- Чушь, папа. Мне кажется, все было наоборот.
- Нет, Мур-Мурзик, вовсе не чушь. Какое-то время я был весь без остатка ее, и ей это быстро надоело. Она хотела бороться за меня каждую минуту - вот тогда ей было бы интересно.
- Мама говорит, вы разошлись потому, что у тебя были другие женщины. Она может простить все, кроме измены.
Он задумался всего на каких-то полминуты.
- Она просто пытается оправдать себя в собственных глазах. У нее никак не укладывается в голове, что наличие соперницы только разжигает любовь, хотя подсознательно она это понимает Просто это противоречит полученному ею воспитанию.
- Моему это тоже противоречит, папа.
Он снисходительно похлопал меня по руке.
- О, эти романтические сказки о единственной любви! Они звучат волнующе наивно в конце двадцатого столетия. Мурзик, ты сама это скоро поймешь.
Я не стала с ним спорить. Тем более что самолет уже коснулся родного московского бетона.
Мне показалось, отец стал выше ростом. И заметно похудел. Он душил меня в объятиях и довольно ощутимо шлепал по спине.
- Мурзик, ты просто прелесть, что встретила меня. - Он зыркнул глазами по сторонам. - Одна, что ли?
- Хочешь сказать, не вышла ли я замуж? Нет.
- Что так?
Отец смотрел на меня озабоченно.
- Наверное, еще не встретила свою единственную любовь.
- Мурзик, какая чепуха! Тем более что любовь ужасно мешает браку.
- Тогда умолкаю, папуля.
Он привез мне кучу подарков, и в моей квартире запахло праздником. Свои вещи отец аккуратно развесил в шкафу.
- Остановлюсь у тебя. Не стеснит?
- Нет.
- Ах, Мурзик, как хорошо, что ты у меня есть!
Он обхватил меня сзади и всхлипнул в самое ухо. Я недоуменно обернулась.
- Да-да, ты не ослышалась. - В его выцветших серых глазах стояли настоящие слезы. - Раскис твой американский папа. Совсем рассупонился. Стал просто крейзи. Может, отведем душу за рюмкой? - Он извлек из сумки большую бутылку "Смирновской", которую, очевидно, купил в "дьюти фри". - Пожаришь картошки? А у тебя можно курить?
Я кивнула.
Он сидел в кухне и смотрел в окно, за которым уже по-вечернему синело. Я стояла возле раковины и чистила картошку. Я чувствовала спиной, что отцу здорово не по себе.
- Как поживает Вайолет Ли? - спросила я.
- Неплохо. Открыла собственную фирму. Знаешь, как она называется? "Dream’s Table". Это по-русски-то как будет? - Он на несколько секунд задумался. - Ну да, "Стол моей мечты" или "Стол, который может присниться во сне". Все-таки наш родной язык более точен и основателен. Фирма специализируется на сервировке праздничного стола. Представляешь, от заказчиков отбоя нет. Думаю, она скоро уйдет из своего колледжа. В прошлом году вышла наша книга кулинарных рецептов. Мы вместе ее составляли. Я написал целый раздел, который назвал "Барская кухня". В будущем году мы рассчитываем выпустить еще одну кулинарную книгу. - Как ни странно, но я не уловила в его голосе никакого тщеславия, хотя раньше отец мог взахлеб хвастаться своими памфлетами про "ихних" президентов, а позже - наших "демо-импотентов". - В Штатах русское пока в моде.
- Значит, дела у тебя идут неплохо. Рада.
- Спасибо, Мурзик. - Он вздохнул. - Она стала очень религиозна.
- Шутишь.
Четыре года назад Вайолет Ли поразила меня раскованностью суждений, очень смахивающих на наш советский атеизм. Я была в недоумении - ведь она выросла на юге, где так сильно влияние церкви.
- Нет. Чистая правда.
- На то должна быть причина. Что, она потеряла кого-нибудь из близких?
- Оба ее родителя пребывают в здравии, детей у нее нет, сестер и братьев тоже. Просто она взяла и изменила свое мировоззрение. Кажется, это сейчас в моде. Кстати, я тоже его изменил.
Он опустил глаза в тарелку с картошкой и быстро задвигал челюстями.
- Это с чем-то связано? Вернее, с кем-то, да?
- Очевидно.
Я поняла, что отец еще не готов к откровенности.
- А я ушла из издательства и теперь живу на вольных хлебах. Работы хоть отбавляй. В настоящий момент мы переживаем книжный бум, - болтала я, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту между нами, возникшую из-за его нежелания откровенничать. - Перевожу с английского столько всякого маразма, что иногда кажется, сама вот-вот превращусь в шизофреничку. Или начну писать книги.
Отец рассеянно кивал головой. Он слушал и в то же время не слышал меня.
- Мама тоже потихоньку переводит. Правда, с французским работы поменьше. Но она выучила английский и подрабатывает с двумя языками. На всяких выставках, ярмарках и так далее.
- Умничка.
Он рассеянно улыбнулся.
