– Наверное, я схожу за замком, – сказал Макс нерешительно, – пока ещё не поздно. Принесу и сразу врежу, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности. Даже если он вернётся, и эта старая лошадь опять откроет, в вашу комнату он не попадёт. Пусть хоть всю ночь скандалит в коридоре, это не ваше дело. А утром я приеду и провожу вас на работу. Хорошо?
– Та я думаю, он больше не придёт. Спробував через дурний розум, не вышло, та и все на цьому!
Макс пожал плечами и сказал, что в данной ситуации лучше перестраховаться. Психопату в голову может прийти всё, что угодно, особенно когда он раздражён и унижен.
Пообещав, что вернётся очень скоро, и наказав никому не открывать, Макс убежал. Через час, встревоженная его отсутствием Христина позвонила, и он сказал, что по дороге в магазин нашёл её мужа мёртвым и сейчас разбирается с полицией. Девушка хотела прибежать на место событий, но Макс прикрикнул, чтобы она ни при каких обстоятельствах этого не делала, сейчас сотрудники сами придут опрашивать её и соседей.
– …Вот и всё, – всхлипнула Христина и осторожно взглянула в лицо Анне Спиридоновне.
– Понятно… – вздохнула та. – Что ж, надо искать хорошего адвоката.
– Мамсик, якщо б вы знали…
– Не начинай, – резко перебила пожилая дама, – я знаю всё, что ты хочешь мне сказать! Что виновата ты, и только ты, что если бы ты не позвонила, или оставила Макса у себя, или сама грохнула этого придурка ещё в Киеве… Вариантов масса, но обсуждать их нет никакого смысла. Видит Бог, я очень люблю своего племянника, и все мамаши мира осудят меня, но я всё-таки скажу: ничего не было плохого в том, что ты попросила у Макса помощи, а дальше началось их мужское дело, вот и всё. Кстати, о мамашах. – Она нахмурилась. – Надо всеми силами скрывать от Веры, в какой переплёт попал её ребёнок. Если его оправдают, то и ладно, а нет, так в тюрьме он будет под надёжной охраной, и она не сможет вынести ему мозг. На-ка вот, займись.
Анна Спиридоновна подала ей тазик с овощами для супа, и Христина принялась за чистку, стараясь срезать кожуру с картофелин тонким-тонким слоем и "одной струйкой", как любила Мамсик. Та занялась мясом, точными движениями срезая мякоть с кости.
Сосредоточившись на картошке, девушка не сразу заметила, как в кухню вошёл Макс, аккуратный и подтянутый, как обычно, но с влажными после душа волосами.
Он нерешительно остановился в дверях, и Анна Спиридоновна быстро обняла его локтями, держа на отлёте кисти рук, перепачканные мясом.
– Я этого не делал, – сказал Макс глухо, – понимаю, как всё выглядит со стороны, но я этого не делал, и, надеюсь, всё выяснится в ближайшее время.
* * *
Было так холодно, что даже небо казалось ледяным. Всё покрылось густым инеем – и стены домов, и ветки деревьев, сплетаясь, образовывали на фоне неба искрящийся кружевной узор. Снег бодро, совсем по-деревенски хрустел под ногами, но всё же беспощадная белизна зимы уже отступала, и небо становилось таким ярким, как никогда не бывает зимой, за домами выглядывал розовый краешек солнца, и тени ложились на снег сиреневым мартовским тоном.
Но несмотря на предчувствие весны, мороз стоял адский. Шаларь закрыл лицо шарфом, и пока шли, на шерсти появился ледяной налёт от Васиного дыхания. Лиза с тоской представила, как придётся стоять неизвестно сколько времени на холоде, а потом писать протокол скрюченными пальцами. Слава богу, постановление хватило ума в тёплом кабинете оформить. Надо бы и протокол… Всё от понятых зависит. Вот вам романтика раскрытия преступлений, весь дедуктивный метод. Да если бы Шерлок Холмс и доктор Ватсон работали в полиции, у них бы просто не было времени гоняться за профессором Мориарти. Вместо этого они полжизни бы отписывались, почему утопили в Гримпенской трясине честного гражданина, которому можно было предьявить разве что выгул собаки в неположенном месте.
– Вась, вот на чёрта мы это делаем? – спросила она раздражённо, оглядев двор. Ни души, только синицы деловито клюют рассыпанное кем-то сердобольным зерно, но их в качестве понятых не привлечёшь. – Что маска и перчатки добавят нам к картине преступления? Это если случится чудо и ты их вдруг найдёшь.
– Я в помойку не полезу!
– Я тоже, будь уверен! – замотала головой Лиза.
– Да подгоню я тебе специалиста, не переживай, – фыркнул Вася. – Или мы не сыщики?
– А понятые?
– И понятых подгоню.
– Вот что ты упёрся в эту маску? – Лиза подпрыгнула, стараясь не думать о том, как пальцы ног превращаются в ледышки. – В чём смысл?
– Во-первых, это докажет, что он действительно пытался реанимировать Пушкаренко, а не просто обставляется. А во-вторых, штрих к характеристике личности обвиняемого. Что он такой весь из себя гуманист-гуманист, готов исполнять врачебный долг двадцать четыре часа в сутки.
Лиза хмыкнула:
– Вася, если у тебя с собой всегда презерватив, это ещё не значит, что ты безумно влюблён. Скорее наоборот…
– Неверные аналогии привели вас к неверным выводам, мадам! Жди здесь!
Вася умчался, а Лиза стала быстро ходить вокруг предполагаемого объекта следственных действий. Стандартная мусорка, огороженная с трёх сторон кирпичным заборчиком, находилась между блоками гаражей, довольно далеко от жилых домов, и Лизе показалось даже немножко странным, что помойку разместили в таком глухом месте. Потом она подумала, что, наверное, это было сделано ещё в советские времена для владельцев гаражей, ведь тогда эти сооружения служили мужчинам чем-то вроде дачи. Через проход между гаражами просматривался проходной двор, где был убит Пушкаренко, и Лиза подумала, вдруг кого-то понесло выносить мусор на ночь глядя, и он заметил что-то необычное, да и вообще надо опросить гаражевладельцев. Господи, насколько всё было бы проще, дай Голлербах чистосердечное признание! Сколько бы сил людям сэкономил!
Хлопая себя по бокам и подпрыгивая, Лиза сделала ещё кружочек и увидела Васю, спешащего к ней в сопровождении пожилого человека с окладистой бородой, судя по живописной одежде, бомжа, и двух субъектов в оранжевых жилетках.
Бомж забирал свою бороду в кулак, называл Васю "хозяин" и полез в мусорный контейнер с таким степенным достоинством, что Лиза даже позавидовала ему.
– Если можно, уважаемый, ищите, пожалуйста, быстрее, – взмолилась она.
– Да… Мороз трескучий, – сильно окая, протянул бомж, но нисколько не ускорился.
"Ах ты гад!" – подумала Лиза, сама не зная, кого имеет в виду.
Вася снова убежал, чтобы вернуться с кофе в бумажных стаканчиках для всех присутствующих и большим пакетом из ближайшего фастфуда в качестве гонорара бомжу.
Отступив подальше, Лиза обхватила горячий стаканчик обеими ладонями, с наслаждением чувствуя, как в пальцы проникает тепло.
Всё-таки красивый сегодня день – эти кружева заиндевевших ветвей, и хрустальная лазурь неба, и резвые синички, и помойка с осыпающейся стеной красного кирпича, похожей на старинные развалины.
Лиза улыбнулась, и мысли её перешли на литературные дела. Юлия Викторовна не утруждает себя использованием режима правки, так что теперь, чтобы аргументированно оспорить её исправления, придётся параллельно смотреть оба текста, исходный и редакторский.
Где взять на это время, когда в голове уже сложился и требует выхода новый сюжет, а тут ещё это дело дурацкое… Вася вписался, и перед Ириной Эльханановной не хочется ударить лицом в грязь.
Может быть, ну его? Пусть текст выходит в варианте Юлии… Кто его знает, вдруг он лучше, а Лизе просто по-детски приспичило настоять на своём? Выходом из положения было бы найти третейского судью, чтобы выбрал лучший текст, только где его взять? В литературных кругах Лиза никого не знает, а от знакомых и коллег скрывает своё творчество. На службе станут смеяться, родители непонятно как отреагируют, но уж точно не так, как хотелось бы ей самой, а любовнику наплевать, чем она занимается.
– О чём задумалась? – Вася легонько подтолкнул её локтем.
– Надо обыск провести у Голлербаха.
– Да на фига? – удивился Вася. – Что ты там хочешь найти? Тщательно проработанный план убийства Пушкаренко? Склад булыжников?
– А субъективную сторону как ты собираешься оформлять? Вдруг обнаружатся какие-нибудь документы, подтверждающие знакомство Голлербаха с убитым?
– А повезёт, так наркотиков найдётся сколько-нисколько, мало ли как профессора обставляют свой досуг, – усмехнулся Вася, – тогда он, конечно, поразговорчивее будет. Только надежды на это мало.
– Вась, ты как маленький! Ясно, что ничего не найдём, но пункт о том, что обыск дома у Голлербаха произведён, в деле должен быть. А вдруг что-то пойдёт не так, и меня захотят вздрючить? Возьмут дело: ага, где протокол обыска? Ах, не провели? Вон оно что! Теперь понятно, почему дело развалилось! Ну и так далее. Да не волнуйся, полы вскрывать не будем. Так, по верхам посмотрим, да и всё.
Вася поморщился и, закрывшись обледеневшим шарфом, протяжно зевнул. Лиза вспомнила, что он с дежурства, не спал ночь, но почему-то нисколько не утратил работоспособности и интереса к жизни. А она стоит как варёная, хоть прекрасно выспалась. Почему так?
– Хозяин, – сказал бомж и степенно помахал рукой, – будь ласков, подойди.
Лиза смотрела, как бомж передаёт Васе кусочек полиэтилена и чёрные перчатки, заскорузлые от крови, и вдруг остро и пронзительно ощутила нереальность происходящего.