Все еще сомневаясь в том, что Лукас - действительно не плод ее разыгравшегося в заточении воображения, Надя осторожно вытянула руку вперед. Дотронувшись до его груди, замирая, ощутила под пальцами сперва тонкую ткань рубашки, затем плотный шелк галстука. Словно в тумане почувствовала его ладонь на своей руке, которую он передвинул чуть левее, туда, где бьется сердце. Она одновременно ощутила его мерный ритм и бешеный стук своего.
Значит, это правда. Он жив.
Лукас не умер.
Радость взметнулась в ней огнем и опалила, разлившись живительным теплом по онемевшему телу, а сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Она уже хотела наброситься на него с объятиями, как вдруг в голове мелькнула мысль, от которой весь восторг растаял, словно яркий салют.
- Погоди-ка. Раз ты не умер, получается, ты меня бросил? То есть поступил как самый настоящий негодяй!
- Ты сама захотела, чтобы я ушел, - ответил он бесстрастно.
От изумления у нее открылся рот.
- С ума сошел? Я же рисковала правом наследования, выйдя за тебя! Так зачем это мне?!
- Отец сообщил, что ты пожалела о своем "маленьком бунте". И осознала, что простая жизнь не для тебя, и теперь стыдишься своего мужа-рабочего. И попросила развод.
Ах вот как! Отец солгал Лукасу и развел их без их взаимного согласия?!
- Не было ничего подобного.
- Он еще сказал, что ты не выносишь меня, потому что… - На его щеке дрогнул мускул, а глаза наполнились грустью, но голос по-прежнему звучал ровно: - Потому что я убил нашего ребенка, а с ним и все твои чувства ко мне.
Веки ее затрепетали, как и сердце. Дыхание участилось, а в горле встал горький ком. В смятении Надя опустила глаза, машинально дотронувшись до своего живота. Но затем собралась с силами и посмотрела в лицо самому любимому человеку.
- Лукас, это не ты убил нашего ребенка, а я. - Такие слова она еще никогда не произносила вслух. И говорить их было больнее и труднее, чем казалось.
Лицо его словно окаменело.
- Что ты такое говоришь, Надя?
Его ледяной взгляд и холодный тон, которым был задан вопрос, поразили ее в самое сердце.
- Ведь авария случилась по моей вине.
- Но это же я вел. - Его голос слегка смягчился.
Значит, виновником случившегося он считает себя. Да уж, такого не пожелаешь и врагу. Никто, кроме них, не знает, как в действительности обстояло дело. Сколько раз она проклинала себя за то, что по дороге флиртовала с мужем, который вел машину! И хотя им обоим прекрасно было известно, что шутки с огнем плохи, это их не остановило. Они тогда ехали в отель, в котором собирались провести свой медовый месяц! А все закончилось аварией и больничной койкой. Это из-за того, что она думала только о себе и своем желании. Расплата за эгоизм оказалась слишком скорой и жестокой.
В ее голове будто мелькнула вспышка, и тот страшный день во всех мельчайших подробностях вдруг вспомнился, словно все это было только вчера. Она снова, как тогда, почувствовала себя игрушкой в руках судьбы. Но Лукас не должен считать себя виноватым.
- Ведь это я целовала тебя, несмотря на то, что ты был за рулем, - напомнила она, с горечью глядя в его глаза.
Ее боль отразилась на его лице.
- Но ведь тот знак "стоп" пропустил я…
- Если бы ты не отвлекся тогда из-за меня… - Она провела пальцем по локтю Лукаса, в который раз желая удостовериться, что это не сон. Его мышцы тут же напряглись под рукавом рубашки. - Лукас, я неделю была в коме и не в состоянии была тебя навестить.
Он всматривался в ее лицо, словно бы пытаясь увидеть там какую-то тайну. Но внезапно его глаза вспыхнули гневом.
- Лживый ублюдок!
- Кто?
- Твой отец! - Лукас выплюнул эти слова с такой необычайной ненавистью, что его губы сжались в тонкую полоску.
В свое время Эверетт Кинкейд не гнушался делать людям гадости. А потому он ясно дал понять Наде, что лишит дочь наследства, если она выйдет замуж за Лукаса. И когда она все-таки поступила по-своему, то даже отказался присутствовать на скромной церемонии венчания. Однако после того как она попала в аварию, отец вел себя так, словно между ними и не было той размолвки. Надя решила, что он, наконец, осознал то, как она ему дорога.
Как же она ошибалась… Отец никогда в жизни не признавал свои промахи и считал Лукаса самой большой оплошностью Нади. Ничего удивительного, если он и в самом деле солгал Лукасу, чтобы уничтожить их брак.
Хуже всего другое: Лукас позволил ему это сделать. Надя считала его сильным человеком, способным противостоять ее отцу.
