Вернувшись в кабинет, я добавил в чашку с водой немного виски. Это был отличный трюк. Когда я вытянул перед собой руки, то они больше не дрожали и выглядели весьма сильными. К полудню, времени моего ухода из офиса, я был уже в форме, если только это понятие применимо ко мне. Я сообщил Голди, что вернусь через пару часов. Голди кивнула, она знала, что каждый четверг мы обедаем с моим братом.
Я зашел в "Долли-Дели" и взял два огромных сандвича с солониной на ржаном хлебе, порцию салата из свежей капусты, моркови и лука, а также несколько пучков обожаемого Чесом укропа. Затем проследовал в винный магазин "Йэ Олдэ", который открылся всего год назад, и купил литр "Джек Дэниелс". И наконец, запихнув себя в новый "линкольн-таункар", отправился в путь.
Я поехал своим обычным маршрутом и вскоре очутился в дыре, где жил и работал мой брат. Он называл это студией, я - сараем.
Мой брат - он был на семь лет старше меня - потерял обе ноги во Вьетнаме. Правительство хотело предоставить ему специальный протез, прикрепляющийся к верхней части туловища, но он предпочел инвалидную коляску. Прошло несколько лет, прежде чем к нему вернулся ясный рассудок - раньше у него были проблемы с головой. Он работал над этим вместе с психиатром, и они справились. Сейчас брат пишет книги для детей. Не могу сказать, что он разбогател, но вместе с невероятно крошечной пенсией у Чеса выходило довольно прилично, и он не брал у меня ни цента. Он был крепкий мужик, не то что я.
- Привет, дерьмо, - приветствовал меня Чес.
- Здорово, вонючка, - произнес я в ответ. - Ты выглядишь усталым. Бегал на четвереньках?
- Я положу тебя на обе лопатки в любой момент. Ты весь в трясучке, твоя задница ссохлась, а глаза лопаются от крови. Опять, небось, пил и трахался без разбору?
- Да, и собираюсь продолжать в том же духе. - Я начал выкладывать покупки. - Как ты думаешь, соленые грибы пойдут с солониной?
- Сейчас определим. Бери кресло и садись к столу.
Это была скорее стойка, чем стол: толстый лист фанеры, положенный на козлы для пилки дров, достаточно высоко, чтобы коляска брата могла подкатываться вплотную. На этом импровизированном столе находился текстовой редактор. Сюда я и вывалил наш ленч и разлил "Джек Дэниелс" в кувшины, которые Чес использовал как стаканы.
- Как Таня? - спросил он.
- В порядке.
- А Марлен?
- Тоже.
- Ты счастливчик. И стопроцентный мерзавец, потому что так обманываешь ее.
- Ничего не могу поделать, - ответил я. - Это как отвратительная привычка, вроде ковыряния в носу.
Он засмеялся:
- Я надеюсь, она поймает тебя на обмане, разведется и получит хорошие алименты.
- Она не станет. Марлен знает, что я бабник, и ее абсолютно не интересует, кого я трахаю. Только бы не ее.
Чес внимательно посмотрел на меня.
- Сынок, там, где вопрос касается женщин, ты полный идиот. Как ты провел эти дни? Было что-нибудь интересное?
- Ничего особенного. Я положил глаз на один лакомый кусочек, живущий по соседству. У нее потрясающая задница. Но ее муж и Марлен работают вместе, и мы периодически ходим друг к другу в гости. Организовать что-нибудь здесь будет очень трудно.
- Ты найдешь способ, - усмехнулся он.
Его вопросы, касающиеся моей частной жизни, не были праздным любопытством. Когда я сказал, что у Чеса с мозгами стало все хорошо, я был не до конца откровенен. С тех пор как мой брат вернулся из Вьетнама без ног, он так и не пытался попробовать опять это с женщиной. Чес говорит, что потерял к этому интерес, но ему чертовски любопытно, как все происходит у меня.
Я спросил у доктора Черри Ноубл об этом моменте. Она - тот самый психоаналитик, который вытянул Чеса из дерьма.
- Ему намного лучше, - начал я, - но мне кажется, он не функционирует как мужчина. У него нет ног, но осталось все другое. В чем же дело?
- Он чувствует себя неполноценным, - объяснила доктор Ноубл. - Он потерял часть себя и думает, что женщины отвернутся от его, как он считает, физического уродства. Ваш брат боится, что если он сделает попытку, то будет отвергнут, или же, что у него ничего не получится. Именно поэтому Чес даже и не пытается.
- Сколько это будет продолжаться? До конца его дней?
- И такое бывает. Но я попытаюсь вытащить его. Он славный парень, и если кто и заслуживает немного радости, так это он.
- Не говорите ему о нашем разговоре, - попросил я, - а все счета присылайте мне.
- Счетов не будет, - сказала она просто.
К моменту, когда мне надо было возвращаться в офис, я съел только одну порцию соленых грибов, в то время как Чес уплетал уже третью. Он передал для Тани свою последнюю книгу, с автографом. Книга называлась "Приключения Томми-Муравья".
