– Пианист я. У нас, наоборот, если сфальшивишь – с работы, из оркестра, выгонят!
– Пианист! – причмокнула Вера.
– Веду кочевую жизнь. Гастроли, концерты, гостиницы...
– Я так устала сегодня. Ну и денек! Но ничего! Сейчас определю вас по высшему разряду!
– Боюсь, у нас с вами разные представления о высшем разряде! – не без желчи заметил Платон.
– Надеюсь, против зала "Интуриста" вы возражать не станете?
Вера угадала. Платон нисколько не возражал.
В зале для иностранцев было хорошо: чисто, светло, уютно и тихо.
– Как живешь, Марина? Что-то я тебя давно не видела!
Марина повернула к Вере сияющее лицо:
– Ой, замоталась совсем. Замуж выхожу! В следующий четверг – свадьба. Придешь?
– Если пригласишь! Значит, жениха выбрала...
– Ой, не решила еще! – захихикала Марина.
– Как же так? – изумился Платон.
– А вот так... Женихов у меня сейчас двое. Петя... он лучше зарабатывает, но зашибает сильно, Митя же меньше получает, но зато и меньше пьет. Живут они в разных районах. Вот я и подала заявления в два разных загса.
– Совсем непьющего не удалось сыскать? – посочувствовал Платон.
– Где его сегодня найдешь... – сокрушенно сказала Марина. – Представляешь, Вер, две свадьбы – и обе на четверг!
– Только у нас такое бывает, – подхватила Вера и перешла к делу: – Марина! Вот при мне человек – я его так подкузьмила. Его паспорт в Москву случайно отправила, ташкентским поездом. А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают. Вообще-то он пианист. – И для убедительности Вера добавила: – Лауреат музыкальных конкурсов!
– В том числе и международных! – заискивающе вставил Платон. Он устал, здесь ему явно понравилось, и он хотел произвести выгодное впечатление. Но...
– Лауреатов у нас как собак нерезаных! – дала отпор Марина. – Сюда допускаются только иностранцы. Если узнают, что я впустила кого из наших...
– У тебя же пусто!
– Ну и что? Нет, Вера. Я как эту должность свою добывала – вспоминать не хочется...
– Помещение ведь простаивает, а человеку податься некуда. Марина, я к тебе никогда не обращалась.
– А если приедет какой-нибудь японец или голландец? – в упор спросила Марина.
– А он – что? – Вера ткнула пальцем в Платона. – Не человек, что ли?
– Я заплачу! – пообещал Платон.
– Во-первых, у нас бесплатно, – проинформировала хранительница покоев и покоя, – во-вторых, у вас – деньги, а у них – валюта!
– Что же такое у нас творится! – не выдержала и возмутилась Вера. – Чтобы нашему человеку, у себя дома...
– Пойдемте, Вера! Не распаляйтесь! – потянул ее за руку Платон.
– Нет, я сейчас распалюсь вовсю!
– Чего ты шумишь! – перебила Марина. – Это же наше традиционное гостеприимство!
– Какое там гостеприимство! – зашлась Вера. – Из-за этой самой валюты подхалимничаем перед любым вшивым иностранцем! Противно!
– Вера, не унижайтесь! – тянул свое Платон.
– Это во мне патриотизм бушует! – не успокаивалась Вера.
– Я-то при чем? – жалобно заныла Марина. – На свадьбу-то придешь?
– Приду! Куда я денусь...
Вера и Платон понуро направились к двери.
Они закрыли за собой дверь и вышли на перрон.
– Теперь куда меня сунете? В камеру хранения?
– Как вы мне надоели! – сердито отрезала Вера. – Я за городом живу. У меня вот-вот уйдет последний автобус.
– Нет уж, это вы мне осточертели! – взвился Платон. – Все мои несчастья – из-за вас!
– Ну да, конечно, – кивнула Вера. – И человек погиб – тоже из-за меня.
– Это уже жестоко! – тихо сказал Платон и пошел куда-то в сторону.
Вера растерянно посмотрела ему вслед, потом бросилась догонять.
– Не сердитесь. Это у меня случайно вырвалось, – и улыбнулась. – Есть еще несколько минут и одна последняя надежда, чтобы вы не мучились на жесткой скамейке в зале ожидания.
– Это что же такое?
– Милиция. Только вы не подумайте... Просто у меня там друг работает... Да вы его знаете... Николаша. Тот, что с протоколом...
– Мысль удачная! – поддержал Платон. – Там уж меня никто не найдет.
...В вокзальном отделении милиции, куда заявились Вера и Платон, дежурный лейтенант допрашивал задержанного хулигана. У милиционера вид был измученный, а у хулигана, несмотря на синяки, – довольно бодрый. Лейтенант знаком попросил вошедших подождать и строго поглядел на задержанного.
– Синяк у вас откуда?
– Это столб об меня ударился! – Хулиган оставался невозмутимым.
– А по щеке кто заехал?
– Это семафор меня стукнул!
– Как фамилия семафора? – ехидно поинтересовался лейтенант.
– Я с ним не знаком, ну, клюква буду, – поклялся задержанный. – Я его бил впервые в жизни!
