Девятый день (продолжение)
- Алло?
- Марина, здравствуй. Я тебя не разбудила?
- Нет. Ты как?
- Спасибо, выжила. Твой муж дома?
- Дома. Позвать?
- Если можно.
- Нужно. Он там с Сашкой физику делает. Ты очень вовремя, пока у них до смертоубийства не дошло.
- А почему бы тебе самой Саше не помочь? Ты ведь, помнится, МИФИ заканчивала.
- Так всегда и бывает. Но сегодня папочка устроил родительский день. Вернее, вечер. Катьку он уже полностью воспитал. Она добровольно спать легла в семь часов. Сейчас завершает воспитание Сашки. И образование заодно.
Судя по голосу, Марина была на пределе, а ее семейная жизнь под угрозой.
- Ну позови мне его.
- Гена! Тебя к телефону. Лена, я твоя должница. - И негромко, совсем другим тоном:
- Я хочу, чтоб ты знала. Нам с Генкой очень жалко Лялю. И еще. Ты можешь рассчитывать на нас во всем.
- Я знаю. Спасибо.
Я успела проглотить комок в горле до того, как услышала мужской голос с остатками гнева:
- Слушаю.
- Привет, Макаренко!
- Привет. Маринка совершенно распустила ребят. Не представляю, что из них вырастет.
- И не надо. Поживем - увидим. Но что-то подсказывает мне - все у них будет хорошо. Да и как иначе? Оба - твоя копия.
Генка попался на лесть, как и всякий мужчина. Он перестал пыхтеть, успокоился и повеселел.
- Ты чего звонишь ночью? Не спится?
- Еще и не ложилась.
- Ах да. Сегодня же English club. - Он хихикнул - По этому поводу и звоню.
- Забавно было?
- Как всегда.
- Значит, забавно. А что наш клиент? Кормилец был прав?
- Как всегда, - повторила я.
Генка обеспокоенно спросил:
- Лена! Ты в порядке?
- Да. Я звоню по делу.
- Так давай.
- Ты что-нибудь о продаже "Сибири" слышал?
- Краем уха. Лялька отказалась.
- А Миша продает…
- С чего ты взяла?
Я кратко пересказала подслушанный в клубе диалог. Яковлев молчал. Я терпеливо ждала.
- Интересно… - раздумчиво протянул мой собеседник и повторил:
- Интересно.
- О чем ты?
- Вот что. Я с утра кое с кем переговорю, а потом к тебе приеду. Ну, скажем, часам к двум. Заодно и пообедаю. Ты бы могла приготовить грибную лапшу?
Только не покупную, а домашнюю. И голубцы…
* * *
Разговор под пальмой не шел у меня из головы.
Сама не понимая зачем, разыскала сумку, в которую, уходя с поминок, переложила ампулку. Ампулка оказалась на месте - в маленьком карманчике под "молнией".
Я долго рассматривала под настольной лампой стеклянный цилиндрик, разбирала надпись на нем. Название лекарства мне ни о чем не говорило. Я переписала его на бумажку. Ампулку положила в коробочку из-под сережек, которые ношу чаще всего, и убрала в шкатулку с драгоценностями, радуясь тому, что господин Скоробогатов все еще не вернулся из клуба и некому задавать мне вопросы.
Юра позвал меня на кухню пить чай. Я отказалась, но он все равно принес чашку свежезаваренного чая с лимоном.
- Спасибо. Что-то я сегодня устала.
- Как Илья Муромец.
Я удивленно смотрела на Юру. Что-то я не помню, чтобы он рассуждал на отвлеченные темы. Да еще с привлечением фольклора.
А Юра, продолжая меня удивлять, развил свою мысль:
- Он тридцать три года просидел на печи - и сразу на подвиг. И вы девять дней из дома не выходили, а потом сразу на подвиг.
Повернулся и вышел из комнаты. Вот так.
Юра совершенно прав. Взрыв энергии, сменивший полный упадок сил, выглядит болезненным. Похоже на истерику.
Чай горячий, сладкий, необычайно вкусный. Выпила я его с удовольствием, но беспокойство не отпустило меня.
