Княгиня решила воспользоваться моментом, ошибочно приняв разочарование и боль Шарлотт-Энн за поражение.
- Оставьте его сейчас. Сейчас как раз самое время сделать это, - хрипло прошептала она. Ее пальцы впились в руки невестки. - Вы всего лишь влюблены друг в друга. Но любовь? Что можете вы знать о любви? Вы слишком молоды. Когда станете старше, вы будете благодарить меня за то, что я не дала вам совершить этой ошибки.
Шарлотт-Энн отступила назад, освобождаясь от болезненной хватки пожилой женщины. Она медленно покачала головой, все еще находясь в состоянии шока. Теперь ей стало ясно, насколько она недооценивала родителей Луиджи. Она не ожидала, что ее встретят с распростертыми объятиями, но даже в самых страшных ночных кошмарах ей не представлялось сражение, подобное этому.
Молодая женщина с вызовом подняла подбородок:
- Княгиня, мне кажется, в одном мы пришли к согласию, - ее голос дрожал, - я не нравлюсь вам, а вы не нравитесь мне. Пусть будет так. Тем не менее я люблю Луиджи. - Шарлотт-Энн сморгнула подступившие слезы, грозившие залить щеки. - Я люблю его так, что буду сражаться за него до последнего вздоха, и всем сердцем верю, что он сделает то же самое ради меня. Насколько я понимаю ситуацию, у вас два пути. У ди Фонтанези есть власть и влияние. Либо вы принимаете нас и подтверждаете законность нашего брака, либо вы потеряете единственного сына. Мне не нужны ни ваши деньги, ни ваши милости. Меня не волнует, что вы там придумали. От меня вам не откупиться.
- Называйте это как хотите. - На лице княгини появилось выражение холодной самоуверенности. - Но все так, как сказала я. У каждого своя цена. Вам надо только назвать свою.
- Черт бы вас побрал, я не продаюсь! - взорвалась Шарлотт-Энн, несмотря на подступавшие слезы. - Можете вы это понять?
- Ну, зачем же столько эмоций.
С пылающими щеками, тяжело дыша, Шарлотт-Энн повернулась и бросилась прочь из комнаты.
- Куда вы направились? - крикнула ей вслед княгиня.
Молодая женщина бросила не оборачиваясь.
- Наверх, я иду собирать вещи. - Она помолчала, вцепившись пальцами в ручку двери. - Как только я с этим закончу, мы с Луиджи возвращаемся в Рим. Я вижу, нам здесь не рады.
Хозяйка дома рассмеялась:
- Вы блефуете.
- Я? - Шарлотт-Энн отпустила ручку, уперла руки в бока и вернулась к матери Луиджи. - Что ж, испытайте меня, - бросила она ей вызов. - Кроме того, нам будет намного лучше в Риме, чем в этом… этом ледяном дворце. Видите ли, вы по-своему не в себе, как и прадед Луиджи. Этот мавзолей иссушил ваш мозг. - И, помолчав, медленно добавила: - Поверьте мне, мы с Луиджи будем счастливы в Риме.
- А как же карьера Луиджи? - Княгиня справилась с минутным страхом. Ее голос снова стал мягким и хорошо поставленным. - Как быть с дуче? Дуче известил нас, что у него большие планы насчет нашего сына.
- Ну и что? Луиджи нравится летать и участвовать в автомобильных гонках. Он будет рад заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Дуче хочет отправить его в армию. И что дальше? Он либо возьмет его, либо оставит в покое. В любом случае, судя по тому, что я видела, для Луиджи же будет лучше, если он постарается держаться подальше от этой своры фашистов-убийц.
Княгиня задохнулась, ее лицо посерело.
- Вы сошли с ума, - прошипела она. - Вам бы следовало держать ваши политические взгляды при себе. Вести такие разговоры небезопасно.
- Неужели? - Шарлотт-Энн позволила себе улыбнуться. - Что ж, в таком случае мне лучше покинуть этот морг и поделиться моими мыслями с теми, кто их разделяет. А потом я буду переезжать из деревни в деревню, из города в город.
- Успокойтесь, пожалуйста, спокойно попросила ее пожилая женщина.
Шарлотт-Энн хотелось плакать и смеяться одновременно. "Ну и фарс же мы тут разыгрываем", - подумалось ей. Она обнаружила два слабых места княгини: во-первых, ее рост - поэтому-то она и не садилась, а во-вторых, что более важно, ее безмерный ужас перед фашистами. Очевидно, могущество ди Фонтанези не простиралось так высоко.
- В глазах окружающих вы непогрешимы, княгиня, - презрительно сказала Шарлотт-Энн. - Но я вижу, что я ошиблась. Вы можете избрать и третий путь.
- И что же это за путь? - поинтересовалась мать Луиджи.
- К примеру, я пообещаю держать свои политические воззрения при себе. При условии, что вы не станете вмешиваться в нашу жизнь и прекратите ваши попытки разлучить нас.
- А если я откажусь?
- Тогда я начну кричать о том, что думаю, во все горло. Я стану самым ярым антифашистом, которого доводилось видеть этой стране.
- Вы и дня не проживете!
- Без Луиджи жизнь для меня ничего не стоит. И поверьте мне, я потащу за собой вас и всю вашу семью.
