– Правда? Здорово. – Я отодвигаю ноутбук в сторону. – И о чем он?
Джош хитро улыбается уголком рта:
– О парне, которому пришлось учиться со снобами в школе-интернате, потому что его родители не хотят его больше видеть.
Я фыркаю:
– Как знакомо. Кстати, кем работают твои родители?
– Мой папа политик. Разрабатывает предвыборную кампанию, чтобы его снова переизбрали. Я не общался с сенатором Уассирштейном с начала учебного года.
– Сенатором? Прямо-таки настоящим?
– Еще каким настоящим. К сожалению.
Ну вот опять. И о чем-таки думал мой отец? Отправил меня в школу, где учатся отпрыски американских сенаторов.
– Здесь у всех ужасные отцы? – спрашиваю я. – Это что, обязательное требование для поступления?
Джош кивает в сторону Рашми и Мер:
– У них нет. Но отец Сент-Клэра – особый случай.
– Я слышала. – Меня раздирает любопытство, и я понижаю голос: – Каков он?
Джош пожимает плечами:
– Просто урод. Держит Сент-Клэра и его мамочку на коротком поводке, а со всеми остальными само дружелюбие. Похоже, от этого только хуже.
Внезапно мое внимание привлекает странная фиолетово-красная вязаная шапочка, вплывающая в холл. Джош оборачивается, чтобы посмотреть, на что это я глазею. Мередит и Рашми отрываются от книг.
– О боже! – восклицает Рашми. – Он надел шапку.
– А мне нравится, – говорит Мер.
– Само собой, – замечает Джош.
Мередит бросает на него испепеляющий взгляд. Я поворачиваюсь, чтобы получше разглядеть шапку, и с удивлением обнаруживаю, что она прямо позади меня. Красуется на голове у Сент-Клэра.
– Значит, шапка вернулась, – говорит Рашми.
– Ага, – отвечает Сент-Клэр. – Я знал, что вы соскучились.
– У этой шапки есть какая-то история? – спрашиваю я.
– Только та, что его мать связала ее прошлой зимой, и на общем совете мы решили, что это самый отвратительный головной убор в Париже, – объясняет Рашми.
– Неужели? – Сент-Клэр снимает шапку и натягивает ее Рашми на голову. Две черные косички забавно торчат в стороны. – Ты в ней неотразима. Прямо очаровашка.
Рашми с воем стягивает шапку и приглаживает волосы. Сент-Клэр снова напяливает шапку на растрепанные волосы, и я уже готова согласиться с Мер. Шапка довольно милая. Сент-Клэр в ней похож на плюшевого мишку.
– Как выставка? – интересуется Мер.
Сент-Клэр пожимает плечами:
– Ничего выдающегося. А вы чем занимались?
– Анна поделилась с нами "тонким намеком" отца, – отвечает Джош.
Сент-Клэр корчит рожу:
– Не хотелось бы зачитывать это снова, спасибо.
Я захлопываю ноутбук.
– Если ты уже закончила, у меня для тебя кое-что есть, – говорит Сент-Клэр.
– Что? Кто, я?
– Помнишь, я обещал, что заставлю тебя перестать чувствовать себя американкой?
Я отвечаю с улыбкой:
– Ты сделал мне французский паспорт?
Я помнила эти слова, но думала, что Этьен забыл – все-таки разговор был несколько недель назад. Приятно, что он помнит.
– Лучше. Вчера пришло на почту. Идем, это в моей комнате.
С этой загадочной фразой Сент-Клэр прячет руки в карманы пальто и с важным видом направляется к лестнице.
Я запихиваю ноутбук в сумку, перекидываю ее через плечо и пожимаю плечами. Мер выглядит уязвленной, и меня посещает чувство вины. Но я ведь не краду у нее Сент-Клэра. Я тоже его друг. Мы проходим пять лестничных пролетов; шапка указывает мне дорогу. Мы доходим до нужного этажа, и Сент-Клэр ведет меня по коридору. Я возбуждена и взволнована. Никогда прежде не видела его комнату. Мы всегда встречаемся в холле или на моем этаже.
– Дом, милый дом.
Он достает цепочку для ключей с надписью "Я оставил свое сердце в Сан-Франциско". По-видимому, очередной подарок от мамочки. На двери висит скетч – Сент-Клэр в шляпе Наполеона Бонапарта. Работа Джоша.
– Эй, 508! Ты никогда не упоминал, что твоя комната прямо над моей.
Сент-Клэр улыбается:
– Возможно, я не хотел выслушивать твои жалобы о том, что я громко топаю по ночам.
– Чувак, ты правда жутко топаешь.
– Знаю. Извини.
Он смеется и придерживает для меня дверь. Его комната аккуратней, чем я ожидала. Я всегда считала, что у парней отвратительные спальни – горы нестиранных боксерских трусов и потных маек, разобранные постели с простынями, которые не меняли несколько недель, постеры с пивными бутылками и девушками в неоновых бикини, пустые банки от содовой, мешки из-под чипсов, запчасти от игрушечных моделек самолетов и раскиданные видеоигры.
Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. В ней ничего не стоит усесться на пакет из-под соуса "Тако Бэл".
Но в комнате Сент-Клэра чисто. Кровать заправлена, а на полу одна маленькая кучка одежды. Никаких оборванных плакатов, лишь старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Никогда не видела столько книг в одной комнате. Они высятся вдоль стен, словно башни, – толстенные исторические тома, изодранные книги в мягкой обложке и… Оксфордский словарь английского языка. Прямо как у Бридж.
– Не могу поверить, что знаю двух ненормальных обладателей Оксфордского словаря.
– Да? И кто второй?
– Бридж. Боже! Неужели книги новые?
Корешки томов яркие и блестящие. Словарь Бридж лет на двадцать старше: книги уже изодрались и кое-где расклеились.
Сент-Клэр выглядит смущенным. Новый Оксфордский словарь стоит тысячу баксов, и, хотя мы еще ни разу не затрагивали эту тему, он знает, что я не могу транжирить деньги так же легко, как остальные наши однокурсники. Впрочем, об этом несложно догадаться, ведь каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть, я заказываю самые дешевые блюда. Может, отец и хотел дать мне прекрасное образование, но вопрос карманных расходов его явно не беспокоил. Я дважды просила отца увеличить еженедельное содержание, но он отказывал, заявив, что мне стоит уменьшить свои расходы. Что не так-то просто, поскольку средств было мало с самого начала.
– Как дела у Бридж с группой? – Сент-Клэр меняет тему. – Ее берут барабанщиком?
– Да, первая репетиция в эти выходные.
– Это ведь группа того парня… С бакенбардами, правильно?
Сент-Клэр знает, что его зовут Тоф. Просто пытается вывести меня из себя, но я не реагирую.
– Да. Так что там у тебя?
– Вот.
Сент-Клэр берет со стола пухлый желтый конверт и вручает мне. Желудок начинает отплясывать, как на дне рождения. Я вскрываю пакет. На пол падает маленький кусочек ткани. Канадский флаг.
Я поднимаю его:
– Хм… спасибо.
Сент-Клэр бросает шапку на кровать и чешет голову. Волосы у него встают дыбом.
– Прицепишь на рюкзак, и окружающие перестанут принимать тебя за американку. Европейцы намного снисходительней относятся к канадцам.
Я смеюсь:
– Что ж, тогда он мне нравится. Спасибо.
– Ты не обиделась?
– Нет, он само совершенство.
– Пришлось заказывать в Интернете, поэтому получилось так долго. Не знаю, где найти такой в Париже, прости. – Сент-Клэр открывает ящик письменного стола и вытаскивает оттуда английскую булавку, потом берет у меня из рук крошечный флаг с кленовым листком и аккуратно прикрепляет к карману моего рюкзака: – Вот. Официально заявляю, что теперь ты гражданка Канады. Старайся этим не злоупотреблять.
– Не могу ничего обещать. Сегодня вечером пойду вразнос.
– Ладно. Ты это заслужила.
Мы останавливаемся. Он так близко. Наши взгляды прикованы друг к другу, и мое сердце болезненно сжимается.
Я делаю шаг назад и отвожу взгляд. Тоф. Мне нравится Тоф, а не Сент-Клэр. Почему мне приходится постоянно напоминать себе об этом? Сент-Клэр уже занят.
– Это ты нарисовал? – Я отчаянно пытаюсь переключиться. – Картины над кроватью?
Оглядываюсь, но Сент-Клэр по-прежнему смотрит на меня.
Он прикусывает ноготь большого пальца и лишь затем отвечает:
– Нет. Мама. – Голос звучит странно.
– Правда? Вау, здорово. Правда, правда… очень хорошо.
– Анна…
– Это Париж?
– Нет, это улица, на которой я вырос. В Лондоне.
– О!
– Анна…
– Хм?
Я стою спиной к Этьену, пытаясь рассмотреть картины. Они действительно великолепны. Я просто не могу сосредоточиться. Конечно, это не Париж. Стоило догадаться…
– Тот парень. С баками. Он тебе нравится?
Я непроизвольно горблюсь:
– Ты уже спрашивал.
– Просто хотел узнать. – Сент-Клэр нервничает. – Твои чувства не изменились? С тех пор, как ты здесь?
Лишь спустя мгновение до меня доходит, что именно он спросил.
– Вопрос не в том, что чувствую я . Он мне интересен, но… Не уверена, что он все еще интересуется мной.
Сент-Клэр делает вторую попытку:
– Он тебе звонит?
– Да. Нечасто. Но да.
– Ладно. Хорошо, все понятно. Это тоже ответ.
Я отвожу взгляд:
– Мне надо идти. Ау тебя наверняка назначена встреча с Элли.
– Да. То есть нет. Точнее, я не знаю. Если ты сегодня свободна…
Я открываю дверь:
– Короче, увидимся позже. Спасибо за канадское гражданство. – Я показываю на приколотый к рюкзаку флаг.
У Сент-Клэра такой вид, словно его ударили.
– Нет проблем. Рад был помочь.