Хорошо поели, похмелиться Лерка Саньку дала совсем немного.
Собрались. Поехали.
По дороге Лерка шепнула Катьке:
- Ты ничему не удивляйся, после все расскажем, держись так, будто все знаешь. Брат у тебя есть, большой, взрослый, а та, к кому едете, - его мать, но не родная, а приемная. Поняла? И мне потом всю правду выложишь! А то отец забудет чего…
Катька, конечно, ничего не поняла, но кивнула.
Лерка перекрестила их и сказала, что ждать будет в метро, в тепле: сколько надо, столько и будет ждать. И пошла не оглядываясь. А Санек чуть штаны не намочил. С Леркой было не страшно, когда она рядом, а тут… Посмотрел на Катьку, та тоже тряслась, как осиновый лист, и захотелось Саньку убежать отсюда, никаких денег не надо, лишь бы спокойствие. И сын ему этот не нужен. Тогда был нужен - жалел маленького и Наташку любил, а сейчас что? Где она, Наташка? Да и не нужна она ему сто лет, как и сын этот.
Но дело начато, и перед Леркой стыдно.
В квартиру позвонил тихенько, звоночек еле брякнул, но дверь тут же открылась.
На пороге стояла седая старуха, крепкая еще, видно, но худая, как щепка, и глаза под очками как у рыбины торчат.
У Санька в животе похолодело.
- Здравствуйте, - сказал он и вдруг стащил с головы кепку.
Старуха резко спросила:
- Погорельцы? Беженцы?
Санек замотал головой - нет.
- А кто же тогда? - удивилась старуха, вглядываясь своими очками в них обоих.
Санек забормотал:
- У меня до вас разговор есть, - и замолчал.
Старуха удивилась:
- Что за разговор? Денег вам надо? Так и скажите!
И стала рыться в кармане халата, но Санек, уже почти плача, прошелестел едва:
- Да не надо нам денег…
- А чего же? - уже злобно сказала старуха, - мне некогда здесь с вами стоять. И холодно. Говорите, что вам надо, (а сама от двери не отходит. Правильно говорила Лерка - "стерва"!)
- Надо поговорить, - откашлявшись, сказал наконец более-менее ясно Санек.
- Ну, так говорите, - приказала старуха.
"…Придется здесь говорить, в квартиру она его не пустит - как пить дать!"
И Санек сказал (Катька почему-то отошла на шаг назад - испугалась, что ли, этой злыдни?):
- Я - отец кровный вашего сына, Сандрика. (Еле имя вспомнил, надо же так назвать, как собачонку!)
И замолчал, как умер. А чего еще говорить?
Старуха подбоченилась, рыбины-глаза будто поджарились.
- Опять двадцать пять? Сколько вас там, Сандриковых родственников? Может, все скопом и приедете? Чтоб сразу уж от вас отделаться!
Санек прохрипел:
- Я только взглянуть на него хотел, - и вдруг, сам не зная, как и почему, заплакал горько.
Катька бросилась к нему, заревела:
- Пап, не надо, уйдем, пап!
Старуха вдруг притихла, подумала там чего-то своей головой и сказала:
- Ладно, заходите.
Санек двинулся было в квартиру, но Катька уперлась - не пойду.
Старуха остро глянула на Катьку, на Санька, утиравшего слезы, и сказала сурово:
- А ну, входите, хватит тут представление устраивать! Девушка, а вы не упирайтесь, видите, отец идет?
В общем, втиснулись они в квартиру. Хорошая квартира, обставленная, картинки на стенах висят, книжек много…
И загрустил, и обозлился Санек: почему это одним - все, а другим - шиш? Его сыночек, видно, здесь сладко ел и пил и не тужил, а его девки, деревенские дуры, живут только что не в хлеву…
Старуха провела их на кухню.
Стащила с Катьки куртку, беретку, бросила суховато Саньку:
- Снимайте вашу одежку, вон вешалка.
Налила им чаю. Села напротив них и приказала:
- Рассказывайте. Кто вы, что и откуда. С Украины? - и усмехнулась.
- Почему с Украины? - удивился Санек, теперь ему было уже не так страшно - все сказано.
- Да я так, - снова усмехнулась старуха и спросила: - А откуда же?
- С Волоколамска.
Старуха вроде бы чего-то поняла.
- Из Супонева? Так, кажется? Вы - Саша?
Знает. Надо же!
- Ага, - сказал Санек и замолчал.
Старуха глянула на Катерину:
- А это ваша дочка? Как зовут?
- Катерина, - ответил Санек, потому что Катька все еще сопливилась помаленьку.
А Марья смотрела на них и понимала, что теперь вот - правда. Да и похож был Сандрик на отца. Только этот огрубелый, видно, пьющий и - нищий. У Марьи заболело сердце. Господи, как же он одет! А девочка! Видно, собирали одежку - куртка явно не с ее плеча, линялые джинсы, берет идиотский, старушечий! Она готова была плакать над ними, так ей было их жаль. И, видно, папа - дурак дураком. А откуда ему умным быть? Боже, как же складываются судьбы! А "его женщина" живет в благословенной стране. Посол! Боже мой! Сандрик - красавчик, испорченный, правда, но умненький, обаятельный… И это его отец и сестра! Бедные, бедные… Все - бедные. И Наташа! Да, и Наташа. Главное - она. И этот дурачок! И ее Сандрик! И она…
Марья почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она даст им денег. У нее есть доллары, чьи, она уже и не упомнит. Наташины или Сандриковы… Они не просят, но она даст!
