- Художественная литература располагается вон там, сзади. - Старик дышал неровно, с хрипами. Коротенькая прогулка по магазину, очевидно, изрядно утомила его. - У меня есть несколько современных авторов, таких как Грэм Грин, Ивлин Во и Сомерсет Моэм. Но основную массу составляют старые, еще девятнадцатого века, писатели - Флобер, Пруст, Беннетт, Харди… Вы читали "Путем всея плоти", мисс Лиза О’Брайен?
- Нет, я читала только…
- Разумеется, "Записки Пиквикского клуба" и "Остров сокровищ". Я забыл. Сэмюэль Батлер - мой любимый писатель. Я одолжу вам "Путем всея плоти". И "Едгин". Вы знаете, что это такое?
- Место?
- Да, это такое место - вымышленная страна. Ее не существует. "Едгин" - значит "нигде" задом наперед. Блестящая, просто блестящая книга.
Позади стола располагалась секция канцелярских товаров: бумага, ленты для пишущих машинок, тетради на пружинах и бутылочки с чернилами. Мистер Гринбаум пояснил, что неподалеку есть несколько контор, и когда у них заканчиваются канцтовары, они в небольших количествах закупают их у него.
В это мгновение вдруг загремел почтовый ящик и на коврик приземлилась кипа конвертов. Лиза подошла к двери и подняла их. Старик негромко рассмеялся.
- Вот вы уже и отработали сегодняшний заработок. В последнее время поднимать почту мне стало мучительно тяжело. Пожалуй, вы поможете мне вскрыть конверты, но сначала, мисс Лиза, я бы выпил чашечку кофе. Если вы предпочитаете кофе с молоком, то молочник находится как раз за углом. - Мистер Гринбаум снова рассмеялся, на этот раз в его смехе сквозила печаль. - О, какое это блаженство, когда тебя обслуживают! Мне стыдно, ведь я всегда искренне считал себя социалистом, а теперь сижу и позволяю другим горбатиться на меня.
- Что такое "социалист"? - полюбопытствовала Лиза.
У пожилого мужчины отвисла челюсть. Он уставился на нее изумленным взглядом покрасневших старческих глаз. У нее же возникло такое чувство, словно он может тут же уволить ее, что называется, не глядя.
- Прошу прощения, - пролепетала Лиза, - просто я никогда…
- Ох, мисс Лиза! Приготовьте мне кофе, и я объясню вам.
Пятью минутами позже, когда она вышла из кухоньки с чашками, мистер Гринбаум вскрывал почту, разрезая конверты серебряным ножичком для писем. Когда Лиза поставила перед ним кофе, он отложил нож в сторону.
- Кто у нас премьер-министр? - строго поинтересовался старик.
- Мистер Эттли, - с готовностью ответила она.
- Слава богу, хоть это вам известно.
- Разумеется, известно.
Лиза вспомнила, как сразу же после войны Китти отправилась голосовать, а когда вернулась, малыши с ужасом узнали, что она поставила крестик не напротив партии мистера Черчилля. Хотя, старшие мальчишки, похоже, вполне понимали, почему их мать отдала свой голос лейбористам.
- Вы знаете, о чем говорится в четвертой статье?
Лиза неловко заерзала на стуле.
- Я ушла из школы в четырнадцать лет. Мы никогда не изучали историю, по крайней мере, события, которые происходили после Карла Первого. То есть я хочу сказать, что помню, что его казнили за то, что он выступил против парламента…
- Забудьте о Карле Первом. Четвертая статья Устава Лейбористской партии гласит: "Необходимо обеспечить работникам физического и умственного труда полный продукт их труда". Разве это не кажется вам справедливым?
Лиза ненадолго задумалась.
- Да, я согласна.
- Ну вот! Значит, и вы - социалистка.
- В самом деле?
- Разумеется. Очень скоро, Лиза О’Брайен, наш уважаемый мистер Аневрин Бивен предложит проект Национальной службы здравоохранения. Бесплатная медицинская помощь для всех - бесплатные очки, лекарства, слуховые аппараты. Люди больше не будут умирать из-за того, что не могут позволить себе вызвать врача. Британии станет завидовать весь мир. О, это хорошо - быть социалистом.
- Неужели? - Лиза вовсе не выглядела уверенной.
- Ну разумеется. Когда-нибудь вы и сами в этом убедитесь. Теперь, когда мы покончили с этим, давайте разбирать почту.
Писем оказалось штук двадцать, и в некоторых из них лежали чеки.
- Эти люди уже написали или позвонили мне, и я отложил книги, которые они заказали, - пояснил мистер Гринбаум. - Другие пишут, чтобы узнать, нет ли у меня какой-нибудь определенной книги, которая им нужна. - Он положил перед Лизой письмо. - Вот, например, этому господину требуются "Бабочки" Хэлси. Это очень редкая книга. Я позвоню кое-кому из своих друзей, книготорговцев, чтобы узнать, нет ли ее у них, но это очень маловероятно.
- Ого! А это - из самой Австралии! - ахнула Лиза, осторожно вскрывая письмо со штемпелем авиапочты. - Ему нужна "Дорога на Уиган-Пирс" Джорджа Оруэлла в издании Клуба Левой Книги. У нас есть такая?
- Почти наверняка есть. Письмо от Питера Принна?
Лиза взглянула на неразборчивую подпись.
- Да.
- В таком случае я отправлю эту книгу сегодня после обеда вместе со счетом. Он заплатит, я знаю.
В это время открылась дверь, и Лиза вскочила на ноги. В лавку вошла женщина средних лет. Вспомнив слова мистера Гринбаума, с которыми он обратился к ней, когда она сама вчера переступила порог его заведения, Лиза поинтересовалась:
- Вы ищете что-либо определенное или просто хотите посмотреть, что у нас есть?
Женщине требовался латинский словарь для ее сына.
- Вообще-то я могу купить новый, но сын говорит, что, если я это сделаю, все в школе будут знать, что он его потерял. Так что мне нужно что-нибудь потрепанное, будьте любезны.
Лиза уже собиралась отвести ее к разделу "Языки", как вдруг вспомнила, что во время своей короткой экскурсии по магазину заметила раздел под названием "Справочная литература". Разумеется, там оказались и словари, причем латинских было несколько. Темно-бордовый в кожаном переплете был сочтен самым потрепанным.
Стоимость была нацарапана карандашом на форзаце.
- Пять шиллингов, - слабым голосом произнесла Лиза, уверенная в том, что женщина извинится, уйдет и купит где-нибудь новое издание за половину этой цены. Вместо этого покупательница протянула ей две полукроны.
Лиза чувствовала, как мистер Гринбаум смотрит на нее, когда подошла к кассовому аппарату и нажала кнопки "Продано" и "Пять шиллингов". Выпрыгнул выдвижной ящичек, и девушка опустила монеты в соответствующие отделения, вынула средних размеров бумажный пакет из-под стола и протянула словарь женщине.
- Мой первый покупатель! - восторженно воскликнула Лиза после того, как дверь закрылась. - Я все сделала правильно?
- Превосходно. Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, то я стану чувствовать себя лишним.
- Нет, мне бы очень этого не хотелось, - с тревогой откликнулась девушка.
- Шучу, шучу. Не обращайте на меня внимания в девяноста процентах случаев. Я подам знак, когда буду говорить серьезно. Видите, сейчас я шевелю бровями. Это значит, что я серьезен.
Лиза рассмеялась.
- Вам бы лучше придумать что-нибудь другое. - Это было похоже на то, как если бы бабочка судорожно замахала крылышками над самыми его глазами.
- Тогда я стану говорить глубоким, торжественным голосом, как мистер Черчилль. Вы умеете печатать на машинке, мисс Лиза О’Брайен?
Она вновь рассмеялась. Его талант подражания был бесподобен.
- Извините, нет.
Мистер Гринбаум вздохнул.
- Не обращайте внимания. Я тоже не умею, но готов держать пари, что ваши молодые пальчики не умеют печатать лучше моих. Чуть позже, пока я буду заворачивать эти посылки, вы сможете ответить на письма.
Дверь лавки резко распахнулась и с грохотом захлопнулась. Пожилая женщина стремительно подбежала к столу. Лиза подошла к ней.
- Вам нужно что-либо…
- Не разговаривайте с ней, мисс Лиза. Не обращайте на нее внимания. А ты, ужасная женщина, уходи отсюда!
Лиза в тревоге сделала шаг назад.
- Видишь, ты напугала ее! Врываешься сюда, подобно Джоан Кроуфорд, с таким видом, словно эта лавка принадлежит тебе. Возвращайся туда, откуда пришла.
Женщина когда-то была очень красива. Она и сейчас производила неотразимое впечатление. Снежно-белые волосы, густые и сверкающие, были собраны в аккуратный узел на затылке, хотя макияж, который она сделала, скорее подчеркивал ее возраст, нежели скрывал его. Ярко-синие тени привлекали внимание к набрякшим векам, а румяна в складках морщинок придавали щекам воспаленный вид. Аккуратно нанесенная ярко-красная помада не могла скрыть паутинку морщин в уголках рта, а когда женщина заговорила, на губах у нее появились трещинки.
- Заткнись, глупый старик.
Гарри Гринбаум тяжело вздохнул.
- Лиза, это моя жена, Мириам. Мириам, Лиза.