Не знаю, что я должна сделать. Мой мозг неожиданно ушел на отдых.
Он прочищает горло. - На этот раз не трогай шляпу.
Мы вместе поднимаем удочку, закидываем ее назад, затем вперед, руки Такера направляют мои.
- Похоже на движения молотка, - говорит он. - Медленно назад, делаешь паузу, и потом… - он направляет удочку вперед так, что он описывает линию над нашими головами и аккуратно приземляется в воду. - … быстрое движение вперед. Как на бейсбольном поле. - Сумрачный свет деликатно подсвечивает поверхность воды и наживка колеблется одно мгновение прежде чем повернуться и поплыть по ней. Сейчас она действительно напоминает насекомое, и я удивляюсь, как она играет в воде. Вскоре, однако, леска придает наживке неестественное положение и приходится забрасывать ее заново.
Мы пробуем еще несколько раз, назад и вперед, Такер задает ритм движению моих рук. Это действует гипнотически, медленно назад, пауза, вперед, снова и снова. Я расслабляюсь рядом с Такером, почти полностью оперевшись на него, пока мы забрасываем леску и ждем, когда на нее отреагирует рыба.
- Готова попробовать сама? - спрашивает он через некоторое время. Есть соблазн сказать нет, но я не могу придумать ни одной достойной причины. Я киваю. Он отпускает мои руки и отодвигается от меня, обратно к берегу, где он оставил свою удочку.
- Ты думаешь, что я красивая?
- Нам лучше перестать говорить, - говорит он немного хрипло. - Распугаем всю рыбу.
- Хорошо, хорошо, - я кусаю губу, а потом улыбаюсь.
Некоторое время мы рыбачим в тишине, единственный шум производит река и колышущиеся деревья. Такер ловит и отпускает трех рыб. Он показывает мне лосося Кларка, с алыми пятнышками около жабр. Я же, напротив, не получила ничего, кроме откусанной наживки, прежде чем мне пришлось выйти из холодной воды. Я села на берегу и попыталась вернуть чувствительность своим ногам. Придется признать - из меня никудышная рыбачка.
Я знаю, что это прозвучит странно, но это к лучшему. Мне понравилось в первый раз не преуспеть в чем-то. Мне понравилось наблюдать, как ловит рыбу Такер, то, как его глаза сканируют свет и тени, и течение, то, как он забрасывает леску в воду совершенным, грациозным движением. Словно он говорит с рекой. Это так умиротворяющее.
И Такер считает, что я красивая.
Позже я тащу старую добрую спортивную сумку на задний двор и пробую то же самое еще раз. Вернись к реальности, напоминаю я себе. Помни об обязанностях. Мама сидит за компьютером в своем кабинете и пьет чай, так, как обычно делает, пытаясь избавиться от стресса. Она дома всего один день и уже снова выглядит уставшей.
Я расправляю руки и крылья. Закрываю глаза. Легкость, наставляю я себя. Будь легкой. Стань частью ночи, деревьев, ветра. Я стараюсь представить лицо Кристиана, но внезапно оказывается, что оно стало нечетким для меня. Я пробую вызвать в воображении взгляд его глаз, всполох зеленого и золотого, но не могу сделать и этого.
Вместо этого перед мысленным взором появляются изображения Такера. Его губы, мазок алого, когда мы наклоняемся, наполняя пустые стаканчики из-под мороженного черникой на горном склоне. Его хриплый смех. Его руки на моей талии, когда он старается удержать меня от падения на реке, прижимая меня ближе. Его глаза, такие голубые и теплые, словно притягивающие меня.
- Черт, - прошептала я.
Я открываю глаза. Я стала настолько легкой, что только кончики пальцев моих ног касаются земли. Я плыву по воздуху.
Нет, думаю я. Это неправильно. Это Кристиан должен заставлять меня чувствовать себя так. Я здесь ради Кристиана Прескотта. Черт!
Мысли тянут меня вниз, и я снова оседаю на землю. Но не могу выкинуть из головы Такера. Я снова и снова прокручиваю в голове те моменты, которые мы с ним разделили.
- Что ты нашла в таком парне, как Кристиан Прескотт? - спросил он той ночью, когда привез меня с танцев. Но на самом деле он словно говорил мне: "Почему ты не замечаешь меня?", громко и отчетливо, но я была слишком слепа, чтобы заметить.
Я узнаю это чувство.
Возьми себя в руки, говорю я себе. Лети уже, наконец-то.
Я плотнее обхватываю спортивную сумку. Поднимаю крылья и расправляю их по направлению к небу. Я отталкиваюсь, задействуя все свои мышцы, всю силу, которую набрала за месяцы и месяцы тренировок. Мое тело продвигается на несколько футов, и я пытаюсь удержать сумку.
Я отталкиваюсь выше, достигая самой линии верхушек деревьев. Я могу почти коснуться осколка месяца. Я лечу, но сумка лишает меня баланса. Я наклоняюсь на одну сторону, сильно взмахивая крыльями, и отпускаю сумку. Мои руки, кажется, готовы выскочить их суставов. И затем я падаю, врезаясь в сосну на границе нашего участка, чертыхаясь по пути вниз.
