- Так вот почему у него такое название - "Хрустальный дворец", - восхищенно прошептала Шарлотт-Энн, когда Луиджи, взяв жену под руку, ввел ее внутрь. Забыв о своем неудачном высказывании минуту назад, она с волнением оглядывала великолепие главного холла. Возможно, прадед Луиджи и был чуточку сумасшедшим, но он достиг волшебного эффекта.
Прямо перед ней двумя полукружиями поднималась величественная мраморная лестница, покрытая богатым восточным ковром. Со стеклянного потолка ротонды, четырьмя этажами выше, спускалась массивная хрустальная люстра, чьи бесчисленные многогранные призмы сверкали в солнечном свете. Но главной отличительной чертой лестницы, придававшей ей неповторимое волшебство, была балюстрада из сверкающего резного хрусталя, укрепленная с внутренней стороны изящными латунными стержнями.
- Только на лестницу потребовалось тридцать две тысячи фрагментов хрусталя баккара, - рассказывал Луиджи. - Пятьсот канделябров и двести люстр украшают дом. Вот эта, кстати, - он указал на люстру, свисающую с потолка, - самая большая. Говорят, что она весит больше тонны.
Шарлотт-Энн смогла только кивнуть, ее взгляд стремительно оглядывал похожий на пещеру вестибюль. Казалось, повсюду на мраморных основаниях расположились хрустальные канделябры. На стенах мрамор иногда сменялся зеркалами в рамах из того же камня. Предметы романской древности укрылись в мраморных нишах. Изящно вырезанные карнизы сияли позолотой.
Шарлотт-Энн освободила свою ладонь из руки Луиджи и сделала несколько шагов вперед. Взглянув вверх, она увидела, что каждую площадку лестницы украшают мраморные колонны с позолоченными коринфскими капителями. А перила из сияющего хрусталя вьются вверх на четыре этажа.
Ледяное великолепие смягчали яркие краски ковров. Такое сочетание задевало тайную мечту о волшебном, таящуюся в глубине души каждого человека.
- Тебе нравится? - наконец спросил Луиджи.
Шарлотт-Энн повернулась к нему и сглотнула:
- Я и… представить себе не могла ничего подобного.
- Я тоже. Веришь, только когда видишь. Теперь ты знаешь, почему дворец имеет такое официальное и неофициальное названия. Он и хрустальный, и странный.
- Но главная странность в том, что дворец находится здесь, а не в Риме.
- Как я уже тебе сказал, мой прадед был довольно странным человеком. Уверяю тебя, что ни мой дед, ни мой отец не унаследовали это необычное сумасшествие. - Он улыбнулся. - Идем, я покажу тебе наши апартаменты. Марко принесет багаж, и ты сможешь освежиться, перед тем как встретиться с моими родителями.
10
Денек выдался из тех, что ей никогда бы не хотелось пережить снова. Они выехали из Рима утром, но довольно поздно. Ее и так утомила короткая остановка в Вечном городе, полном новых для нее звуков, запахов, картин, потом головокружительно быстрая езда через провинцию. Так что поражающий воображение дворец оказался тем, что она уже не могла вынести.
Его неземное великолепие скоро стало лишь еще одним кошмарным напоминанием о том, насколько далеко оказалась Шарлотт-Энн от привычного, удобного мира.
Позже она встретилась с родителями Луиджи. Хотя они и говорили по-английски, но оказали ей формально-вежливый, однако очень холодный прием. Они предстали перед ней точно такими, какими Шарлотт-Энн себе их и представляла: отец Луиджи - суровый и аристократичный, его мать - великолепно ухоженная и холодная. Когда родители узнали о состоявшейся свадьбе, поздравлений не последовало. Князь просто проигнорировал новость, а княгиня только подняла аристократические брови. Услышанное они обдумывали в молчании.
Вечером ужин подали в огромной столовой на серебряных тарелках. Стол покрывала кружевная скатерть. Все остальное, начиная с канделябров и блюд до рюмок и прибора для соли и перца, было, как ни странно, из хрусталя. Сидящие за столом вели сдержанный разговор, и сразу после ужина княгиня Марчелла Луизелла Уберти ди Фонтанези отодвинула свое похожее на трон кресло, царственно встала - она сидела в конце абсурдно длинного стола - и холодно улыбнулась.
- Луиджи, я уверена, что вам с отцом надо о многом поговорить, - заявила она на своем несколько запинающемся, но отличном английском, выученном ею в школе много лет назад. - Мы с Шарлотт-Энн пойдем в музыкальный салон, чтобы получше познакомиться, пока вы проведете время в курительной комнате. - Княгиня взглянула на невестку, сложив губы в вежливую легкую улыбку, но ее темные глаза сверкали стальным блеском, в котором недоставало радушия.
Шарлотт-Энн просительно повернулась к Луиджи, но он только улыбнулся ей и сказал:
- Отличная идея - познакомься с твоей свекровью.
Княгиня показывала дорогу в удивительно маленькую, уютную комнату, где оказалось не так много хрусталя, чему молодая женщина очень обрадовалась. Салон оказался совершенно женственным, обставленным хрупкой французской мебелью, а не тяжелой резной итальянской, царящей в остальных комнатах дома. В убранстве преобладал бледно-голубой цвет и негрубая позолота. Один угол целиком занимал рояль. Позолоченная арфа расположилась в другом.
