– Ха-ха. Нет, вы только послушайте: "с чистой совестью". А она вообще у тебя есть, эта самая совесть? И не изображай тут из себя… Ну, это, черт знает что, – кипятилась Сима. – Мы с детства знаем тебя, как облупленного. Так что нечего нам тут втирать. Понял? И не дави на нас своим обаянием. Боже мой, Борис, ты не меняешься. Тоже мне, супермен из провинции. Как же, уже растаяли. Я смотрю, тебе по-прежнему нравится приводить в экстаз толпы глупых женщин и прочих молоденьких дурочек. Только таких среди нас нет. И даже не надейся, что при первом ленивом движении пальцев, моя сестра, опережая эту обезумевшую толпу, вырвется вперед, чтобы первой упасть у твоих ног вместо тряпки. А ты старательно, с душой, как и прежде, будешь вытирать об нее ноги.
Борис никак не реагировал на слова Симы. Он молчал и улыбался мне.
– Он еще улыбается. Да пойми же ты, наконец, что твоей заслуги в том никакой нет, оттого что Господу Богу нашему было угодно спрятать твою отвратительную сущность за такой неотразимой внешностью? – Сима презрительно сплюнула прямо на пол. – Тут он что-то недодумал. Ты слышишь меня, Борис? – она дернула его за рукав, пытаясь привлечь внимание. – Нечего бросать на Соню свой томный неотразимый взгляд. Сейчас тебе это не поможет, потому что всем уже давно известно, что в твоем арсенале разных взглядов и улыбок предостаточно на все случаи жизни. Но уж мы-то знаем истинную цену взгляда Иуды…
Сима хотела еще что-то добавить, но ее слишком возбужденная речь разбудила Нюру.
– Дети, что происходит? Еще не остыли ноги тети, а вы уже делите наследство? – спросонку поругала она нас и смачно зевнула, перекрестив рот. – Так нельзя. Агнессе бы это не понравилось.
Мы тут же забыли о своей перепалке и быстро переглянулись. Нюра была на своей волне. Однако Бориса всерьез заинтересовало то, что она сказала.
– О каком наследстве ты говоришь, Нюрочка? Уж не заболела ли ты? – спросил он, заботливо прикрывая няньку старым потертым пледом.
– Я-то, слава Богу, здорова, а вот вы ведете себя плохо.
– Мы больше не будем, – как в детстве, поспешно ответил Борис сразу за всех. – Так что там с наследством? Тебе приснился сон? Насколько я знаю, моя мама честно жила на свою мизерную зарплату. Все, что ей удалось скопить за долгую трудовую жизнь, она хранила на сберкнижке, а потом все проглотил дефолт. Так что наследство она, увы, не оставила.
Пауза затягивалась, а мы не отрывали глаз от лица старой няньки.
– Не знаю, о чем ты говоришь? Конечно, вы теперь грамотные, а я таких слов сроду не слышала. Зато точно знаю, что бедная Агнесса, упокой Господи ее душу, – перекрестилась Нюра, – к кладу не имеет никакого отношения. Это еще ваш прапрадед спрятал в доме все ценности, но никто до сих пор не знает, где этот его тайник. Думаю, что и Агнессе это было неизвестно, потому что не ей это предназначалось.
– Нюра, ты проснулась или все еще спишь? – Борис взял ее за плечи и тряхнул несколько раз. – Что-то бормочешь себе под нос. Кто спрятал в доме ценности? Ты о ком сейчас говорила?
– Отпусти сейчас же. Вот вцепился, – нянька оттолкнула его руку и, похоже, окончательно проснулась. – Про генерала говорю. Не мог же он оставить сына в столь смутное время да еще с детьми малыми без копейки за душой? Не по-божески это, а они были люди истинной веры и по-настоящему почитали Бога. Да и молиться в церковь ходили по воскресеньям и по праздникам, по велению души, а не так как теперь, – она в сердцах сплюнула. – Нынче в церковь ходят, как на концерт, сама видела: с накрашенными губами и в негодной одежде. Модно стало в церковь ходить. А ты спроси у них, зачем они туда пришли? Никто так и не объяснит толком, – Нюра зевнула. – Одно слово: конец света.
– Нюрочка, ты несколько отвлеклась. При чем здесь церковь? Ты помнишь, о чем начала говорить? – ласково спросил Борис.
