Ленька тут был ни при чем. Ленька был замечательным современным бэби. Когда нянька была выходная и ко мне приходили подружки, мы сажали его в центр стола в плетеную корзинку с подушками, и он без устали улыбался далеко не невинным рассказам и анекдотам. Это придавало им особую пикантность.
Но я одна ни за что бы с Ленькой не управилась, да и быт с детства ненавижу. Я сказала маме по телефону, что приеду погостить на зимние каникулы. Я надеялась, что за эти две недели родители привяжутся к Леньке и не захотят с ним расстаться.
Так и случилось.
- Вылитый отец! - воскликнула бабушка, сроду не видевшая Баруздина. И тут же сообразив, что ее фраза оказалась ни к селу ни к городу (или же, наоборот, пришлась впору туда и сюда), поправилась: - Ну да, совсем не в нашу породу - у нас все светлые, а этот как галчонок. Ты его недаром Ленькой назвала.
- Так зовут отца моего мужа, - сказала я.
Моя детская кроватка уже стояла в родительской спальне, застланная голубым байковым бельем.
- Ты вроде уже отняла Леньку от груди, - оправдывающимся тоном заговорила мать, думая, что я захочу взять его к себе в мансарду. - Мы с папой все равно рано просыпаемся. Я теперь во второй смене, а потом с ним бабушка посидит.
В этом я не сомневалась - у бабушки при виде Леньки прямо слюнки потекли.
Я спала под звездным зимним небом и чувствовала себя почти инфантой. "Как хорошо, что у меня есть Ленька", - промелькнуло где-то в глубине сознания.
Я подумала о том, что мой хитрый план удался без каких-либо усилий с моей стороны.
Я провела две недели в раздумьях о будущем. Похоже, после Ленькиного рождения я стала сентиментальной - мне вдруг захотелось влюбиться.
Сразу по возвращении в Москву Наташка забрала меня к себе на дачу. Она пребывала в депрессии после того, как обнаружилось, что у ее матери есть любовник. Думаю, она попросту завидовала матери и сама не могла разобраться в своих чувствах. Мне предстояло стать участницей ночных диалогов на тему морали и нравственности, а вернее, слушательницей бесконечного монолога с часто повторяющимися фразами типа: "Как она могла", "у отца больное сердце", "этот Родин моложе ее на двенадцать лет"…
Мне всегда нравилась Наташкина мать. В ней был какой-то шарм. Я теперь точно знала, все эти знаменитости съезжались к ним на дачу не из-за отца. Еще я поняла безошибочно, что Родин был не единственным любовником Наташкиной матери.
Разумеется, это было не мое дело.
Внешне жизнь в доме Кудимовых не изменилась, если не считать того, что Наташка уже три недели не разговаривала с матерью. Я спала в комнате для гостей на нижнем этаже. Все члены семьи Кудимовых спали на верхнем.
Однажды, когда я переодевалась в пижаму, собираясь почитать в кровати и моля Бога о том, чтоб не пришла "на пять минут" Наташка, дверь почти бесшумно открылась и тут же закрылась.
Я медленно повернула голову и увидела Никиту, младшего брата Наташки. Это был высокий, довольно хлипкий акселерат с красивой - густой и в крупных локонах - шевелюрой пшеничного цвета. Он посещал школу, и к поздним застольям его допускали лишь в выходные дни.
Я инстинктивно прикрыла обеими руками голую грудь.
Никита не отрываясь смотрел на меня. Я обратила внимание, что у парня длинные ресницы и по-девичьи гладкая нежная кожа.
- Чего тебе? - спросила я, уже догадавшись, что ему от меня нужно.
- Просто так, - прошептал он едва слышно. - Давай поговорим. О чем угодно. Они… они все такие грязные. - У Никиты дрогнул голос, и мне показалось, он расплачется. - Понимаешь, они… Я знаю, у отца тоже есть любовница. Я давно это знаю. И мама знает. Наташка делает вид, что не знает. Я… я люблю маму.
Он расплакался, спрятав лицо в ладонях. Он был настоящим ребенком, этот Никита, хоть я едва доставала ему до подбородка.
- Успокойся. - Я коснулась его плеча. - Все обойдется. Наташка выпустит злость и…
- Мамочка, мамочка, - твердил Никита. Я обняла его за плечи и повела к креслу. Он вдруг подался ко мне всем телом и, наклонив голову, прижался мокрым лицом к моей груди.
Меня словно током долбануло, но я моментально взяла себя в руки. Мне жилось хорошо и беззаботно на даче у Кудимовых, хоть и донимала Наташка своими ночными монологами. Мне не хотелось в свою московскую квартиру - вернувшись в этот раз от родителей, я вдруг ощутила себя одинокой.
- Если нас застанут…
Никита поднял голову и посмотрел на меня. У него были красные от слез глаза. В них я увидела боль.
- Я… Я боюсь идти к себе. Там… там есть крючок от старой люстры. Он зовет меня, - бормотал Никита. - Но я… я не хочу. Можно я побуду немножко у тебя?
Я подошла к двери и закрыла ее на задвижку.
Обернувшись, я увидела, что Никита уже сидит на краю моей кровати. Он больше не плакал.