Я был уже снаружи и открывал свой "линкольн", когда к дому подъехал белый "ягуар" доктора Черри Ноубл. Она вышла из машины и направилась ко мне.
- Герман! Какой приятный сюрприз. Мы не виделись сто лет. Я как раз думала о вас утром. Как настроение?
- Если мне будет лучше, я стану просто бесчувственным. А у вас все в порядке?
- Все хорошо, спасибо. Вы навещали Чеса?
- Да. Сегодня наш традиционный ленч по четвергам.
- Ах да, правильно. Я совсем забыла. Как он?
- По-моему, хорошо. У него есть какой-нибудь прогресс, доктор?
- Гм, - ответила она.
- Ну, что ж, работайте дальше. Я в самом деле ценю то, что вы делаете.
Доктор Ноубл кивнула. Пока она шла к сараю моего брата, я провожал ее взглядом. На ней было розовое льняное платье, плотно облегающее фигуру.
И какую фигуру, Бог мой!
5
Доктор Черри Ноубл
Среди моих пациентов Чес был единственным ветераном вьетнамской войны. Я проработала всю литературу по этой теме, но так и не оказалась достаточно подготовленной к серьезности его проблем. К счастью, по мере наших совместных усилий проблемы все же разрешались. Однако прошло почти два года, прежде чем стало возможным сделать наши каждодневные встречи более редкими. Я не утверждаю, что именно мое мастерство психиатра привело к тому, что у Чеса исчезли мучающие его ночные кошмары, или тяжелая депрессия, или внезапные приступы неподконтрольного всхлипывания. Я считаю, что без его активного участия не было бы никакого успеха. Он помог себе сам. Чес Тодд - очень сильный человек.
Пока мы занимались лечением, я обнаружила, что он мне нравится. Сначала он вел себя как личность со склонностью к скатологическому юмору. Но затем, убедившись, что на меня это не действует, стал говорить почти нормально. У него оказалась мягкая и ранимая душа - я поняла, что именно это и есть настоящий Чес.
Я не касалась его атрофированного либидо, а выздоровление не могло быть полным без решения этого аспекта. Я надеялась, что сексуальные проблемы решатся сами по себе. Доктора лечат, природа успокаивает. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как закончились наши сеансы, а я так и не заметила прогресса.
Чес запер дверь за своим братом. Я позвонила и услышала шум мотора его инвалидной коляски. Через минуту он открыл дверь и, увидев меня, заулыбался.
- Сегодня у меня чудесный день! Вы очень элегантны. Розовый - определенно ваш цвет. Входите.
Его студия была в полнейшем беспорядке. На столе виднелись следы ленча с Германом. Я начала убирать грязные тарелки.
- Оставьте это, Черри. Я уберу все сам. Хотите маринованный огурец с укропом?
- Нет, спасибо, - ответила я, рассмеявшись.
- Тогда "Джек Дэниелс"?
- Чуть-чуть. И много-много воды со льдом. Я сделаю сама.
- Будьте как дома.
Это было ветхое строение, но Чес оборудовал в нем крошечную кухню, которая содержалась в идеальном порядке. Я приготовила свой напиток и села на шаткий стул с высокой спинкой напротив хозяина.
- Я встретила Германа на улице, - сказала я. - Вы хорошо посидели?
- Как обычно. Я всегда рад его видеть. Раз в неделю. Я люблю своего брата, но много Германа - это уже не для меня.
- Почему вы так говорите, Чес?
- Он слишком большой развратник. У него одна забота - гоняться за женщинами. Почему мужчины ведут себя таким образом, док?
- Причины могут быть различны. Вы говорите, он постоянно гоняется за женщинами? Ему удается их поймать?
- Конечно, - рассмеялся Чес. - Если ему можно верить. Как вы называете нимфомана-мужчину?
- Я называю его дураком. Но, возможно, вы предпочтете другой термин - сатир. Мужчина, который страдает от чрезмерных сексуальных страстей.
- Не похоже, чтобы Герман страдал, - усмехнулся он. - Прямая противоположность мне, правда?
- Гм, - промычала я. Мы оба улыбнулись. - Хорошо, Чес. Я не буду так с вами. Как продвигается работа?
- Легче не стало. Я думал, что со временем мне будет проще писать, но этого не произошло.
- Мне до сих пор интересно, почему вы начали писать книги для детей?
- Потому, что в глубине души я дитя.
- Будьте серьезны.
- Мне даже самому было непонятно, почему я стал писать сказки. И знаете, что я решил? Что это способ убежать от реальности.
- Я полагаю, мы оба согласимся, что не существует такой вещи, как реальность. Есть только наше отношение к ней.
- М-м. Ну, скажем так: я воспринимаю реальность как мир, который меня не вполне устраивает. Вот почему я создал мир муравья Томми.
Он налил себе еще. Я никогда не встречала человека, который пил бы так много и не пьянел. Мне было страшно представить, как выглядит его печень.
- Как вы себя чувствуете? - спросила я спокойно. - Бывают ночные кошмары?
- Нет. Я сплю без снов.
- Подавленность?