- Пилар также получает двадцать процентов акций. В случае смерти Терезы ее доля переходит к Эли - и наоборот. В тот печальный день, когда они оба нас покинут, их сорок процентов будут поделены следующим образом: по пятнадцать процентов каждому из вас и десять - Пилар. Иными словами, со временем вы можете получить по тридцать пять процентов акций одной из крупнейших в мире винодельческих компаний.
София молчала. Предложение превосходило самые смелые ее надежды, и в то же время Софию не могло не задеть то, что ее ставили на место, как расшалившегося ребенка.
- А кто будет оценивать нашу с Тайлером работу? - поинтересовалась она, убедившись, что Хелен закончила.
- Чтобы избежать предвзятости, - сказала Тереза, - свои оценки представим мы с Эли, а также главный управляющий директор компании.
Кто такой, черт возьми, этот главный управляющий директор? - по выдержал Тайлер.
- Его зовут Дэвид Каттер. Он из Нью-Йорка, до настоящего времени работал в "Ле Кёр". Завтра он будет здесь. - Тереза встала. - Теперь мы вас оставим, чтобы вы могли ознакомиться с контрактами и подумать. - Она улыбнулась. - Кофе, Хелен?
Тони Авано был, как всегда, обворожителен.
- Пилар, можно тебя на минутку? По личному вопросу.
Пилар перебрала в голове десяток возможных отговорок. В отсутствие матери она оставалась за хозяйку и не могла бросить гостей. Надо предложить им еще кофе.
Но все это были отговорки, не более.
- Конечно, - пробормотала она.
- Может, пойдем в библиотеку?
Слава богу, он не тащит за собой Рене, подумала Пилар.
В библиотеке Тони взял ее за руку:
- Я понимаю, сама мысль о разводе тебе неприятна.
- Ты так считаешь?
- Конечно. Но, Пилар, наш брак распался, и с моей стороны было нечестно не оформить развод законным образом. В результате ты так и не начала новую жизнь.
- До сих пор тебя это не волновало. - Пилар забрала у него руку. - Давай говорить откровенно. Ты хочешь, чтобы я дала тебе развод. Я не намерена упираться. Да, наверное, и не смогла бы. Судя по всему, у Рене характер потверже, чем у меня.
Тони услышал лишь то, что хотел услышать: она согласна.
- Все формальности я беру на себя. Разведемся без лишнего шума, и…
- Ты получил то, за чем приехал. А теперь, Тони, тебе лучше забрать Рене и исчезнуть, прежде чем мама допьет свой портвейн. Сегодня ей и без того хватило неприятностей.
- Договорились. - Он направился к выходу, но у самой двери остановился. - Мне бы хотелось, чтобы у тебя все было хорошо, Пилар.
- Я верю. Сама не знаю почему, я желаю тебе того же. До свидания, Тони.
Когда дверь за ним закрылась, Пилар подошла к креслу и села - медленно, словно боясь что-нибудь себе сломать. Она вспомнила, какой была в восемнадцать - безумно влюбленной, полной мечтаний и планов. В двадцать три она узнала, как больно, в самое сердце, ранит измена. А в тридцать, как могла, воспитывала дочь и старалась удержать мужа, который даже не притворялся, что любит ее.
Теперь она знала, что значит быть одной, когда тебе сорок восемь и у тебя не осталось никаких иллюзий.
Пилар подняла руку и со слезами на глазах сдернула с пальца обручальное кольцо. В конце концов, что такое это кольцо? Золотой кружок, а в середине - пустота. Великолепный символ ее неудавшегося брака.
Услышав, что открывается дверь, она спрятала кольцо в кулаке.
- Пилар!
Хелен подошла к украшенному росписью шкафчику, окинула взглядом его содержимое и остановилась на графине с бренди. Налив понемногу в два бокала, она присела на скамеечку у кресла Пилар.
- Выпей, дорогая. А то ты слишком бледная.
Пилар разжала кулак, и кольцо блеснуло в свете камина.
- Я понимаю, глупо так переживать. Но ведь тридцать лет, Холен. Тридцать проклятых лет. Когда я встретилась с Тони, эта кукла еще к пеленках лежала.
- Молодость - великая сила. - Хелен пожала плечами. - Но взгляни на это иначе. В нашем с тобой возрасте она будет кормить Тони с ложечки и менять ему подгузники.
Пилар невесело рассмеялась:
- Мне ненавистно мое положение, но я не знаю, что мне делать. Я даже не пыталась ответить ударом на удар.
- Ты не боец. - Хелен села на подлокотник кресла и одной рукой обняла подругу. - Ты красивая, умная, добрая женщина, с которой нечестно обошлись.
- Что мне делать со свободой, которую мне так великодушно подарили?
- Не волнуйся, что-нибудь придумаем.
Шел мелкий, холодный, противный дождь. Из-за него припорошенная снегом земля превратилась в грязное месиво, а восходящее солнце казалось тусклым пятном на сером небосводе. Вода заливалась Тайлеру за воротник, капала с козырька его кепки. Но дождь был недостаточно сильным, чтобы отменять работу.