Марья вскочила и пошла в комнату.
Там она подумала мгновение - сколько же дать? Взяла двести. Мало, конечно, но ведь папаша-то пьющий. Просадит все! Нужно девочке отдать и сказать ей, чтобы приезжала. Не по-божески как-то - брат и сестра, а не знают друг друга и живут словно в разных мирах.
Она пошла в кухню. "Как их ей предложить? Да просто дать".
- Вот, - сказала она, протягивая деньги Катьке, - возьмите… Это от Сандрика. Если бы он был здесь, я знаю, он бы дал обязательно.
Катька деньги не брала, даже руки за спину спрятала.
А Санек обомлел - доллары!
Он хотел было протянуть руку за ними, но старуха явно давала их Катьке, а та, дура, не брала.
Тогда старуха сунула их Катьке в карман куртки.
Катька снова заревела.
Тогда заплакала и старуха, приговаривая:
- О, господи, да что же это такое! Господи, Боже мои милостивый!
Она вскочила со стула и сказала:
- Я сейчас вас обедом накормлю…
- Да нет, мы пойдем… - забормотал Санек, и тут ему пришло в голову - хорошо, что пришло! - что вроде бы они за деньгами приходили. Дали им денег - они и смылись.
И Санек солидно произнес:
- Это ладно все, спасибочки, а вот как мне сынка повидать, я ведь за этим пришел. Чувствую плохо, может, в последний раз…
Марья задумалась: "…Как быть? Нельзя отказывать в такой просьбе. Но Сандрика сейчас нет в Москве".
- Вот что, Саша. Сандрика сейчас нет. Он в отъезде, но скоро должен приехать. Я обязательно устрою вам встречу. И с сестрой тоже.
Марья улыбнулась Кате, а та смотрела, набычившись, уже не нюнилась.
Санек приободрился и сказал:
- Дак у него еще сестра, старше Катерины, Наталья (Марью укололо в сердце - вот и дочку первую ее именем назвал!) и братик Витька…
"…Господи, какие же они, должно быть, нищие!"
- Позвоните мне, Саша, через недельку. - И Марья быстро написала номер телефона. - А как вы меня разыскали? - вдруг спросила она.
Санек замялся, но слава богу, они с Леркой это обговорили.
- Дак ведь я Маринкин брат родной. Наташа-то ее подружка была… У меня книжка осталась, отдали мне, ну и там адрес ваш и Сандрика…
"…Час от часу не легче! Она и забыла, что Саша - брат той Марины!!! Нет, надо еще с ним встретиться…"
Санек уже вставал и говорил:
- Поедем мы, нас мать заждалась, мы ж ей ничего не сказали…
- Как? - встрепенулась Марья. - Вы обязательно должны ей все сказать! Слышите, Саша?
В общем, наконец ушли они, сопровождаемые улыбкой Марьи и ее заклинанием, что он обязательно позвонит.
"…Позвоню! Я еще сыночка обдеру как липку!"
И Санек бодро, подгоняя еле плетущуюся Катьку, зашагал к метро, выудив у нее из кармана деньги.
Лерка кинулась им навстречу, остро поглядывая то на одну, то на другого.
- Ну, как? Что? Сандрик был? Рассказывай, я до дома не дотерплю. Давайте сядем на скамеечке, и ты коротко расскажешь, - тараторила Лерка, ведя их к широкой скамье в вестибюле метро. Они сели. Катька мрачно уставилась на пол.
- Ну? - чуть не заорала Лерка.
- Чего орешь? - недовольно сказал Санек. - Сандрика нет. Он в отъезде…
- Врет, - твердо заявила Лерка.
- Нет, не врет, - возмутился Санек. - Сначала милицию хотела, я ее уломал. (Катька мрачно глянула на него, но он не заметил. Заметила Лерка.) Тогда в квартиру пустила, на кухню, и стала плакать, что, мол, мне верит и все такое, помогла бы нам сейчас, да денег нету, все Сандрик забрал. Вот, - Санек вытащил бумажку с телефоном, - дала мне, чтоб звонил через неделю. Приедет Сандрик, тогда и даст.
Лерка размышляла: "Похоже на правду".
Она вздохнула и хотела уже было сказать это, как вдруг Катька, срывая с головы беретку, завопила дурным голосом:
- Пап, чего ты врешь?! Она же дала деньги, дала нам деньги! Чего ты врешь?!
Лерка и Санек помертвели, они даже не двинулись, а эта психованная рухнула на скамейку и забилась в истерике.
Наконец Лерка повернулась к Саньку:
- Сволочь поганая, что бы ты имел без меня? Рваные портки? А ну давай мне мое! - и схватила его за рукав: - Вот я сейчас милицию позову, скажу, что деньги у меня спер! Кому поверят? Тебе, рвани-пьяни? Мне поверят! А ну давай!
Тут снова заревела Катька, на них стали оборачиваться, шептаться - не хватало еще милиции.
Санек крякнул и сунул Лерке сто долларов.
- Давай больше, чего тянешь?
Катька подняла враз опухшее лицо: