что сказал мужчина, и уставилась на него. Он снова стал
что-то объяснять, жестикулируя, и не сводил с Кати вос-
торженного взгляда. Катя решила, что он зовет ее к себе
заниматься с ним любовью. Она вспыхнула, вскочила и
закричала по-русски:
– Ах ты, старый козел, а ну пошел отсюда!
Тот, конечно, не понял, что выкрикнула Катя, но по ее
тону определил, что лучше уйти. Отошел на расстояние
и остановился у газетного киоска, вроде бы разглядывая
газеты, но краем глаза наблюдал за Катей.
По мере того как начало темнеть, вспыхнули много-
численные фонари и разноцветные огни на магазинах и
барах, зазывно переливаясь и маня к себе.
Кате хотелось реветь белугой, и она подумала, что
этот старикашка – единственное ее спасение. Она взя-
ла себя в руки, немного успокоилась и по разговорнику
позвала итальянца:
– Вене куа (иди сюда)!
Тот обрадованно подскочил к ней. Катя показала рукой
на сумку, мол, бери и пошли. Но он схватил Катю за руку
и потащил к своей машине, которая стояла недалеко.
– А сумку кто будет тащить? – недовольно бурчала
Катя, идя следом с тяжелым багажом.
Пока ехали, Катя с опаской поглядывала на мужчину,
но он не делал никаких поползновений, и она успокои-
лась. Она прикинула, что если он начнет приставать, то
она этого мужичка одной рукой поборет. А что ей оста-
валось делать? Не ночевать же на улице, в чужой стране,
не зная ни языка, ни их порядков. Как спросить, где ту-
алет, а где столовая? Хотя на столовую денег нет, она все
до копейки отдала тому парню из турфирмы с его выпа-
дающими в улыбке зубами. Итальянец что-то рассказы-
вал на совершенно непонятном языке, а Катя иногда ки-
вала головой и повторяла некоторые слова, делая вид, что
она что-то понимает.
Уже совсем стемнело, когда они подъехали к краси-
вому двухэтажному дому. Окна были закрыты решетча-
тыми ставнями, а дверь в дом открыта. На первом этаже
оказался гараж, куда они въехали. Выйдя из машины, по-
шли на второй этаж по ступенькам, выложенным серой с
белыми разводами плиткой. Как бы прочитав мысли Ка-
ти, мужчина взял у нее сумку и побежал по ступенькам
впереди нее, открывая дверь в жилую часть дома. По-
ставив сумку у двери в коридоре, он направился к кухне.
Катя пошла за ним. Кухня была маленькая и неуютная.
За небольшим столом сидели двое стариков. Они сидели
на стульях, как два лохматых воробья, и смотрели стояв-
ший в углу телевизор. Катя подошла к старикам, пожала
им руки, по-русски сказала:
– Здрасьте, очень приятно.
Старики повернули головы в сторону мужчины: что
это она там говорит?
– Это мои родители. Им нужен уход, и, если хочешь,
оставайся у нас, – сказал он.
Катя ничего не поняла, но по добродушным лицам
стариков было видно, что ее не выгоняют и даже, кажет-
ся, рады.
– Сейчас ты приготовишь ужин, – сказал мужчина,
суетливо доставая макароны и томат.
Катя смотрела на это "изобилие" и думала, что же
можно из этого приготовить. Она не любила готовить.
Дома этим занимался отец. Это его хобби. Он вообще бы
жил на кухне, если бы ему позволили. Но Кате казалось,
что ему трудно заниматься стряпней в его-то возрасте, и
иногда она выпроваживала его из кухни и готовила что-
нибудь сама. Это было не так вкусно, как у отца, но он
всегда хвалил ее.
– А, э¼ – Катя хотела спросить, где кастрюля, но
мужчина уже бежал к ней с кастрюлей в руках и что-то
говорил. А говорил он:
– Меня зовут Бепе, если ты еще не поняла, вот тебе
кастрюля, здесь вода, здесь плита.
Катя налила воду и поставила кастрюлю на огонь.
"Что это за слово – "бепе"? Он его уже несколько
раз сегодня произнес". Когда макароны, смазанные олив-
ковым маслом, томатом и присыпанные тертым сыром,
были съедены, старики встали и пошли в свою комнату,
почему-то назвав ее камерой. Катя помыла тарелки, уб-
рала со стола, протерла печь и вопросительно посмотре-
ла на Бепе. Тот взял ее за руку и повел в комнату напро-
тив кухни. Почти всю ее занимала широченная кровать.
Над кроватью висел портрет Девы Марии с младенцем
на руках. Катя задержала взгляд на ребеночке. Он был
настолько очарователен, что на него хотелось смотреть
и смотреть. Наконец оторвав взгляд от изображения на
портрете, Катя обвела взглядом всю комнату. Под стеной
ежился шифоньер, возле кровати по бокам – две тум-
бочки. И это вся обстановка. Белые пустые стены, а воз-
ле кровати – маленький потрепанный коврик. Никаких
ковров, картин, цветов. На окнах – маленькие дешевые
занавесочки. Катя была ошарашена. Она никогда, ни за
что не могла подумать, что в Италии живут так бедно.
