Поняв, что перепалка между родителями закончилась, Шон успокоился и усмехнулся.
- Мьюффи может есть все подряд.
Кэрли подложила салфетку ему под подбородок.
- С чего ты хочешь начать?
Глаза мальчика вопросительно округлились.
- Я не могу есть лежа.
- Неужели? А ну, открывай рот пошире.
Шон нехотя подчинился, и Кэрли аккуратно положила ему в рот кусочек яйца. Он пожевал, потом скривил лицо.
- У-у-х, - выдохнул он, с усилием проглотив еду.
К кровати подошел Итен.
- А если я принесу тебе чего-нибудь повкуснее?
Шон посмотрел на мать.
- Можно?
Кэрли положила вилку на тарелку.
- Почему нет?
- Я вернусь через двадцать минут, - сказал Итен.
Он взял Кэрли за подбородок и поцеловал.
- А что принести тебе?
Ей очень хотелось высказать ему все, что скопилось за эти дни, но она сдержалась.
- Ничего не надо. Я доем то, что осталось. Почему это должно пропадать?
- Можно взять домой для Мьюффи, - сказал Шон.
Когда Итен ушел, Шон закрыл глаза и откинулся на подушки. Кэрли подумала, что он опять уснул, но Шон вдруг открыл глаза и спросил:
- Как ты думаешь, в котором часу лучше позвонить Андреа?
- Ты действительно скучаешь по ней?
- Да. Но только не говори ей.
- Почему же?
- Она все время будет напоминать мне об этом.
- Хорошо, - Кэрли улыбнулась. - Скажу тебе один маленький секрет - она тоже скучает по тебе.
- Тогда почему она все еще там?
- Наверное, из-за меня.
- Сколько можно сердиться на тебя из-за того, что ты не рассказала ей о Дэвиде? - возмутился Шон.
- Думаю, про это она уже забыла.
- Тогда, что же ей мешает простить тебя?
- Она не знает что сказать мне.
- Ты смеешься. Андреа всегда знает что сказать.
Шон остановился и помолчал.
- А-а-а, я догадался, что ты имеешь в виду. Ей не хочется признаваться тебе в том, что она всегда обо всем говорит не думая.
Кэрли погладила сына по голове.
- Я люблю тебя.
Он взял ее руку и крепко сжал ее.
- О, я тоже.
- Что это значит? - поддразнила его мать. - Что ты тоже любишь себя?
- Ты сама знаешь, что я хотел сказать.
- Да, знаю, - мягко сказала она, испытывая огромное удовольствие от происходящего.
- Скажи, что бы ты сейчас сказал Андреа?
Шон чуть испуганно посмотрел на мать.
- Ты думаешь, я сказал бы ей, что я люблю ее?
- А разве нет?
- Да, но я не собирался говорить ничего такого.
Кэрли заколебалась.
- Ты не будешь возражать, если я скажу ей об этом?
Мальчик на секунду задумался.
- Хорошо. Но не очень распространяйся на эту тему.
- А если я так и сделаю?
Шон протестующе застонал.
Кэрли знала, если она сейчас поцелует сына, он сделает вид, что ему это жутко не нравится. Ну и пусть. Она сделает это для себя.
Шон в ответ поцеловал ее.
Глава 19
Дэвид откинулся на спинку кресла, пристально всматриваясь в экран компьютера. Он и раньше сталкивался с трудностями, когда писал, но в этот раз все было по другому. Идеи о возможном пути решения проблем своего героя возникали у него в голове, но как только он начинал излагать их на бумаге, мысли исчезали или казались неинтересными.
Ясно, что в последнее время жизнь его принимала самые неожиданные обороты, но он не в силах был изменить что-то. Кроме того, если сейчас причиной всех проблем он считает Андреа, то что же будет, когда она через пару дней уедет? Он останется со своим героем, стоящим на улице с кейсом и тремя детьми, и с двумястами страницами, которые еще необходимо сочинить, описав в них благополучное разрешение всех проблем героя.
Дэвид не думал, что предстоящий отъезд Андреа будет восприниматься им так болезненно. Он заставлял себя верить в то, что она навестит родных и через неделю вернется назад. Но ему становилось все труднее и труднее лгать самому себе. Приехав домой, она обнаружит кучу интересных вещей, которые не дадут ей возвратиться к нему.
Дэвид немало потратил сил, отговаривая девочку лететь первым же самолетом в Америку, когда она узнала о том, что случилось с братом. Она с трудом согласилась отложить отъезд на четыре дня, не больше, чтобы не оставлять занятия в школе до пасхальных каникул. За это время и Шон переберется из больницы домой.
Дэвид прекрасно понимал, что окунувшись в прежнюю жизнь, Андреа не захочет покинуть ее снова. Ему же придется довольствоваться общением по телефону и, может быть, парой недель на летние каникулы. А разве не в этом заключался смысл предпринятого ими? С другой стороны, разве то, что девочка задержалась в Лондоне дольше, чем рассчитывала Кэрли, и о чем они договаривались с ней, не позволяет ему надеяться, что Андреа останется с ним навсегда?