– Конечно, помню, что ж я уже совсем без памяти? – обиделась она и засопела. – Я вам про прадеда рассказывала. Родители о нем позаботились, а он, бедняжка, так ничем и не сумел воспользоваться. Побоялся, видать. Сам тужился, жилы рвал, чтобы поднять семью, детей выучить и в люди вывести. Да и время было страшное, смутное. Куда бы он сунулся со своими сокровищами? Жизнь-то уже другая началась, где все были голодранцы. У него тут же бы все и отобрали воры или власти, а то и самого бы арестовали, да в тюрьму посадили, другим в пример, чтобы не прятал от голодной страны такое богатство. А, разве в его силах было всех накормить? Нет, он был умный человек и поступил правильно. Ему о детях нужно было думать, чтобы они без отца не остались, – спокойно рассуждала Нюра, глядя в стену. Со стороны казалось, она говорит сама с собой, как будто в комнате больше никого не было. – Думаю, он рассудил правильно и решил все оставить внукам или правнукам. Все же родная кровь. Хотя, кто ж его знает, о чем он тогда думал? Это были его мысли. А только богатство это все еще там лежит – в тайнике. Никто его еще не нашел и не смог воспользоваться. Дети, ведите себя тише, – вспомнила она вдруг о нашем присутствии, хотя мы и так почти не дышали, чтобы не помешать ее уже давно забытым воспоминаниям. – В доме такое горе… – добавила плаксиво и снова приложила платочек к глазам.
– Нюрочка, как-то сбивчиво ты все рассказываешь, – Борис наклонился к ее лицу. – Давай все сначала и по порядку. Опустим все, что касается истории и религии. Это мы все сами знаем, еще в школе учили. Ты лучше скажи, от кого ты слышала о кладе?
– Так это… бабушка Агнессы, а ваша, выходит, будет прабабушка. Вот она и говорила. Перед смертью все больше вспоминала и плакала. Много чего такого рассказывала про семью, про своих родителей и про родителей мужа, про его брата, который пропал где-то, может, сгинул, а, может, как она считала, сбежал за границу. Про клад говорила, что нужно его найти и отдать детям. Боялась она, что умрет, а клад найдут другие или отберут власти, а детям так ничего и не достанется. Все беспокоилась за всех, – вздохнула Нюра, – наверное, чувствовала, что уже недолго осталось, и хотела рассказать правду про все, что скрывала много лет. Муж-то ее намного раньше умер. Он уже совсем солидным был, когда на ней женился. Наверное, это он ей и приказал детям отдать сокровища. Если бы кто ее слушал тогда, может, давно бы нашлось это семейное богатство. Все бы в дело пошло. Она, видать, и место его точное знала, тайник этот. Но все считали, что она умом тронулась и придумывает сказки, как малое дитя, – продолжала нянька, слегка оттолкнув от себя Бориса. – Не перекрывай мне воздух. И так дышать тяжело. Накурился. Ох, некому тебя выпороть, как следует.
– Нюра, а ты знаешь, где спрятаны сокровища? – нетерпеливо спросил он, не обратив внимания на ее замечание, и наклонился к ней еще ближе. – Вспомни, может, она еще что важное говорила?
Та задумалась и долго молчала.
– Может, и говорила, но я не очень ее слушала. Да и какая теперь разница? Тогда ей никто не поверил, а теперь и тем более, никто не знает, где этот клад, раз до сих пор его не нашли. Сколько лет прошло, уже дети их поумирали и внуки. Так что унесла бабка тайну эту в могилу. Может, так оно и лучше, – она, охая, поднялась с кресла. – Пойду к себе, полежу, что-то у меня голова кружится, а потом буду собираться вслед за Агнессой. Путь-то неблизкий, а ей никак без меня нельзя.
Мы с Симой переглянулись. Можно ли верить рассказу старой няньки, у которой и без того в голове все давно путалось, а тут еще такой стресс, связанный со смертью тети. Правда, несомненно, проблески сознания ее еще посещают. Вот это-то и заставляет задуматься о правдивости этого рассказа.
Борис заметил наше замешательство.
– Вы что-то знаете? Ей можно верить? А, девочки? – оживился он.
– А тебе-то что? – вызывающе спросила Сима таким тоном, что мне стало стыдно за нее. – Ты кто такой? И какое ты отношение имеешь к кладу нашей семьи? Слышал, что сказала Нюра? Прадед оставил его для своих по-том-ков. А ты никаким боком к ним не подходишь. Ладно, нам пора. Соня, что ты стоишь, как столб, давай, поехали.
Я подхватила сумку и молча, не прощаясь, вышла за ней. Так состоялась наша встреча с Борисом, спустя двенадцать лет.
Как показало время, в одном Нюра оказалась права. Ее прогноз, относительно себя, полностью оправдался. Жаль только, что никто не воспринял всерьез тогда ее слова. Не прошло и сорока дней после смерти тети Агнессы, как она ушла следом. Спокойно и незаметно, так же, как и прожила свою нелегкую жизнь, полностью посвятив ее другим.
Похоронили Нюру тихо и быстро, а потом все так же быстро разошлись с кладбища, бросив прощальный взгляд на скромную могилу со свежими венками. У всех были свои дела.
На время мы забыли о рассказе старой няньки, принимая его за одну из ее сказок. Их она знала много и всегда рассказывала нам с большим удовольствием.
Зима закончилась. На смену ей пришла весна и принесла с собой много забот. Я строю себе дом. Это будет дом мечты. Холодными зимними вечерами я представляла, как все вокруг засажу цветами и превращу большое подворье в цветущий сад. Я очень люблю солнце и тепло.