И снова в моих руках телефон.
- Вас слушают очень внимательно.
- Здравствуй, Андрюша.
- Тетя Лена, ты как? Мать сказала про Лялю. Я поверить не могу. Мы с ней пару месяцев назад в театре встретились. Она нас с Иркой в буфет сводила.
Шампанское, мороженое, шоколад. Она была такая, как всегда: красивая, веселая. Так жалко…
- Я знаю, Андрюша. Спасибо.
- Ты как? Мать говорила, заболела. Сейчас лучше?
- Лучше.
- Хочешь, мы с Танюшкой приедем?
- Хочу. В пятницу на дачу. Ладно?
- Ага. На все выходные.
- Мама не спит?
- Не знаю. Подожди, я посмотрю.
- Алло? - Хриплый со сна голос.
- Лидунь, прости. Я тебя разбудила?
- Не бухти. Я рада тебя слышать. Как доехала?
Костя бушевал?
- Не очень. Лидунь, что это за лекарство?
Я по слогам прочитала название. Лидуня переспросила. Я прочитала еще раз.
- Нет, Лен, я его не знаю. Даже никогда не слышала. Завтра спрошу у заведующей.
* * *
Кости все не было. Я переоделась ко сну, но не ложилась.
Смерть дочери вызвала во мне болезненное неприятие. Я не могла смириться с произошедшим, не могла поверить, что молодая здоровая женщина буквально сгорела от неожиданной болезни. А потом ее тело с какой-то неприличной поспешностью было доставлено в крематорий, и там оно сгорело, оставив лишь горсточку пепла.
Сгорела, сгорела, моя дочка сгорела…
Очень хотелось позвонить Леве Бронштейну. Он вполне мог знать это лекарство. Я помаялась, побродила по квартире, но решила отложить звонок на утро.
Костя пришел, когда я уже лежала в постели. Дохнув коньяком, поцеловал меня в висок.
- Костя, Лялькин бизнес чего-то стоит?
- Немало.
- Все достанется Мише?
- Конечно.
- Когда он сможет продать "Сибирь"?
- А зачем ему продавать?
- Ну, если захочет…
- Сразу, как вступит в права наследства.
- Это быстро?
- По-разному. Думаю, в данном случае около месяца.
- А можно затормозить?
- Если нужно.
- Ты можешь?
- Понадобится - скажи.
- Считай, сказала. Пусть он вступает в свои права максимально долго.
* * *
- Лева, здравствуйте. Это Скоробогатова.
- Здравствуйте, Лена. Я вам звонил. Вы в курсе?
- Спасибо.
- Рад быть полезным. Как дела у вашей дочки?
- Она умерла.
- Печально. Примите мои соболезнования. Как это случилось?
- Сразу. В заключении врача - сердечная недостаточность.
- Правда? Странно… И вскрытие подтвердило?
- Его не делали.
- Почему?
- Не знаю. Так зять решил. Ее кремировали.
- Кремировали?
Господи! Что он все переспрашивает? Тупой, что ли?
- Лева, с этим уже все. Я просто не могу больше об этом говорить. И думать.
- Да, конечно. Простите.
- Лева, вам известно такое лекарство?
Я уже безо всякой бумажки, на память, выговорила трудное слово.
- Нет. По названию похоже на синтетический наркотик. Продиктуйте по латинским буквам, я попытаюсь узнать. Только я, к сожалению, должен на неделю уехать из Москвы. По приезде сразу займусь. Вам не к спеху?
Нет, мне не к спеху. Мне это вообще непонятно зачем нужно. Не могу объяснить, что меня беспокоит в этом лекарстве.
Лялька так давно отдалилась от меня, что ее смерть никак не повлияла на внешнюю сторону моей жизни.
Я сидела за компьютером, выезжала по делам, говорила по телефону.
Костя обосновался в моей спальне. На все попытки его выдворить только поднимал короткую черную бровь.
Я жила обычной жизнью и вела себя как всегда.
Но иногда, оставшись одна, я вынимала ампулку и подолгу смотрела на нее.