Джеффри стоит у раковины на кухне, когда я вваливаюсь через заднюю дверь, исцарапанная, покрытая синяками и готовая расплакаться.
- Хорошо выглядишь, - говорит он, ухмыляясь.
- Заткнись.
Он смеется. - Я тоже не могу этого сделать.
- Не можешь сделать чего?
- Не могу нести груз, когда лечу. Это лишает меня баланса.
Я не знаю, чувствовать ли себя лучше от того, что у Джеффри это тоже не получается, или расстроиться из-за того, что он очевидно наблюдал за мной.
- Ты пробовал?
- Много раз. - Он делает шаг вперед и вынимает сосновую шишку из моих волос. Его взгляд дружелюбный, сочувствующий. Из всех, кого я знаю, Джеффри единственный, кто может по-настоящему понять через что прохожу, ведь он проходит через то же самое. Или, по крайней мере, будет проходить, когда получит свое предназначение.
- Ты… - я колеблюсь. Я смотрю за него, на холл перед маминым кабинетом. Он оглядывается назад, а затем снова смотрит на меня с любопытством.
- Что?
- Ты хочешь попробовать сделать это вместе?
Минуту он смотрит на меня. - Конечно, - наконец-то отвечает он. - Давай сделаем это.
На заднем дворе так темно, что я не могу разглядеть ничего за пределами лужайки.
- Было бы гораздо проще сделать это днем, - говорю я. - Я начинаю ненавидеть эти ночные тренировки.
- Почему не тренироваться днем?
- Хм-м… Потому что люди могут нас увидеть?
Он озорно улыбается. - Кому какое дело?
- Что ты имеешь в виду?
- Люди не видят тебя. Не то чтобы они смотрят вверх.
- Что? Это безумие, - отвечаю я, качая головой.
- Это правда. Если они вообще заметят тебя, то подумают что ты большая птица или типа того. Пеликан.
- Ни за что. - Но я моментально возвращаюсь к тому дню, когда летала над озером "Дженни", и мое отражение представляло собой лишь полосу белого цвета, как бывает у птиц.
- Это не проблема. Мама делает так постоянно.
- Она что?
- Она летает почти каждое утро. Когда встает солнце.
- Как я могла не заметить этого?
Он пожимает плечами. - Я просто встаю раньше.
- Не могу поверить, что не знала об этом!
- Так что мы можем летать днем. Проблема решена. Но сейчас давай забудем про это, ок? У меня есть еще дела.
- Конечно, есть. Ладно. Смотри. Покажитесь! - кричу я.
Его крылья немедленно появляются.
- Что это было? - выдыхает он.
- Трюк, которому я научилась у Анжелы.
Его крылья светло-серого цвета, на несколько оттенков темнее моих. Вероятно, беспокоиться не о чем. Мама говорила, что у всех нас крылья различных оттенков серого. И его выглядят не столько темными, сколько… грязными.
- Окей, предупреди меня в следующий раз, хорошо? - Джеффри чуть прижимает свои крылья, делает их меньше, и поворачивается ко мне спиной, пока идет вдоль края лужайки, где я оставила спортивную сумку. Если он разделит со мной половину ее веса, то она окажется совсем нетяжелой.
- Один, - говорит он.
- Подожди, в каком направлении мы полетим?
- Туда, - он кивает головой в северном направлении нашего участка, где растут более тонкие деревья.
- Хороший план.
- Два.
- На какую высоту?
- Мы разберемся по ходу, - говорит он раздраженным голосом.
- Знаешь, твой голос становится похожим на папин. Не думаю, что мне это нравится.
- Три! - произносит он, и затем сгибает колени и распахивает крылья, поднимается вперед, пока я изо всех сил стараюсь не отстать от него.
У меня нет времени думать. Мы поднимаемся выше и выше, и выше, подстраивая взмахи наших крыльев под один ритм, держа спортивную сумку между нами, немного ненадежно, но вполне справляясь. Через десять секунд мы достигаем верхушек деревьев. А затем направляемся на север. Я оборачиваюсь на Джеффри, и он посылает мне самодовольную улыбку, словно всегда знал, что это будет несложно. Я в некоторой степени в шоке от того, насколько легко это оказалось. Мы могли бы поднять вдвое больший вес. Мои мысли разгоняются оттого, что это может значить. Если я не могу поднять Кристиана одна, значит ли это, что я могу позвать на помощь? Против правил ли это?
- Джеффри, может быть это как раз то.
- Что то? - спрашивает он отстраненно, пытаясь поднять сумку чуть выше, чтобы удобнее ее перехватить.
- Твое предназначение. Может быть, нам предстоит сделать это вместе.
Он отпускает сумку. Сумка тотчас тянет меня вниз, и мне приходится отпустить ее. Мы наблюдаем, как она сваливается в кусты среди деревьев.
- Это не мое предназначение, - говорит он ровным голосом. Его серые глаза становятся холодными и отстраненными.
- В чем дело?
- Ничего, касающегося тебя, Клара.
То же самое, что сказала мне Венди. Словно удар в живот.