Наконец, он потерял волю к борьбе. Он сдался. Совершал налеты на деревни. Помогал отцу и другим солдатам припадать к ртам жертв и высасывать их невинные души, оставляя только безжизненные оболочки.
"Человек будет делать все что угодно, чтобы выжить, парень".
Это был один из уроков отца, принятый близко к сердцу.
Теперь Колдо был убежден, что перешел точку невозврата. Он мог бороться еще ожесточеннее. Должен был бороться ожесточеннее. Вина всегда будет управлять им, а стыд – переполнять его душу.
У него было слишком много воспоминаний. Темных воспоминаний, которые никогда не исчезнут. Каждое из них заставляло его страстно желать вырвать свои глаза, только чтобы забыть увиденное, или отрезать себе уши, чтобы заглушить крики в них.
За годы он заработал себе достаточно большую славу, чтобы привлечь внимание Германуса.
Армия Посланников внезапно напала на лагерь отца, чтобы уничтожить Колдо. Увидев шрамы на его спине, воины ошибочно предположили, что он не относится к расе Нефас, так как те не могли иметь крыльев. У Колдо же они явно когда-то были. В итоге, его захватили в плен.
Это стало началом его новой жизни.
Германус – имя, означающее "брат", – мог бы, и, вероятно, должен был убить его, несмотря на происхождение.
Колдо впал в бешенство. Он запутался, проклинал все и бросался на любого, кто приближался. После всего, что он натворил, после стольких убийств, разве мог он простить себя, примкнув к "благодетелем человеческим"? Невообразимо!
Но Германус заглянул вглубь, увидел вину и стыд в глазах Колдо. Чувства мощные и очевидные даже тогда.
Король Посланников в течение нескольких лет отучал Колдо от гнева, прилагая массу усилий, чтобы успокоить молодого человека, обремененного таким тяжелым прошлым. Он убеждал Колдо, что тот способен на иное, у него всегда будет безопасное, комфортное место для сна и достаточно еды, чтобы утолить голод.
Впервые кто-то проявлял заботу и беспокоился о нем, и вскоре Колдо полюбил Германуса, – так, что был готов умереть, защищая его.
– Зачем ты связалась с Ноксом? – спросил он у матери, обходя клетку.
– Почему бы и нет? Он был очень красивым мужчиной.
Наверняка были женщины, которые находили привлекательным столь опасного мужчину, предположил Колдо. Невзирая на лысину и пустоту в глазах, у него было самое прекрасное лицо из тех, что довелось видеть Посланнику. В его чертах была чистота, которая большинству могла бы только сниться.
– Ты надеялась укротить его? Неужели думала, что станешь той единственной, кто сможет изменить его?
Не отводя глаз, Корнелия поднялась на ноги. Она никогда не поворачивалась к нему спиной, где были сложены белоснежные крылья. Мать боялась, что Колдо вырвет их. И страхи не были беспочвенны, ведь искушение было так велико!
– Зло не может измениться, – сказала она.
– Он предал тебя ради другой? Одной из его вида? Женщине, больше подходящей его специфическим вкусам? Или, может, он обратился не к одной женщине, а многим?
– Заткнись.
Он не собирался. Похоже он угадал. Игнорируя боль, скрутившую желудок, Колдо произнес:
– Знаешь, он часто посмеивался над тобой. Рассказывал, что ты была влюблена в него, умоляла остаться. Что ты рыдала, когда он ушел. Рассказывал....
– Заткнись, заткнись, заткнись! – Закричала женщина, бросившись к прутьям клетки со стороны Колдо. Она встряхнула их с такой силой, что воин удивился, как закаленная сталь осталась на месте.
Ему должна была понравиться яростная реакция. Он так долго добивался от нее этого – ярости, разочарования. Чтобы мать ощутила собственную беспомощность. Пережила хотя бы жалкое подобие того, что ему приходилось выносить столько лет. Но его затошнило с новой силой. Как он мог так поступать с женщиной? С какой-либо женщиной?
Как мог он причинять боль кому-то из своего рода?
Она плюнула на его ботинки.
– Я ненавижу тебя! Ненавижу так, что не могу свободно дышать! Я лучше сгнию в этой клетке, чем стану притворяться, что люблю тебя и раскаиваюсь из-за того, как относилась к тебе! Не дождешься. Ты как был редкой мерзостью, так ей и остался. День, когда ты сдохнешь, станет для меня праздником.
Боль и ярость дополнили палитру разрывающих его переживаний, тьма сгустилась в загнанном в тупик уме.
Он отошел подальше, чтобы избежать соблазна наброситься на нее и прикончить, – став точной копией своего отца. Запахи жасмина и жимолости преследовал его.
Даже здесь Корнелия источала презренные ароматы.
Чем невинный маленький мальчик мог вызвать к себе подобное отношение? Как она могла обвинять Колдо в грехах его отца?
Почему, даже по прошествии всего этого времени, Колдо все еще было больно?