Она-то думала, что здесь все богачи.
Бепе показал рукой на край кровати, мол, здесь бу-
дешь спать.
– А я здесь, рядом, – и стал раздеваться.
Катя испуганно посмотрела на него: что это он соби-
рается делать? Она хотела закричать на него и выгнать
из комнаты, но вовремя вспомнила, что выгнать могут ее,
и прикусила язык. Не раздеваясь, она прилегла с краю,
отвернувшись от Бепе. А он, раздевшись до трусов, под-
полз к ней под бок и жалобно попросил:
– Да-а-а-й-й, – и положил свою сухонькую руку на
ее пышную попу.
Катя вскочила с кровати и закричала:
– И не думай, и не прикасайся ко мне! Ишь чего за-
хотел! Щас, размечтался!
Она схватила подушку и выскочила из комнаты поис-
кать себе место для ночлега. Бепе, испуганно моргая, бе-
жал следом за нею, пытаясь схватить ее за руку.
– Ну не хочешь, не надо. Я могу подождать, когда ты
захочешь, – говорил он, но Катя не слышала и не пони-
мала, что он там говорит.
Она забежала на кухню и села на стул, обняв подушку.
– Вот здесь я буду спать. И не смей ко мне прихо-
дить! – кричала она.
Бепе что-то долго объяснял Кате, но, поняв, что она
ничего не понимает, махнул рукой и пошел в другую ком-
нату. Катя, увидев, что он вошел в другую дверь, быстро
проскользнула в спальню и закрылась на ключ.
– О! Как хорошо, что комната замыкается, – вздох-
нула она облегченно, залезла под теплое одеяло и сразу
уснула. Когда засыпала, прошептала: – Приснись жених
невесте на новом месте.
Она всегда так говорила, если спала на новом месте.
Всю ночь ей снился парень из турфирмы, вечно улыба-
ющийся и почему-то одетый в старый костюм графа. Он
ходил за нею и громко говорил:
– Ты мне еще десять долларов должна, а я граф, граф
я! – и стучал о пол своей графской тростью.
Катя проснулась от громкого стука в дверь. Она ис-
пуганно вскочила, с трудом понимая, где находится, и от-
крыла дверь. У двери стоял встревоженный Бепе.
– Я уже полчаса стучу. Я уже подумал, что ты умер-
ла. Отцу нужно поменять памперс, – он показал рукой
на дверь, где спали старики.
Катя, накинув халат на пижаму, поспешила следом. В
комнате стариков был тяжелый, затхлый запах. Она бы-
ла точно такая же, как и та, в которой спала Катя. Белые
пустые стены, широкая, на полкомнаты, кровать с двумя
тумбочками по бокам. Над кроватью портрет распятого
Иисуса Христа с терновым венком на голове.
"Бедняга", – подумала Катя. Она вдруг поняла, как
могут быть жестоки люди. За что ему такая смерть? Как
у людей могла подняться рука на такое? И эти, что жи-
вут в этом доме, не менее жестоки. Как можно смотреть
каждый день на умирающего такой смертью и не содро-
гаться?! Бепе подвел ее к старику и показал, что нужно
снять памперс и надеть новый. Но когда Катя раскрыла
памперс, ее затошнило. Кое-как вытянув памперс трясу-
щимися руками из-под старика, она поспешно свернула
его, засунула в целлофановый пакет, плотно закрыла его
и вытащила на балкон. Но вонь в комнате все равно сто-
яла плотной стеной.
"Боже! За что?" – подумала она.
Затем Бепе поднял старика и медленно повел его в душ.
Он дал Кате мочалку:
– Мой отца.
Катя помыла старика сзади, а когда он повернулся, она
застыла в нерешительности. Бепе улыбнулся:
– Мой, не стесняйся, там кроме кожи ничего не ос-
талось. И потом, отец не соображает уже ничего. Он да-
же не понимает, что мы с ним делаем.
И видя ее нерешительность, он сам домыл отца и
буркнул:
– В следующий раз будешь мыть сама.
А старик стоял под душем и бормотал:
– Бепе, Бепе, Бепе¼
Катя благодарно взглянула на Бепе и вдруг поняла,
что Бепе – это его имя. Она улыбнулась и, показывая на
него пальчиком, сказала:
– Бепе? Ты Бепе? Слава богу, я наконец-то хоть по-
няла, как тебя зовут, – сказала она по-русски. И доба-
вила: – А я Катя. Катя.
Бепе улыбнулся и повторил: "Катья".
Как потом выяснилось, старик совсем потерял память