Ее их отношения не касаются, напомнила она себе. Ее совершенно не касается, что отцу захотелось связаться с манекенщицей, демонстрировавшей нижнее белье и обладавшей сердцем не больше изюминки, и таким же высушенным. Если бы только София могла ненавидеть своего слабохарактерного и жалкого папашу. Но, к сожалению, она продолжала любить его, несмотря ни на что. Должно быть, она ведет себя так же глупо, как ее мать.
Жена и дочь заботили отца меньше, чем покрой его костюма. До крайности эгоистичный, иногда - нежный и ласковый, но всегда - беспечный.
Обозревая холмы, София заметила вышагивающую в тумане пару: высокий, сухопарый мужчина в кепке и женщина в брюках и мужских ботинках. Она держалась прямо, словно солдат на параде, а ее волосы были белыми как снег. Между ними бежал собака - бордер-колли. Глядя на бабушку и ее мужа, Софии немного воспрянула духом.
В шестьдесят семь лет Тереза Джамбелли сохранила стройную фигуру и острый ум. Искусство виноделия она начала познавать еще в детстве, первым учителем был ее дед. Выйдя замуж, она родила дочь, мать Софии; два других ребенка, мальчики, появились на свет мертвыми - Тереза долго потом не могла оправиться от потрясения.
Мужа она похоронила, когда ей было всего тридцать, но его фамилию так и не взяла. Она была Джамбелли. Ее второй брак - с Эли Макмилланом - был тщательно продуманным деловым союзом, поскольку Эли владел прекрасными виноградниками, расположенными в долине прямо под виноградниками Джамбелли. Но вскоре Тереза с удивлением обнаружила, что обрела с новым мужем покой и простое человеческое счастье. Они прожили вместе уже двадцать лет. Эли был добрым и все еще привлекательным мужчиной. Хотя он и был на десяток лет старше жены, София не замечала, чтобы он жаловался на возраст.
Она снова окинула взглядом окрестности. Сырой туман, воздух пропитан влагой. Вряд ли солнцу сегодня удастся расправиться с туманом, подумала София. Затем, отбросив грустные мысли, она схватила пальто и поспешила на улицу, чтобы составить компанию бабушке и Эли.
Вилла Джамбелли расположилась на холме возле леса, где природе позволили обходиться без вмешательства человека. В лучах солнца каменные стены отливали цветами осени: золотисто-желтым, красным и коричневым. В доме было двенадцать спален и пятнадцать ванных, солярий, бальный зал и парадная столовая. Кроме того, были комнаты, отведенные для музицирования, и комнаты для чтения, полные книг, комнаты для работы и комнаты для размышлений. Украшающие виллу произведения итальянского и американского искусства и антикварные вещи сделали бы честь любому музею. Кроме того, здесь имелись закрытый и открытый бассейны, внутренний дворик с фонтаном, в центре которого поднимал кубок ухмыляющийся Бахус, и с большой фантазией устроенный сад.
Когда Тайлер Макмиллан в первый раз увидел виллу, она показалась ему замком с бесчисленными огромными залами и запутанными переходами. Сейчас же вилла представлялась ему тюрьмой, где он был обречен провести слишком много времени в обществе слишком многих людей.
Ему хотелось вырваться наружу, на студеный воздух, подрезать лозы и пить крепкий кофе из термоса. Вместо этого он был вынужден торчать в малой гостиной, потягивая отличное "шардонне".
Тайлер не понимал, почему из приема пищи нужно делать событие. Но он знал, что в итальянском доме совершенно невозможно высказать вслух такую святотатственную мысль.
Ему пришлось сменить рабочую одежду на приличные брюки и свитер, но он по крайней мере не затянул себя в тесный костюм, как этот Донато из Венеции, жена которого говорила без умолку и постоянно успокаивала своих орущих и липнущих к ней детей.
Их мальчик, если это исчадие ада можно назвать мальчиком, разлегшись на ковре, сталкивал друг с другом два игрушечных грузовика. Салли, старая шотландская овчарка Эли, спряталась под ногами у Софии.
Великолепные ноги, машинально отметил Тайлер.
София выглядела, как всегда, блестяще и изысканно. Она с интересом выслушивала все, что говорил ей Донато, не сводя с пега своих больших шоколадных глаз. Однако от Тайлера не ускользнуло, что она тайком подкармливала собаку.
- Попробуй. Отличные фаршированные оливки. - Пилар протянула Тайлеру небольшую тарелку.
Спасибо, - сказал он, отворачиваясь от Софии. - Не знаете, когда начнется то, ради чего нас тут собрали?
- Когда мама будет готова, не раньше. Я сама не пойму, что она затеяла, но Эли кажется спокойным. А это хороший знак.
Тайлер что-то проворчал, но тут же вспомнил о приличиях.
- Будем надеяться.
- Ты что-то давно уже нас не навещал, Тайлер. Чем ты занимаешься, кроме работы?
- А чем еще можно заниматься?
- Разве ты летом не встречался с какой-то девушкой? Симпатичной блондинкой. Как ее звали? Пэтти?