Тайлер глядел на приближавшуюся Софию. Ее дорогие сапоги увязали в грязи.
- Я же сказал надеть что похуже.
- Эта одежда и есть что похуже.
Тайлер окинул взглядом блестящую кожаную куртку, изящные брюки, итальянские сапоги.
- Ничего, скоро она дойдет до кондиции.
- Мне казалось, в дождь обрезку не делают.
- Это не дождь, а изморось. Почему ты без шляпы? - С недовольной миной стянув с себя кепку и нацепив ей на голову, он начал инструктаж: - Обрезку проводят по двум основным причинам.
- Я знаю, что виноград обрезают не ради удовольствия.
- Прекрасно. Тогда объясни зачем.
- Чтобы сформировать лозу, - сказала она. - Слушай, если ты собираешься читать мне лекцию, почему бы не сделать это где-нибудь, где тепло и сухо?
- Потому что виноград растет не под крышей, а здесь.
- Тайлер…
- Помолчи. Вторая цель обрезки - распределить нагрузку на несущий ствол так, чтобы увеличить продуктивность лозы без ущерба для качества плодов.
Он сунул ей в руки секатор, отодвинул в сторону один побег, освобождая доступ к другому. Затем, взяв руки Софии в свои, щелкнул секатором.
- Надо открыть среднюю часть куста. Винограду необходимо больше солнца.
- А как насчет механической обрезки?
- Ее мы тоже используем. Но ты будешь обрезать вручную. - Тайлер подвел секатор к следующему побегу.
София взглянула на бесконечные ряды винограда. Обрезка, насколько она знала, будет продолжаться до первых недель февраля. Но ей эта работа осточертеет еще до Рождества.
- В двенадцать сделаем перерыв.
- В час. Ты опоздала.
- Но не на целый же час.
Она повернула голову и натолкнулась на Тайлера, который склонился над ней, направляя секатор к очередной ветви. Ее нечаянное движение произвело неожиданный эффект.
Их глаза встретились. Его явно смутил этот невольный физический контакт, София же словно о чем-то задумалась, чувствуя, как напряглись его мышцы, а у нее внутри что-то дрогнуло и учащенно забилось сердце.
- Ну и ну, - чуть ли не мурлыча, сказала она. - Кто бы мог подумать.
- Хватит.
Тайлер выпрямился и поспешно отступил назад, как будто вдруг заметил, что стоит на краю пропасти. Но София как ни в чем не бывало снова прильнула к нему.
- Не волнуйся, Макмиллан, ты не в моем вкусе.
- И ты - не в моем.
- Неужели? А какие и твоем вкусе?
- Не люблю самоуверенных и чересчур целеустремленных женщин в модной упаковке.
София ухмыльнулась:
- Придотся полюбить.
Тайлер снял и протянул ей перчатки:
- Надень. А то твои нежные ручки вмиг покроются мозолями. Завтра приходи с перчатками и не забудь головной убор. Нет, не здесь! - крикнул он, когда она приготовилась обрезать очередной побег.
Он встал позади нее, взял ее за запястья и направил секатор. Тайлер не видел, как по лицу Софии расползлась довольная улыбка.
Переезд с Восточного побережья на Западное был в каком-то смысле путешествием в новый мир - в мир, где он никого не знал. Он успел пустить корни в асфальт и бетон Нью-Йорка и теперь был вынужден их вырвать в надежде, что сможет прижиться здесь, на холмах Северной Калифорнии.
Дэвид Каттер, конечно, остался бы в Нью-Йорке, работал бы и дальше в "Ле Кёр", задыхаясь в офисе из стекла и металла, если бы считал, что так будет лучше для детей. Но, когда его шестнадцатилетнего сына задержали за кражу в магазине, а четырнадцатилетняя дочь начала красить ногти на ногах, он стал в этом сомневаться.
Он терял контакт со своими детьми, а в результате они выходили из-под родительского контроля. Поэтому-то Дэвид и принял предложение "Джамбелли - Макмиллан", увидев в нем перст судьбы.
- Ну и глушь. Прямо пустыня какая-то.
Каттер взглянул в зеркало.
- И не говори. Вот-вот поднимется песчаная буря.
На губах Тео появилась ухмылка, в последнее время заменявшая парню улыбку, но отец был рад и такой реакции.
- Почему обязательно должен идти дождь? - Мэдди откинулась на спинку сиденья, стараясь, чтобы никто не заметил, как заблестели у нее глаза при виде огромного каменного особняка.
- Дождь идет из-за того, что в атмосфере скапливается влага и…
- Папа! - Ее хихиканье звучало для Дэвида как музыка.
Нет, здесь он восстановит нормальные отношения с детьми, чего бы ему это ни стоило.
- Ну, ребята, пошли знакомиться с Синьорой.
- Мы что, тоже должны ее так называть? - Мэдди с притворным ужасом закатила глаза. - Просто Средневековье какое-то.
- Попробуем для начала "миссис Джамбелли", а там посмотрим. И постарайтесь с ходу ее не шокировать.
- На Мэдди не рассчитывай. Кретинки не могут нормально выглядеть.
- Уроды тоже, - парировала Мэдди, вылезая из машины.