Малышка умчалась. В горле у нее застрял комок, дождь и слезы застилали глаза, когда она выбежала из терминала на улицу, чтобы проскочить между автобусами и машинами и добраться до стоянки. Сентиментальная дура, ругала она себя, нажимая на кнопку лифта. И все же грудь у нее ходила ходуном, а когда лифт наконец пришел, она уже рыдала в три ручья.
Серые металлические двери открылись. На каком этаже она оставила машину? Не в силах вспомнить этаж Малышка вошла в лифт и нажала на верхнюю кнопку. Продолжая рыдать, она произнесла вслух:
- Начинай с последнего этажа, если ты такая идиотка!
И только потом поняла, что она не одна в лифте. Кто-то в последнюю минуту протиснулся в двери.
- Малышка, - сказал Филип. Он тяжело дышал. - Ты не слышала, как я звал тебя? Я кричал-кричал! Ты сама-то знаешь, что тебя чуть не задавили, когда ты бежала через дорогу?.. Что случилось?
- Ничего. - Малышка отвернулась, понимая, что выглядит ужасно - вся красная, опухшая. Однако он взял ее за подбородок, развернул к себе, и у Малышки дрогнули в улыбке губы, когда она увидела, что он без очков, а потом опять из ее глаз хлынули слезы. - Н-ну, ничего серьезного. Все моя старая тетка. Она встречает сестру из Австралии. Они не виделись не знаю сколько, жуткое количество лет, кажется п-пятьдесят. А моя тетя, та, которую я знаю, которая живет здесь и которую я привезла в аэропорт, все время злая и испуганная. Они ужасно поругались, когда еще жили тут, и… о Господи, долго объяснять. Мне стало ее жалко, вот.
Филип рассмеялся.
- Какая ты милая.
- И еще я боюсь, как бы они, встретившись, не стали сразу ругаться.
Лифт остановился на верхнем этаже. Автоматические двери открылись. Когда они вышли из лифта, подул сильный ветер, и Филип обнял Малышку.
- Вспомнила, - сказала она. - Я оставила машину на третьем этаже. Вот глупость. Извини.
Лифт уже ушел, и Филип нажал на кнопку, чтобы вновь вызвать его.
- А где твой "сааб"? - спросила Малышка.
- За столбом, - махнул рукой Филип. - Видишь, высовывает надменный нос?
- Ну тогда… Может быть, тебе…
- Нет. Не надо. Сначала найдем твою машину. А то еще опять заблудишься. Насколько я успел заметить, с тобой это часто случается. - Он выудил из кармана очки, надел их и посмотрел на Малышку. Она округлила глаза, надеясь, что он не заметит, какие они красные, и потянула себя за волосы, чтобы разгладить лоб. - Номер-то помнишь?
- Ну конечно. Номер… Номер… - Она рассмеялась в ладонь, глядя на Филипа, который улыбнулся в ответ и удивленно поднял брови. - Я уверена, что знаю. Правда.
Его улыбка стала шире.
- Я не то чтобы свысока… Ведь я тоже не помню, во всяком случае с ходу не скажу. Приятно встретить человека, который тоже не дает себе труда запоминать всякую ерунду. Не поверишь, я отлично помню телефонные номера!
Вернулся лифт. Открылись двери. Они вошли внутрь, и Филип нажал на кнопку.
- Я собирался позвонить тебе сегодня вечером, - сказал он.
- Почему ты не… - Малышка рассмеялась. - Я хотела сказать, почему именно сегодня? - Он не сводил с нее глаз. - Почему только сегодня вечером?
- Я звонил. Звонил в воскресенье из Шропшира, но мне никто не ответил.
- Я была в Брайтоне.
- А! Тогда понятно.
Малышка рассмеялась. Она сама не знала, почему его ответ показался ей на редкость смешным.
- А раньше я не звонил, потому что мне нужно было закончить кое с чем. - Он помолчал. - У меня была девушка, мы то сходились, то расходились, больше расходились в последнее время, - торопливо проговорил он.
Лифт дрогнул и остановился, но двери не открылись.
- Застряли, - сказал Филип. - Удивительно, до чего же машины иногда понятливы.
Малышка подумала, что сейчас он поцелует ее, однако Филип не приблизился к ней. Они продолжали стоять как стояли, разделенные почти всем пространством кабины.
- То, что я только что сказал, наверно, прозвучало этакой декларацией. Думаю, я этого хотел. Да, правильно, я этого хотел. Но если ты против, забудь.
Малышка внимательно смотрела на него. Совсем еще молодой, с чистыми голубыми глазами, с белой кожей в веснушках. Светлые шелковистые волосы, гладкие твердые губы. Он был словно старый друг и одновременно незнакомец. Она еще раз посмотрела на его нежные губы и затрепетала всем телом.
- Я бы ничего не сказал, если бы ты не плакала, - чуть ли не с осуждением произнес он.
Снизу до них доносились крики. Лифт сдвинулся с места и вскоре, дернувшись, опять остановился. Двери открылись. Третий этаж. Двое чудовищно тучных мужчин в темных пальто вошли внутрь, и двери сразу же закрылись.
Переглянувшись, Филип и Малышка улыбнулись друг другу. Лифт остановился на первом этаже. Мужчины вышли. Двери оставались открытыми.