В темных глазах появился ужас.
- Пожалуйста, будьте благоразумны, - задыхаясь, взмолилась княгиня.
- Нет, это вы должны проявить благоразумие. Мне кажется, что вы согласны с тем, что нам лучше смириться с присутствием друг друга. Я не хочу, чтобы моему мужу приходилось разрываться между женой и матерью. Я ясно выразилась?
Шокированная хозяйка дома смотрела на нее с ненавистью.
- Мы будем вежливы и учтивы, - продолжала Шарлотт-Энн. - Мы не обязаны демонстрировать взаимную любовь. Мы постараемся, чтобы наши пути не пересекались. И этот разговор, княгиня, пусть станет нашей последней схваткой. Так будет лучше. Ах, да, кстати. Вам лучше привыкнуть называть меня Шарлотт-Энн, а не мисс Хейл. Ну а мне придется привыкнуть называть вас "мама".
Княгиня съежилась.
- А теперь я предлагаю вам употребить все ваше влияние для того, чтобы наш брак признали действительным.
И с этими словами молодая женщина вылетела из музыкального салона, оставив дрожащую княгиню Марчеллу Луизеллу Уберти ди Фонтанези в одиночестве смотреть на захлопнувшуюся дверь.
Торопливо проходя по мрачному, холодному мраморному коридору с протянувшейся вдоль него шеренгой хрустальных канделябров, Шарлотт-Энн мрачно улыбнулась самой себе. Мать Луиджи и ошибалась, и была права.
У каждого своя цена.
За молчание платили золотом, следовательно, оно дорогого стоило.
На этот раз княгиня расплатилась своим сыном.
Как только Шарлотт-Энн вышла из комнаты, секретная панель в стене, скрытая полосатой, голубой с золотом обивкой, бесшумно открылась. Его преосвященство кардинал Джованни Корсини, тот самый человек, с которым она встретилась во время своего первого ужина на борту "Иль-де-Франс", грациозно вошел в салон. Его длинная сутана водоворотом вилась вокруг его щиколоток. Тонкое лицо с высокими, правильными скулами оставалось бесстрастным. Ладонью кардинал толкнул панель, чтобы она закрылась.
Княгиня Марчелла ди Фонтанези озабоченно повернулась к нему.
- Вы все слышали? - спросила она по-итальянски.
Кардинал кивнул и опустился в кресло.
- У нее есть характер, - без всякого выражения заметил он.
- Характер! - фыркнула мать Луиджи. - Она напрашивается на пулю. И дело кончится тем, что эта девица всех нас подведет под расстрел. Эти современные американские девушки полагают, что им все по плечу. Все, что о них говорят, правда. Их интересует только одно - как выскочить замуж и получить титул.
Его преосвященство сцепил тонкие пальцы и поднес их к сухим губам.
- От такой не откупишься, - пробормотал он. - Теперь я вижу, насколько недооценивал ее. Я ошибся.
- Да, вы ошиблись. - Княгиня села напротив него, но боевой запал у нее уже пропал. - Что бы там ни было, я все-таки благодарна вам, что вы поспешили рассказать нам об этой свадьбе до их приезда сюда. Церковь, как всегда, получит внушительные пожертвования.
- Церковь всегда благодарна за любой дар от чистого сердца, - негромко отозвался кардинал. На его лице появилось выражение боли. - Но я приехал сюда не ради пожертвований.
Женщина сдержанно улыбнулась.
- Конечно же, нет. - Она посмотрела вниз на свои руки, нервно теребившие платье. "Кажется, мы все недооценивали эту девушку", подумала княгиня. Потом снова взглянула на служителя церкви. - Как, по-вашему, нам следует теперь поступить?
- С величайшей осторожностью, - ответил тот с полуулыбкой.
- Разумеется. - Мать Луиджи поджала губы. - Как ни неприятно мне это признать, но ей удалось найти наше единственное уязвимое место. И, кто знает? Может быть, она действительно любит Луиджи. Только время поставит все на свои места.
- Следовательно, вы хотите, чтобы брак признали действительным?
- Разве у меня есть выбор?
Кардинал пожал плечами:
- Не уверен. Все зависит от того, решится ли она на самом деле привести в исполнение свою угрозу.
- Что приведет к результатам, которые мы даже не в силах представить, ваше преосвященство, - сухо напомнила ему хозяйка дома.
Корсини многозначительно кивнул.
- Времена теперь трудные, - вздохнул он.
- Но это правда, что их брак в настоящем виде не является действительным?
- Все зависит от обстоятельств, княгиня. Для суда в Америке, Англии и Германии он действителен. Что же касается Рима, то здесь он не имеет силы. Князь Луиджи и его жена живут во грехе. Если у них будет ребенок, то он будет рожден во грехе. Она ведь даже не католичка. Я выяснил это на пароходе.
Княгиня кивнула и поджала губы.
- В этом случае, по-моему, у нас не остается выбора. Мы должны сделать так, чтобы этот брак был признан действительным как можно быстрее. Естественно, - поспешила она добавить, - мы будем только счастливы выразить свою благодарность за любую оказанную вами помощь. - Женщина многозначительно посмотрела на кардинала. - Конечно, не лично вам, а церкви.