– Ну вот что, Спиридонов. Я вас в последний раз предупреждаю... – но закончить лейтенанту не удалось. Спиридонов проворно вскочил:
– Николай Иванович, вы же меня знаете... Слово даю! Не повторится!
И Спиридонов исчез. Как растворился.
– Господи, Веруша, – обратился к ней за сочувствием лейтенант, – до чего я устал... Этот вокзальный кошмар... Пьянчуги, отребье всякое... Хоть бы меня учиться послали!.. У тебя что, Веруша? Что этот, – он указал на Платона, – еще натворил?
– Не он, а я. Он вообще-то – пианист! И я его сильно подвела. Его паспорт я случайно в Москву отправила, ташкентским поездом! А ни в какую гостиницу без паспорта не пускают!
– Про лауреата будем добавлять? – спросил Платон.
– Здесь это не имеет значения.
– Веруша! – виновато сказал Николаша, молодой лейтенант. – Для тебя я – все... Ты ведь знаешь... Но куда мне твоего пианиста девать? Здесь не положишь...
– А если в камеру? – предложил Платон. – Пока я еще никогда не ночевал в камере.
– С удовольствием бы, но... – Тут милиционер помялся. – Там у меня... как бы их назвать попристойнее. Там у меня три барышни...
– Разве у нас в стране есть... – теперь помялся Платон, – эти самые барышни?
– Вообще-то нет! – убежденно сказал милиционер. – Но – сколько угодно!..
Когда Вера и Платон снова оказались на платформе, к ним подскочил хулиган по фамилии Спиридонов и прошептал:
– Карбюратор для "Москвича" не нужен? Он в магазине сорок рублей, а я отдаю за пятерку!
Вера остановилась и сказала коротко и ясно:
– Пошел ты знаешь куда?..
– Знаю! – с готовностью сказал Спиридонов и испарился...
– Идемте, я посажу вас на автобус, – предложил Платон.
– А сами куда денетесь?
Они снова пересекали зал ожидания, направляясь к выходу.
– Останусь здесь, в зале ожидания. – Голос у Платона был ироничный. – Ведь вся наша жизнь, если вдуматься, – это зал ожидания. – Он слегка улыбнулся. – Независимо от того, где мы находимся. Все мы всегда чего-нибудь ждем. Иногда дожидаемся. Правда, совсем не того, что нам было обещано.
– Вы не хандрите! – мягко сказала Вера. – Уверена – вас оправдают!
Платон покрутил головой. Ему не хотелось говорить на больную тему.
И он остановил Веру:
– А к вам нельзя? Приютите хоть в коридоре!
– Что вы! – ахнула Вера. – Явиться домой с мужчиной я не могу!
– Замужем?
– Нет... Я мужа своего турнула три года назад. Вот мы и остались жить с его родителями.
– Кто это – мы?
– Мы с сыном.
– Сочувствую. Жить с чужими родителями, да еще бывшего мужа.
– Они мне не чужие! – решительно перебила Вера. – Они необыкновенные. Они мою сторону приняли!
Вера толкнула дверь, и они оказались на привокзальной площади. Ночью здесь было пустынно. От остановки, которая находилась в нескольких шагах, поблескивая красными габаритными огнями, отходил рейсовый автобус.
– Вот до чего доводит доброта! – усмехнулась Вера. – Теперь ночевать придется на вокзале.
– Давайте, – предложил Платон, – я вас на такси отвезу.
– Я бы сама себя отвезла, да только таксисты к нам ехать отказываются. Мы ведь не в городе живем. Дом на отшибе. Свекор мой – путевой обходчик. Какому таксисту охота обратно порожняком гонять?
– А дома не будут беспокоиться?
– Будут!
Вера и Платон снова вернулись в зал ожидания.
– Ну, спокойной вам ночи! – попрощалась Вера. – Хотя здесь вряд ли уж будет очень спокойно. Счастливых снов!
– И вам того же. Вы куда пойдете?
– Сначала по селектору с домом свяжусь, успокою их. Потом видно будет.
– Желаю вам устроиться покомфортабельней! Может, вас-то в ресторан пустят?
– Ресторан на ночь опечатывают. Там – продукты. А продукты теперь дороже денег!
Вера было пошла, но тотчас круто повернула обратно.
– Чуть не забыла! Я же вам долг не отдала!
– Какой? За что?
– Рубль двадцать! – Вера протянула деньги. – Думаю, вы действительно не ели этот проклятый обед!
И ушла.
Укладываясь на твердой казенной скамье в зале ожидания городского заступинского вокзала, Платон ждал одного – конца этой дурацкой ночи. Он подложил под голову портфель и прикрыл глаза, надеясь уснуть, но надежда никак не оправдывалась.
Платон открыл глаза – и увидел возле себя Веру.
Поглядел на нее вопросительно. Вера сокрушенно развела руками. Платон сочувственно улыбнулся и подвинулся на скамейке, освобождая место для Веры.
Она поблагодарила его кивком, потом поставила сумку рядом с портфелем Платона и стала спокойно устраиваться на ночлег. Платон снова прилег.
Теперь они лежали на скамейке голова к голове: ему подушку заменял портфель, ей – сумка с продуктами.
Заснуть никак не удавалось.