- Может быть, вы хотите кофе? - спросила княгиня, прежде чем они сели.
- Нет, благодарю вас, - отказалась Шарлотт-Энн.
- Отлично. Я никогда не пью кофе по вечерам. Я нахожу, что от него мне хуже спится. Мы рано ложимся спать. - Она помолчала, потом продолжила: - Садитесь, пожалуйста. - Хрупкая женщина указала на сиденье, и Шарлотт-Энн осторожно села, стараясь прямо держать спину. Ей и в голову это не приходило, но при подобных обстоятельствах ее мать приняла бы точно такую же позу.
Княгине Марчелле ди Фонтанези исполнилось пятьдесят семь. Она была настолько же красивой и изящной женщиной, насколько значителен был ее высокий лысый муж. Теперь Шарлотт-Энн стало ясно, от кого Луиджи унаследовал свою внешность. Высокий рост, крепкое атлетическое сложение, тело, послушное его воле, достались ему от отца, а скульптурно вылепленные черты лица - от матери. Княгиня - миниатюрная женщина - отнюдь не казалась беспомощной малышкой. Напротив, она выглядела очень крепкой: отлично уложенные седые волосы, строгий черный костюм и простая нитка великолепного грушевидного жемчуга на шее. Такие же темные глаза, как у Луиджи, только больше и проницательнее. Но Шарлотт-Энн вдруг поняла, что ее величественное спокойствие обманчиво: перед ней злобная, напряженная и суровая женщина. Именно от нее Луиджи унаследовал этот вид пантеры, готовой к прыжку.
- Вы очень красивы, мисс Хейл, - начала княгиня, оставаясь стоять и пристально глядя на Шарлотт-Энн. - Я понимаю, что в вас так привлекло моего сына.
Молодая женщина подняла голову и, не моргнув, встретила пронизывающий взгляд темных глаз.
- Моя фамилия теперь не Хейл, княгиня, - мягко возразила она, - я теперь ди Фонтанези.
Свекровь посмотрела на нее и не удержалась от раздраженного жеста.
- Это зависит от точки зрения, мисс Хейл, - прямо заявила она. - У вас был пароходный роман, скороспелая гражданская свадьба. Женщина может носить фамилию ди Фонтанези только в том случае, если ее брак получит благословение Римской католической церкви.
- Так вот как вы представляете себе это? - воскликнула шокированная Шарлотт-Энн. - Пошлый пароходный роман?
- Ну-ну, не стоит обманывать себя, мисс Хейл.
Шарлотт-Энн резко вздернула подбородок.
- Мы с Луиджи любим друг друга, - с силой проговорила она, гордо и спокойно. - И наша любовь продлится вечно.
Слабая улыбка тронула губы хозяйки дома:
- Вот оно что. - Она пересекла комнату, прислонилась к небольшому бюро и сложила руки на груди, по-прежнему улыбаясь. - Сколько вы хотите?
Шарлотт-Энн в изумлении широко открыла глаза:
- Простите, что?
- Я спросила, - терпеливо повторила княгиня, - сколько денег вы хотите за то, чтобы этот глупый брак был аннулирован?
- Вы хотите откупиться от меня? - не веря своим ушам, выговорила Шарлотт-Энн.
- Ну, если вас это устраивает. Одни хотят денег, другие драгоценностей, третьи покровительства. У каждого человека своя цена. Каждый выбирает сам, по какому курсу он получит.
- Я не могу поверить, - сказала молодая женщина, поднимаясь. Она прошла через комнату и теперь возвышалась над миниатюрной свекровью. - Мне кажется, вы не расслышали, - продолжила она. - Мы уже женаты.
Княгиня откинула голову назад, ее взгляд оставался пронзительным.
- Неужели? Вы в этом уверены?
Шарлотт-Энн кивнула:
- Конечно, уверена.
Марчелла ди Фонтанези грустно покачала головой, словно пытаясь справиться с упрямым, непослушным ребенком.
- Вы забыли об одном обстоятельстве. Вы теперь в Италии, мисс Хейл, - спокойно произнесла она. - Мы католическая страна, и законы здесь другие. Свадьба на борту парохода для нас - ничего не значащий ритуал.
Шарлотт-Энн нахмурилась.
- Что ж, для меня это не так, - бросила она.
- Значит, вы обманываете сами себя, а жаль.
Выражение лица нежеланной невестки не изменилось.
- Так вот что вы пытаетесь сказать мне? Что бракосочетание недействительно?
- Вот теперь вы попали в точку.
- А Луиджи знал, что оно не будет законным?
- Не думаете ли вы, что мой сын не знает законов своей страны и своей церкви?
Казалось, дух борьбы оставил Шарлотт-Энн. Она неожиданно почувствовала, что у нее закружилась голова. Молодая женщина не знала, правду ли ей сказали, но она испугалась.
"Это не может быть правдой, - сказала она себе. - О Господи, почему я должна общаться с этой женщиной наедине? Почему Луиджи не мог быть со мной рядом все время?" Ее плечи опустились, глаза защипало.