- Она перекрасилась в блондинку. Ей это очень идет. Занимается шейпингом и ходит в бассейн. Игорь растолстел и сидит вечерами у телевизора. Я не удивлюсь, если мама бросит его и найдет кого-нибудь помоложе. Честное слово, не шучу.
Отец хмыкнул неопределенно. Похоже, он все еще продолжал жить в своем полушарии, на противоположном краю света.
- Папуля, можешь жить здесь сколько хочешь, потому что ты мне ничуть не мешаешь. - Я попыталась поймать его взгляд. Это оказалось непросто. - Знаешь, мне несколько раз звонила Татьяна. Про тебя спрашивала. Последний раз вчера, после нашего с тобой телефонного разговора. Она что-то почувствовала. Но я ей не сказала, что ты прилетаешь.
- Хвалю, Мурзик. Как выяснилось, я не подвержен ностальгии.
- Что, Вайолет Ли так на тебя повлияла? - с улыбкой поинтересовалась я.
- Вайолет Ли тут ни при чем.
Он налил себе водки и выпил.
- Папа, извини, но я должна закончить сегодня одну нудную рукопись. Это очень срочно. Завтра я буду свободна. В твоем распоряжении комната и кухня, моя творческая лаборатория - в бывшем чулане.
- Мудрое решение. - Наконец отец соизволил улыбнуться. - Я тоже когда-то мечтал сделать из этой комнатушки окошком на старую липу свой кабинет. Да так и не удосужился.
- Липу спилили. Я повесила на окно занавеску и никогда ее не отодвигаю.
Я сделала над собой усилие и встала из-за стола. Отец схватил меня за руку.
- Погоди. Почему ты не спрашиваешь, зачем я приехал?
- Зачем ты приехал, папа?
- Мне сложно ответить так сразу на этот вопрос, но тем не менее я попытаюсь.
Он подмигнул мне почти как раньше и стал возиться с ронсоновской зажигалкой, которая почему-то вдруг вышла из строя. Наконец отбросил ее в сторону и чиркнул нашей простой расейской спичкой.
- Дело в том, что я стал совершенно другим человеком, Мурзик.
- Все-таки, мне кажется, Вайолет Ли время даром не теряла.
- Это точно. Хотя я считаю, что ее заслуга косвенная. Сейчас объясню. Дело в том, что эта женщина с самого первого дня предоставила мне полную свободу действий. Помнишь, Мурзик, я как-то сказал тебе, что в наших женщинах есть тайна, а в женщинах с Запада тайны нет? Так вот, тайна наших женщин состоит в том, что они очень зависимы от мужчин.
- Так уж и все? - недоверчиво переспросила я.
- Во всяком случае, подавляющее большинство. Бога у нас давно упразднили, но, как говорится, свято место пусто не бывает. Его место в женском сердце занял мужчина.
- Занятная теория. Но ведь Вайолет Ли, когда вы познакомились, тоже не верила в Бога.
- Да. Но это не меняет сути. То есть я хочу сказать, в них эта независимость приняла какой-то наследственный характер. Как шизофрения или сифилис. Что касается Вайолет Ли, то у нас был довольно бурный и продолжительный медовый период. Я сумел растормошить эту женщину и духовно, и физически. Одно время она даже хотела родить от меня ребенка. - Он гордо шмыгнут носом. - Правда, потом она отдалилась и даже перешла спать в другую комнату.
- Может, ты чем-то обидел ее?
- Ты хочешь знать, не изменил ли я ей, верно? Нет, Мурзик. К тому времени я еще не настолько хорошо ориентировался в новой среде, чтобы заводить внебрачные связи. Короче, американки независимы и даже проявляют враждебность к мужчине, если он вдруг начинает ухаживать за ними. Я, как тебе известно, не привык получать щелчки по носу Дело в том, что Вайолет Ли поняла, что я начинаю завладевать ее помыслами слишком серьезно, и очень испугалась. Вот тогда она и обратилась за помощью к Богу.
- Шутишь.
- Вот те крест. - Он быстро и очень по-русски перекрестился. - Но, несмотря ни на что, мы с ней сохранили прекрасные отношения и даже духовную близость.
- Милый папуля, ты заставляешь мои мозги потеть от напряжения.
- Думай, Мур-Мурзик, думай. И делай соответствующие выводы. Правда, горький опыт редко оказывается поучительным. Само собой, я переживал на первых порах, - продолжал свою исповедь отец. Я обратила внимание, что он выражается слишком уж правильно. - Я не мог понять, в чем дело, и строил разные предположения. Узнав правду, я долгое время не мог ее переварить, но ревновать свою жену к Иисусу Христу не стал. - Он обиженно поджал губы и отвернулся к окну. - Я вдруг почувствовал себя одиноким и никому не нужным. Впервые за много лет со мной рядом не оказалось беззаветно любящей меня женщины. Ты даже представить себе не можешь, в какую я впал депрессию Одно время пристрастился к алкоголю и проводил вечера в обществе бутылки виски. Вайолет Ли журила меня. Потом я решил уехать в Россию. Тут она всполошилась и придумала для меня работу. Я очень благодарен ей за это.
Отец поменял позу и продолжал.