- Достаточно безопасно. Но вся наша жизнь - сплошной риск. Никто вам не даст стопроцентной гарантии в подобных вещах. Не скажи я вам этого, я бы обманул вас.
- А если бы вы были на моем месте? Что бы вы сделали?
- В точности то же самое, - хмыкнул он. - Если бы у меня хватило ума найти кого-нибудь, похожего на меня самого.
- Достаточно честно, - согласилась Элизабет-Энн. - Завтра я принесу вам в контору чек на тридцать тысяч долларов.
- Можно сделать еще лучше, - проговорил он, поднимая бокал. - Я заеду за вами на машине, и мы позавтракаем вместе. Вы сможете передать мне чек, и мы это отпразднуем.
Элизабет-Энн улыбнулась:
- Вы всегда все делаете по-своему, мистер Хокстеттер.
- Лэрри, - поправил он с мягкой настойчивостью. - Если мы хотим насладиться дружеским и взаимовыгодным партнерством, вы должны называть меня Лэрри.
- Хорошо, Лэрри.
Она поднялась на ноги и протянула руку:
- До завтра.
Лэрри взял ее руку в свою, пожал и долго не отпускал.
- До завтра. Бевин проследит, чтобы Макс отвез вас домой.
Элизабет-Энн спустилась по лестнице, тихонько напевая.
Лэрри, негромко насвистывая, направился в спальню.
Ни один из них даже не догадывался, что ровно через триста шестьдесят два дня, 29 октября 1929 года, после самого крупного краха на бирже, весь мир будет у их ног.
9
Элизабет-Энн смотрела мимо Лэрри Хокстеттера. Ее взгляд был устремлен в окно на конические крыши и шпили зданий внизу.
С тех пор как они с Лэрри начали завтракать вместе два раза в неделю в отдельном кабинете компании "Хокстеттер-Стреммель" на тридцать седьмом этаже над Семидесятой Пайн-стрит в самом центре финансового мира, она часто, мечтая, смотрела на цитадели банков в Нижнем Манхэттене. Сколько раз Элизабет-Энн пыталась раньше представить себе, как выглядит мир с такой выгодной точки зрения, но ей это не удавалось. Теперь она сама испытала, что значит взлетать на такую высоту, и не единожды, но вкус магической новизны не исчезал. Ей казалось: протяни руку - и коснешься крыш кончиками пальцев. Лишь сейчас она поняла, почему так богато украшены верхушки каменных гигантов. Это не для тех, кто внизу, им все равно не видно, а для тех, кто может любоваться ими с высоты таких же зданий. Мир небоскребов был на самом деле еще дальше от простого человека с улицы. С такой высоты корабли, входящие в гавань и покидающие ее, казались маленькими и незначительными, поток людей напоминал муравейник, а их проблемы казались несуществующими. Важен был только ее бизнес.
За прошедшие десять месяцев совместный ленч превратился в традицию. Они пропустили всего два или три раза.
Элизабет-Энн снова перевела взгляд на Лэрри и улыбнулась ему через стол. Если бы в тот вечер в особняке Хокстеттера кто-нибудь сказал, что за столь короткий срок ее капитал вырастет подобным образом, она бы только громко рассмеялась. Но это было совсем не смешно.
Лэрри отодвинул десерт в сторону и положил бумаги на скатерть. Элизабет-Энн придвинула их к себе и перевернула к себе текстом. Всего четыре страницы. На первом, титульном, листе в центре было аккуратно напечатано:
Секретно
Отчет о ценных бумагах и капиталовложениях
Элизабет-Энн Хейл
по состоянию на 28 октября 1929 года
Она улыбалась в предвкушении цифры, когда переворачивала страницу. Вдруг улыбка застыла на ее лице. На какой-то момент Элизабет-Энн показалось, что машинистка ошиблась. Она вопросительно посмотрела на Лэрри.
Его лицо оставалось непроницаемым.
Элизабет-Энн снова взглянула на страницу. Та же самая цифра словно прыгнула ей в глаза. Меньше чем за год ее тридцать тысяч долларов превратились в… Разве это возможно? Она и представить себе такого не могла.
Пораженная, она снова посмотрела на цифру.
- Сто шестьдесят семь тысяч триста сорок три доллара и девяносто два цента, - медленно прошептала Элизабет-Энн.
"Нет, - решила она, - это, должно быть, ошибка".
Перелистала страницы, водя пальцем по колонкам чисел, отражающим вложения капитала, дивиденды и приобретенные акции. Здесь была и новая горнорудная компания "Хошшу инвестментс" в Северной Дакоте, обнаружившая неделю назад золотую жилу.
Наконец она тяжело вздохнула и закрыла отчет. Ей вдруг показалось, что она не сможет произнести ни слова.