Однако, все считали, что она лишь погостит в Лондоне какое-то непродолжительное время. По крайней мере так было задумано. Кто же мог предполагать, что она пробудет в Лондоне так долго, или, что он так сильно привяжется к ней?
Чувство потери уже омрачало душу Дэвида. Он пытался успокоить себя тем, что после отъезда Андреа жизнь его войдет в прежнюю колею. Книга будут писаться одна за другой, издатели будут счастливы, и Виктория будет довольна. Все встанет на свои места. Но Дэвиду еще никогда не становилось лучше от самообмана. Теперешнее положение не было исключением.
Дэвид обернулся, не услышав, а скорее почувствовав, что кто-то вошел в кабинет. Он хотел уже возмутиться таким вторжением, когда увидел, что это Андреа.
Еще давно, когда девочка только что приехала, она заинтересовалась работой Дэвида, и он попытался объяснить ей, как пишет книги. Тогда же он специально подчеркнул, что когда работает, и дверь кабинета закрыта, лучше его не беспокоить без особой надобности.
Но Дэвид не учел, какой смысл вкладывает молодое поколение в слово "особый".
- Извини, что беспокою тебя, Дэвид, - сказала Андреа, неуверенно переступая порог комнаты. - Если ты сейчас очень занят, я зайду позже.
- Ничего, все нормально, - ответил Дэвид и повернулся к девочке.
Андреа прошла через комнату и села в кожаное светло-коричневое кресло. Кресло было настолько большим, что казалось поглотило девочку, поэтому она передвинулась на краешек. Андреа была в школьной форме и выглядела юной и хрупкой.
- Мне теперь не нужен билет домой, - сказала Андреа, по-детски зажав ладони в коленях.
С шести часов утра Дэвид жил в другом мире, созданном его воображением, а теперь все менялось. Он нагнулся вперед, его брови поползли вверх, а руки сжались в кулаки.
- Ты опять изменила решение?
- Вроде того.
- Ты хочешь поговорить об этом?
Он уже понял, что сегодня не сможет продолжить работу над книгой.
- Час тому назад звонил папа.
Дэвид посмотрел на каминные часы и удивился тому, как долго работал. Он пропустил и чай, и обед, даже желудок не подал ему никаких сигналов.
- Папа сказал что-то такое, что заставило тебя изменить решение?
Андреа начала говорить и остановилась.
- Я не знаю, что сказать…
- Тогда, просто перескажи мне ваш разговор.
- В основном о Шоне. О том, как трудно будет ему поправиться, и как много труда потребуется для ухода за ним. Особенно тяжело придется маме.
Конечно, Кэрли осознавала это, но все же, пользуясь случаем, подталкивала Андреа к возвращению домой. Так думал Дэвид, и в подобном случае он поступил бы точно так же.
- Но ты ведь уже знала, что случилось с Шоном…
Андреа заколебалась.
- Да. Но я забыла, как много забот прибавится маме с моим приездом.
- Проклятье!
Дэвид никак не мог поверить, что Итен сказал подобное своей дочери. Во что бы то ни стало он должен помешать ей отказаться от ранее принятого решения.
- Но ты не прибавишь работы маме.
- Когда к семье прибавится еще один человек нужно будет больше готовить, возникнут и другие заботы. А тем более, Шон болеет…
- Но Шон болен несмертельно, - вспылил Дэвид. - Он просто некоторое время не сможет самостоятельно передвигаться.
Гнев охватил Дэвида. Слова, которые говорила Андреа были не ее, они принадлежали Итену. Сукин сын! Он не только выгоняет ее, но и пытается всю ответственность возложить на девочку. Жизнь потеряет смысл для Кэрли, когда она узнает, что ее дочь не приедет. А кто подставит плечо плачущей женщине? Конечно, добрый и заботливый Итен.
- Если ты думаешь, что я буду мешаться под ногами во время пасхальных каникул, то Джеффри говорит, что я могу поехать с его семьей в Вербье покататься на лыжах, - тихо сказала Андреа.
- Боже мой, с чего ты взяла, что ты мне мешаешь?
Андреа смотрела на свои руки.
- Я знаю, у тебя возникает очень много трудностей, когда ты пишешь.
Дэвид ни с кем никогда не обсуждал особенности литературной работы.
- Кто тебе это сказал?
- Ты почти не разговариваешь за завтраком и редко отвечаешь на вопросы что-то вразумительное. Виктория говорит, что у тебя бывает так каждый раз, когда ты пишешь книгу. Она сказала, чтобы это меня не смущало. Но я думаю, если бы ты был доволен теперешним положением дел, то мог бы хоть иногда улыбаться.
Первым порывом Дэвида было немедленно оправдаться. Высказать кучу аргументов, как он делал не раз в различных интервью, в частности, о необходимости автора погрузиться в себя во время работы и тому подобное, но Андреа нужно было не это.
- Ты права, у меня не все ладится с книгой, но ты тут ни при чем.