- Пэтси. Это не то, что вы думаете. Просто…
- Дорогой, тебе надо больше развлекаться.
Он не мог не улыбнуться:
- То же самое можно сказать и о вас.
- Ну что ты. Я старая домоседка.
- Что не мешает вам быть самой очаровательной в этой комнате, - возразил он и Пилар опять рассмеялась.
- Мама, зачем ты забрала все оливки? - Вскочив со стула, София взяла с тарелки оливку и сунула в рот. Она казалась сгустком энергии, шаровой молнией. - Поговорите со мной. Или вы хотите навечно оставить меня с этим тупоумным Донато?
- Бедная Софи. Вероятно, ему впервые за долгое время выпала возможность сказать пять слов подряд без того, чтобы не быть прерванным Джиной.
- Уверяю тебя, он с лихвой наверстал упущенное. Как поживаешь, Тайлер? Все в порядке?
- Да.
- Трудишься в поте лица на компанию Макмиллана?
- Да.
- Других слов, кроме "да", ты не знаешь?
- Знаю. Я думал, ты в Нью-Йорке.
- Была, - сказала она, передразнивая его интонацию и кривя губы. - Теперь я здесь. Ты догадываешься, зачем понадобилось устраивать этот сбор?
- Нет.
- А если б знал, ты бы мне сказал?
Тайлер пожал плечами. София начала было задавать новый вопрос, но не договорила, потому что в этот момент в комнату вошли ее отец и Рене.
Пилар внутренне напряглась, тут же почувствовав себя дурно одетой, непривлекательной, старой, толстой и обиженной. Этот человек ее бросил. А теперь явился с последней из тех, кого он ей предпочел. С женщиной моложе, красивее, умнее, сексуальнее его бывшей жены.
Ее мать не стала бы этого делать, но Пилар тем не менее поспешила им навстречу. Ее улыбка была радушной и естественной. Простые брюки и свитер Пилар выглядели элегантнее, чем модный наряд Рене, а в ее манерах сквозило природное благородство, которое не затмить никакими бриллиантами.
- Томи, как замечательно, что тебе удалось приехать. Здравствуйте, Рене.
- Здравствуйте. - Рене улыбнулась и провела рукой по рукаву Тони. Бриллиант в ее кольце ярко заиграл. Она выждала мгновение, чтобы убедиться, что Пилар его заметила. - Вы выглядите… отдохнувшей.
- Спасибо. - Она чувствовала, как слабеют колени. - Проходите, пожалуйста, усаживайтесь. Что будете пить?
- Не суетись, Пилар. - Тони рассеянно ткнулся губами в ее щеку. - Мы пойдем поздороваться с Терезой.
- Иди к матери, - вполголоса сказал Тайлер Софии.
- Что?
- Ступай же. Найди предлог и уведи ее отсюда.
Только тогда София увидела: сверкающий камень на пальце у Рене, смятение на лице матери. Сунув Тайлеру тарелку, она бросилась ей на выручку.
- Мама, ты мне не поможешь? Это минутное дело.
Подхватив Пилар под локоть, она вывела ее из комнаты и остановилась, только когда они оказались в библиотеке.
- Прости, мама, но я не могла на это смотреть.
- Господи. - Пилар попробовала засмеяться. - А я-то думала, как здорово я справилась.
- Ты держалась великолепно. - София подошла к матери, тяжело опустившейся на подлокотник кресла. - Но я хорошо тебя знаю. И Тайлер, судя по всему, тоже. Ее кольцо - показуха и дешевка, как и она сама.
- Что ты, доченька. Оно красивое, просто изумительное… Как и она. Все в порядке, - сказала Пилар и принялась нервно крутить обручальное кольцо, которое вопреки всему продолжала носить. - Правда, все в порядке.
- Ни черта не все в порядке. Я ее ненавижу. Ненавижу их обоих. И сейчас я пойду и скажу им это прямо в лицо.
- Не надо, Софи. Это бессмысленно.
"Ну разозлись же! Дай волю ярости и обиде, - думала София. - Делай что угодно, только не мирись с поражением".
- Как они посмели вот так войти и ткнуть этот бриллиант нам под нос. Он не имел права так с тобой поступать.
- Он имеет право делать все, что захочет. Не принимай близко к сердцу. Что бы ни случилось, он все равно твой отец.
- Он никогда не был мне отцом.
- София!
- Подожди. - Она злилась на себя, но не могла остановиться. - Он часто не сознает, что делает, в отличие от нее. Я ее ненавижу за то, что она перед тобой красовалась.
- Ты кое-что упускаешь из виду, доченька. Возможно, Рене его любит.
- Перестань.
- Какая ты циничная. Я ведь его любила. Почему же она не может? Он из тех мужчин, которые легко влюбляют в себя женщин.
София уловила печаль в словах матери. Сама не изведав любви к мужчине, она была способна по голосу узнать женщину, которая любила. Которая любит. Она расцеловала мать в обе щеки и крепко обняла.
- Ты немного успокоилась?
- Да. В моей жизни ведь ничего не изменится, правда? На самом деле ничто не меняется. Давай вернемся к гостям.