- Если бы ты любил меня, то обязательно пришел бы навестить.
Он процедил:
- Я не мог.
- Да ладно. Помнится, ты был самым решительным человеком, которого я когда-либо встречала. Не верю, что ты не смог найти способ к моей больничной палате. Я лежала в реанимации, прикованная к миллиону приборов. И никуда убежать или спрятаться не могла.
Он вдруг впервые за все время их разговора опустил глаза и отвернулся. Его плечи были опущены, и она отметила, что они стали шире, чем раньше.
Он сжал кулаки и с усилием проговорил:
- Я был парализован от пояса и ниже. Врачи говорили, что шансы когда-нибудь снова встать на ноги - равны нулю.
Ее рот открылся сам собой от изумления, она не могла выговорить ни слова. Взгляд Нади блуждал по его широкой спине. Лукас всегда был таким живым и активным. Вообще-то, именно его прекрасное сильное тело поначалу привлекло ее тем летом, когда он начал работать на компанию "Кинкейд" в команде дизайнеров по ландшафтам.
- А как же твои мать и сестры?
Лукас повернулся, и ей не понравился этот напряженный взгляд.
- Твой отец сказал, что ты не собираешься связывать свою судьбу с инвалидом, - не отвечая на ее вопрос, проговорил он.
- И ты ему поверил? А как же клятва у алтаря "в болезни и здравии"? Забыл? Или не веришь?
- Ты всю свою жизнь была избалованной принцессой. Думаешь, я не понимал, что тебе не захочется жить в бедности и играть роль сиделки для человека, который даже помочиться сам не способен? Нет!
Она поморщилась от жестокости его слов. А потом рассердилась. Да почему же все считают ее бесполезным довеском?
Ладно, может, она и сделала в своей жизни пару глупых ошибок, но все равно… Отец и Лукас не имели права так о ней думать.
- Ты должен был дать мне шанс, а не предсказывать провал.
Надя смерила его взглядом с ног до головы, пытаясь вообразить этого человека беспомощным. Определенно, с тех пор, как они виделись последний раз, он расцвел и похорошел. Если она не ошибалась, то теперь на нем красовался костюм от фирмы "Гермес" и ботинки от "Прада". Значит ли это, что он теперь не простой рабочий, а при деньгах, и притом немалых?
- И как же ты сумел встать на ноги?
- Только благодаря многочисленным операциям.
- И ты здесь… - Она неопределенно махнула рукой, имея в виду роскошный пентхаус. - Но почему? Как это случилось?
Ей показалось или он действительно замялся с ответом?
- Дело в том… что я владелец этого здания и живу напротив тебя.
- Ты - собственник пятидесятиэтажного элитного небоскреба в Далласе?
Наверняка это немалые деньги.
- Да. - Гордость и сила уверенного в себе человека - вот что слышалось в его тоне. - А вот как ты здесь оказалась?
- Эта квартира принадлежала моему отцу.
Его глаза превратились в две узенькие щелочки.
- Но мой риэлтор продавал ее директору одной инвестиционной компании.
- Нет, это отец купил ее на имя одной фиктивной корпорации. Иногда он так поступал.
Лукас выглядел сбитым с толку. Как и она. И тут ее словно осенило:
- Неужели он это все специально подстроил!
- Что подстроил?
- Эту встречу. Как ты, наверное, слышал, отец умер, и по его завещанию я должна прожить в этом самом пентхаусе год. Он знал, что рано или поздно я на тебя наткнусь. Но зачем ему это было надо? - Она нарезала круги по фойе и, сверкая глазами, бросала на Лукаса недоуменные взгляды. - Если только… Неужели он хотел уладить наши с тобой отношения?
Лукас с сомнением скривился:
- Уж этого точно не может быть.
- Наверняка! Едва ли покупка пентхауса напротив именно твоей квартиры была случайностью.
- Надя, отец заплатил мне, чтобы я убрался из твоей жизни! Он угрожал разрушить все, что у меня было. Вряд ли он стал бы сводить нас.
Сердце ее ухнуло в тартарары, как "Титаник" - в глубины океана, и покрылось льдом. Платить деньги людям, чтобы откупиться от них, - это было излюбленной тактикой ее отца.
- И ты взял эти деньги, чтобы избавиться от меня?!
Лукас мрачно глянул на нее исподлобья:
- Он уверил меня, что таково твое желание.
- Сколько?
- Надя…
Глаза ее горели от накипавших слез. Ее мутило от одной мысли об этом.
- Ну и сколько же я стою? Сколько стоит моя любовь? Мне интересно знать!
- Он оплатил все мои операции и восстановительный период, дал деньги на обучение моим сестрам и мне, чтобы мы учились в том колледже, который выбрали.
- Сколько? Мне нужна сумма!
Он тяжело вздохнул:
- Если округлить, два миллиона.