- Ты считаешь меня проституткой? - спросила я, уже не пытаясь прикрыть голую грудь. Знаю: она у меня очень красивая.
- А что это такое? - Никита глядел на меня невинными глазами. - Наташка говорит, мама проститутка. Я очень люблю маму.
- Но ты бы не пошел к ней в спальню и не стал бы…
- Пошел бы, если б она спала одна. Я не люблю отца. Он все время играет какую-то роль. Ты тоже будешь играть роль старшей сестры или моралистки?
Он смотрел на мою грудь. Он смотрел на нее так, что у меня мурашки по спине забегали. Не помню, как все случилось, но я очнулась уже на кровати. Никита лежал рядом и жадно целовал мне грудь.
- Успокойся. - Я погладила его по спине. - Ты делаешь мне больно. Останутся синяки.
- Ну и что? Ты ведь не замужем, и никто ничего не заметит. У тебя нет любовника, правда?
- А что это такое? - Я усмехнулась. - У твоей мамы есть любовник, но ты все равно очень любишь ее. Ты сам так сказал.
До него не дошел мой юмор.
- Убью, если заведешь любовника. А сам повешусь на том крюке. Вот увидишь.
Он весь дрожал, и я накрыла его одеялом. Я была в одних пижамных штанах, а Никита в джинсах и ковбойке. Он не трогал меня ниже пояса. И в губы не целовал. Его притягивала к себе моя грудь.
- Нравится? - спросил он, оторвавшись на секунду от моего затвердевшего от его ласк соска и заглядывая мне в глаза.
Мне очень нравилось, но я прикинулась почти равнодушной.
- Нравится, нравится. Тебе очень нравится…
Он снова взял в рот мой сосок, нежно кусал его, чмокал губами.
Мы заснули под утро. Я проснулась первой. Было уже светло. Никита безмятежно спал на моей груди.
Я ласково потрепала его по волосам.
- Иди к себе. Слышишь? Тебя хватятся.
- Ни фига, - сонно пробормотал он. - Сегодня воскресенье. Можно спать до обеда.
- Но вдруг кому-нибудь взбредет в голову зайти к тебе в комнату?
- Я ее запер. Ключ у меня в кармане.
- Ты знал, что я тебя оставлю.
Он улыбнулся и приоткрыл один глаз.
- Тебе тоже скучно. Я давно за тобой наблюдаю.
- Ты придумал про крючок? - спросила я, перебирая пальцами его по-детски шелковистые волосы.
- Сам не знаю. - Он притворно вздохнул. - Я часто на него смотрю.
- Лгунишка. Иди-ка лучше к себе.
- Но ведь тебе не хочется, чтоб я ушел.
- Ты угадал. - Я вздохнула отнюдь не притворно. - Я, наверное, испорченная.
- Нет. - Он вдруг больно стиснул своими горячими руками мою грудь. - Просто ты без комплексов. Как и я. Нам с тобой повезло. Почти у всех сплошные комплексы.
- Ты уже пробовал так с кем-то?
Я почувствовала нечто похожее на ревность.
- С одной девчонкой из нашего класса. Но у нее такая маленькая грудь. И она хотела, чтоб я все время целовал ее в губы.
- Ты не любишь целоваться?
- Не знаю. Я брезгую слюнями. У той девчонки столько слюней.
- Хочешь поцеловать меня?
Он приподнялся на локтях и внимательно посмотрел мне в глаза. У него оказались очень чуткие и податливые губы.
Мы целовались часа полтора, изобретая все новые и новые способы наслаждения.
- Как здорово! - Никита в изнеможении упал на подушку. - У тебя так горячо во рту. И почти совсем сухо.
По дому уже кто-то ходил.
- Сматывайся немедленно. Иначе…
Он проворно выскользнул из кровати и спросил, возвышаясь надо мной во весь свой отнюдь не детский рост:
- Что иначе?
- Нам больше не позволят делать то, что мы хотим, - сказала я, отдавая себе отчет в том, что с этим парнем притворяться нельзя.
- Ура! - вполголоса воскликнул он. - Ты еще лучше, чем я себе представлял.
После позднего завтрака мы с Наташкой отправились на прогулку. Никита к столу не вышел, что в выходные случалось с ним часто.
- Послушай, ты не могла бы дать мне на время ключи от твоей квартиры? - смущенно спросила Наташка, уже когда мы очутились в лесу.
Я глянула на нее удивленно.
- О чем разговор.
- Понимаешь, дома все время эта Валентина болтается, да и предки могут в любой момент нагрянуть. А я… я с одним парнем познакомилась.
То-то последние две ночи Наташка не приставала ко мне с душевными излияниями.
- Влюбилась?
- Да! - выпалила Наташка, прижимая к щекам руки в толстых варежках. - Но он… он в общаге живет, и вообще…
- Что вообще?
- В облаках витает. Потому он мне и нравится. Мы просто посидим у тебя на кухне. Я куплю бутылку коньяка. Думаю, ничего у нас не будет. Представляешь, я не хочу, чтоб что-то было.
- Почему? Ведь ты его любишь.
- Ну… Понимаешь, я боюсь: а вдруг у него какая-нибудь болезнь? Да и подзалететь страшно. Что тогда делать? Послушай, а ты как предохраняешься? Это я так, на всякий случай.