– Если я когда-то умру – произнес он, – ты не будешь причиной. Ты слишком слаба. Ты всегда была беспомощной, именно поэтом Нокс и ушел от тебя.
Она снова плюнула ему на ботинки.
Сжав кулаки, он переместился в свой дом в Южной Африке. У него было около шестнадцати домов, разбросанных по всему миру, надежно укрытых от надоедливых взглядов людей, но это было больше, чем просто убежище, здесь он проводил большую часть своего свободного времени.
Не успев до конца еще проявиться в новом месте, он замолотил кулаками о стену, раздирая едва зажившую кожу. Брызнула кровь, захрустели кости.
На этот раз гнев не удалось успокоить так быстро.
Прошло довольно много времени, прежде чем он сорвал с себя одежду. Порванные в лоскуты, рубашка и штаны восстановили свою форму, еще не долетев до пола.
Он всматривался в бурный водопад, а прохладные капли заскользили по разгоряченной коже.
Эта женщина...
Он ударил кулаком о стену, каменная крошка и пыль поднялись в воздух.
Ей всегда удавалось довести его Колдо до такого состояния, будто его сердце разбито, мелко нашинковано и превращено в пепел. Он должен научиться справляться с ней.
В противном случае, он может убить ее.
Когда-нибудь Корнелия испустит дух. Но ее душа не вознесется, не воссоединится со Всевышним на небесах.
Она попросту не сможет. С той ненавистью, что живет в ее сердце, только один путь – вниз. Это духовный закон, и никому, даже Посланникам, не под силу его изменить.
Дьявольщина не уживается рядом с божественным.
Именно поэтому самому Колдо угрожала опасность.
Корнелия заслужила свою участь, это так. Она может страдать до скончания веков. Но ее сын не станет причиной ее ранней смерти. Воин не уподобится ей, хоть и приходится повторять себе об этом каждый день. Даже больше, – ему хотелось невозможного. Ответов. Ее любви.
Прощения.
Мужчина стиснул зубы. Нет, он не такой, как она, и больше не желает всего этого. Ощутить вкус мести – вот все, о чем он мечтал.
Эта мысль пронзила его, и он задумался. Разве мог кто-то вроде него помочь такой хрупкой женщине, как Никола?
Колдо осознал, что следовало бы держаться от нее подальше. Но он этого не сделал, а теперь было слишком поздно.
Он телепортировался от нее, чтобы доказать наличие сверхъестественного. Надеялся, что девушка поверит ему, и сделает первый шаг в борьбе с демонами. Теперь она в курсе.
Возможно, она будет задавать вопросы.
Если она спросит у неправильных людей, они могут дать ей неверные ответы.
Он провел рукой по гладкой коже головы. Воин должен придерживаться своего плана.
И это не так уж плохо, сказал он себе. Никола заинтриговала его. Ее голос, такой нежный, такой сладкий... такой пленительный, он снова ждал этой ласки.
Ее остроумие. Ее стойкость. Ее храбрость. Он ранил ее, и все же она не стенала, пытаясь вызвать жалость.
За тот недолгий срок, что отведен был ей на земле, на нее сыпалось одно бедствие за другим. Может быть, в этом были повинны демоны, а может – несовершенство мира.
Возможно, и то и другое. Вне зависимости от причины, он желал для нее лучшего. Как в свое время желал для него Германус.
Колдо просто должен обучить ее, как бороться с ядом. И должен сделать это так, чтобы она сохраняла спокойствие.
Страх будет и дальше вредить ее здоровью, играя на руку paura (страх), а напряжение ослабит ее иммунитет на радость grzech (грех).
Без страха и напряженности токсины исчезнут. Если в ее жизни будет надежда и радость, отравление уйдет быстрее.
Чему ты уделяешь внимание, то и растет, а что без него осталось – отмирает.
Сможет ли она увидеть свет за негативными эмоциями?
Искра вспыхнувшей надежды так или иначе заслонила собой каскад негативных переживаний, что вызвала его мать.
Он не мог дождаться, чтобы увидеть, как Никола отреагировала на его внезапное исчезновение.
Девушка или примет это за плод воображения, или на самом деле поверит в сверхъестественное.
– Это не то, что я надеялся увидеть, – раздался позади него мужской голос.
Все еще обнаженный, Колдо развернулся лицом к Тэйну, первому заместителю командующего армией Захариила. "Тэйн" означает "свободный".
И воин в полной мере оправдывал свое имя. Чувственная ненасытность этого парня была общеизвестна. Он менял любовниц, как перчатки, отбрасывая предыдущих, как отработанный материал.
Даже зная об этом, женщины стекались к нему, словно он являлся единственным обладателем белокурых локонов и пленительных голубых глаз.
– Что Захариилу угодно, чтобы я выполнил на сей раз? – Поинтересовался Колдо, извлекая из воздушного кармана новую мантию.
Он натянул ее через голову, пытаясь не смотреть на крылья Тэйна. Те изгибались за широкими плечами воина, ниспадая до самого пола.