- Если хочешь, можем подняться по лестнице. Наверно, так будет быстрее, - сказал Филип.
- Я уже привыкла к лифту, - отозвалась Малышка и нажала на кнопку. - Правда, я спешу. Моя тетя, мои тети, наверно, уже ждут. Ты действительно помнишь номер телефона?
Филип назвал его, и Малышка одарила его восхищенным взглядом. Она улыбнулась, стараясь подбодрить его, но он молчал.
- Я опять заплачу, если тебе так легче.
Филип вспыхнул.
- Нет. Нет, не надо. Если только тебе самой хочется. Послушай. Ты случайно не занята завтра вечером? Я знаю отличное местечко, маленький французский клуб на Клинк-стрит. Это рядом с Шефтсбери авеню. Ты его не пропустишь, потому что там всего один ресторан. У них отличная еда и лучший в Лондоне сыр. Ты любишь сыр?
- Люблю.
- Отлично. Больше чем отлично. Великолепно. Давай встретимся там, скажем, в половине восьмого.
Малышка кивнула.
- Спасибо. С удовольствием.
Лифт остановился. Двери открылись. Филип взял Малышку за локоть и торопливо вывел наружу.
- Получилось! - просиял он. - Ты помнишь, где оставила машину?
- Где-то справа.
Они шли между рядами машин, и Филип крепко держал Малышку за локоть, так что она чувствовала тепло его ладони.
- Мы, конечно же, могли бы встретиться и сегодня, - сказал он, - но, кажется, ты сегодня будешь занята, если твоя тетушка прилетела из Австралии. Наверно, у вас праздничный ужин?
Малышку изумила его предусмотрительность. Потрясающая тактичность! Он уважает семейные отношения.
- Мои родители уверены, что я останусь обедать с ними. Обе тетушки - сестры моего отца. А поссорились они из-за мужа австралийской тетушки. Из-за мужа тети Блодвен. Она уехала в Австралию с дружком тети Флоренс. Вышла за него замуж и вместе с ним эмигрировала. Сейчас его уже нет, он умер несколько лет назад, но тетя Блодвен не написала об этом тете Флоренс. Так что тетя Флоренс узнала о его смерти всего два дня назад от папы, а до тех пор она думала, что он тоже приедет вместе с Блодвен. Она даже купила для них двуспальную кровать, для Блодвен и Гарри. Новые простыни, одеяла. И, естественно, пришла в ярость, ведь ей пришлось потратить много денег. Хотя на самом деле взбесилась она оттого, что ее выставили идиоткой! - Малышка хихикнула. - Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Нелепо все.
- Не скажи. Звучит завораживающе. Интересно послушать, как будут развиваться события.
- Завтра узнаешь. В "Клинк-клубе".
- Да. Да. Пожалуйста.
Наконец они нашли "рено", но Филип продолжал держать Малышку за левый локоть и держал ее, пока она выуживала из кармана ключи и отпирала дверцу. Только потом он отпустил ее и отступил на шаг.
Малышка включила зажигание, не закрывая дверцу на случай, если он все же решит ее поцеловать. Ей хотелось этого, но нет так нет - она не обидится. Подождав немного, она сама решила проблему, поцеловав кончики пальцев и помахав ими в сторону Филипа, прежде чем закрыть дверцу. Он ответил ей улыбкой - очаровательной улыбкой, подумала Малышка, чувствуя, как от счастья у нее кружится голова, как кровь прилила к щекам. Отведя машину немного назад, она резко вывернула руль и бампером задела заднюю дверцу стоявшего рядом большого "бентли", после чего состроила Филипу гримасу, включила первую скорость и поехала прочь, в зеркальце наблюдая за Филипом, который стоял неподвижно, с приветственно поднятыми вверх руками и, глядя ей вслед, смеялся…
Малышке, когда она оглядывала семейный стол с сидевшими за ним мафочкой, папулей, Флоренс и Блодвен, казалось, что вечер волшебным образом преобразился. Возможно, переполнявшее ее счастье, которое не спрятать, как не спрятать отличное здоровье, осеняло всех своим сиянием. И Мадды замечательно себя вели - как воспитанные дети, подумала Малышка, ласково улыбаясь немолодым лицам, оживленным счастливыми воспоминаниями о давних семейных скандалах. Двоюродный дед Гораций Мадд встал как-то утром, оделся по-рабочему и ушел из дома, оставив жену и пятерых ребятишек, так о нем больше никто и не слыхал. Прадед Эбенезер, староста в своей валлийской церкви, взял и на восемьдесят шестом году обрюхатил некую девицу. Жасмин Мадд, кузина матери их отца, всю жизнь кормила своего мужа рыбными консервами и картошкой. Тетя Анна сошла с ума на собственной свадьбе, разорвала на себе одежду и стала плясать на столе голая, после чего исчезла "с глаз долой".
Все-таки хорошо иметь большую семью и много воспоминаний, думала Малышка. Все эти люди, о которых шла речь, были очень дальними родственниками и к тому же давно похороненными, не то плохо бы им пришлось от ее отца и его сестер.
- Тетя Анна не сходила с ума, - заявила Блодвен. - Это Милли.
- Мамина тетя Милли? - Флоренс коснулась своей камеи и задрала подбородок. - Да нет, Блодвен. Мама всегда говорила, что это было в отцовской семье.