржала. Чуть со стула не падала.
- Чем ты со мной делиться-то будешь? Колотушками и фингалами? Дурак ты, Санек, правильно Маринка про тебя говорила! Да в квартире той уж давно живут, может, парни те, но, наверно, кто повыше. Ты и не суйся туда.
Лерка снова захохотала и сказала:
- Давай лучше выпьем. Маринку помянули, теперь - за наше здоровье. Ты вот не думал, кто ее грохнул? Не знаешь? Нет. И я не знаю. Может, и за квартиру? А убийца где? В тюрьме? Держи карман шире. Гуляет себе, посвистывает. Так что, Саня, если хочешь еще пожить, забудь и думать о квартире. Давай выпьем.
Санек туго задумался. Да, куда ни поверни, права Лерка. Это вчера его спьяну понесло - пойти воевать. С кем? И как? Если менты заодно с теми парнями были!
А Лерка меж тем тоже думала. И надумала. Но для этого ей нужен был мужик, и лучше - если не просто мужик, а Санек. И вот он здесь! "Перст судьбы", - сказала бы Маринка. Но как-то немного боязно было раскрываться Саньку. Ведь она его совсем не знает. Семья у него, дети, жена, сам - сильно пьющий… Все это минус. Все это против него. Она ему расскажет, втравит, а он либо не сделает - запьет, как не раз уже бывало, либо сделает и пошлет ее куда подальше. Скажет: "Я тебя знать не знаю". Все может быть. Но!.. "Кто не рискует, тот не пьет шампанское", - так тоже говорила Маринка и всегда рисковала.
И Лерка решилась:
- Сань, у меня лучше мысль есть. - Теперь надо было ему все рассказывать. Как он это примет? Ох, завариваешь ты кашу крутую, Лерка!
Санек посмотрел на нее без особого интереса, - какая у нее мысль, что эта бабенка может?! Вот Маринка - та бы надумала!
Лерка вздохнула и сказала, как в холодную воду прыгнула:
- Сынок твой жив-здоров, ну, который от Наташки…
Санек вытаращил глаза:
- Ты че, дуришь меня? Он же помер!
Лерка опять расхохоталась:
- Здоров он и весел! И тебе того же желает. Просто Маринка не успела выкрутить из этого ничего. Так вот. Теперь мы попробуем.
Санек не мог прийти в себя: как - жив? Как - здоров? Откуда ей это известно, ведь Маринка сказала… Ей-то чего от него скрывать было? Вместе чего-нибудь и скрутили бы.
А Лерка продолжала:
- А вот с этого дела я комиссионные возьму. Потому что сам бы ты ни в жизнь не узнал! Понял?