- Это впечатляет, - тихо сказала Элизабет-Энн. - Это даже… пугает.
- Если вам кажется, что сумма увеличилась слишком быстро, - объяснил Лэрри, - то это только потому, что вы предоставили мне карт-бланш, чтобы я смог вкладывать деньги сразу же, как увижу выгоду. Иногда маленькая птичка кое-что чирикала мне на ушко. Это случалось не так уж и часто, но если это звучало неплохо, но не настолько хорошо, чтобы оказаться правдой, то я руководствовался моей интуицией. Но ведь это было ваше решение: оставаться в стороне и дать мне возможность самому со всем управляться.
Элизабет-Энн рассмеялась:
- Я очень рада, что поступила именно так.
- И я рад.
- Лэрри… - начала было она.
Но ей пришлось подождать, пока Берти, дворецкий и повар в одном лице компании "Хокстеттер-Стреммель", уберет со стола. Он походил скорее на привидение, чем на человека, но готовил, как ангел.
Улыбнувшись, Элизабет-Энн сказала ему:
- Все было восхитительно.
Берти с достоинством поклонился:
- Благодарю вас, мадам. Кофе?
- Да, пожалуйста.
Он налил кофе из серебряного кофейника на боковом столике и поставил перед ними чашки из прозрачного английского фарфора. От черного кофе поднимался пар.
Как только Берти ушел, Элизабет-Энн занялась своей чашкой. Ее лицо ничего не выражало.
- Я чувствую себя немного виноватой, Лэрри.
- Виноватой? - Лэрри усмехнулся. - Да почему же? Только потому, что честно заработала немного денег?
- Ты знаешь, что не из-за этого, Лэрри. - Она снова нахмурилась. - Все дело в тебе.
- Всегда к вашим услугам, мэм. - Он галантно поклонился.
Но ей было не до шуток.
- Это нечестно, - взорвалась она. - Мой капитал настолько увеличился только потому, что находился под твоим неусыпным контролем. Ты заботился о нем гораздо больше, чем даже требовалось.
- Виноват, мэм.
Элизабет-Энн переплела пальцы и задумчиво поднесла к губам. За эти десять месяцев они с Лэрри стали очень близки. С самого начала он физически притягивал ее, но она изгнала эти чувства в память о Заккесе. И Лэрри увлекся ею. Нет, пламя не погасло, но им пришлось притушить его. Они прониклись уважением друг к другу, пока однажды не осознали, что их дружба переросла в нечто большее. Она любила его, а он ее.
Любовь развивалась медленно, особенно у нее. Но как только Элизабет-Энн осознала это, удар оказался точным и оглушил ее. Лэрри начал приглашать своего делового партнера на обед к себе домой или в ресторан, они ходили в театр. Впервые после бегства Заккеса Элизабет-Энн пригласила мужчину к себе домой, не зная, как девочки примут его. Они его приняли, но сначала было тяжело. Больше всех ее удивила Шарлотт-Энн. С одной стороны, она была счастлива познакомиться с настоящей светской знаменитостью, по слухам, одним из пяти самых богатых людей Нью-Йорка. А с другой стороны, когда Лэрри ушел, именно Шарлотт-Энн повернулась к матери и заявила:
- Он достаточно мил, мама. Мне он нравится, но никто не сможет занять место папы. Никогда.
Элизабет-Энн удивленно просмотрела на нее:
- А кто сказал, что у меня подобные планы?
- Это же очевидно, мама. Как только он оказывается рядом, ты краснеешь, а лицо прямо светиться начинает. Когда ты знаешь, что скоро с ним увидишься, ты целый день напеваешь. Это не значит, что я возражаю против ваших встреч. Мне он нравится. Но папа все еще где-то бродит, я знаю. И я не думаю, что ты должна связывать свою судьбу с кем-либо, пока нам точно неизвестно, что случилось с отцом.
- Дорогая, я не собираюсь связывать свою судьбу с Лэрри. Ты правильно сказала, он милый человек, умный и привлекательный. Но у тебя нет повода для волнений. - Элизабет-Энн слабо улыбнулась. - Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы скомпрометировать мои чувства к вашему отцу.
- Да, мама.
Через день после этого разговора Лэрри пригласил ее в театр, а потом они поужинали у него дома. Еда была легкой, шампанское опьяняло, и им обоим захотелось заняться любовью. Элизабет-Энн долго боролась с собой, потом вырвалась из объятий Лэрри и хрипло произнесла:
- Нет, Лэрри. Это неправильно. Не сейчас. Мы не можем любить друг друга, пока Заккес жив.
Лэрри согласился, и вскоре она ушла. Напряжение между ними стало непереносимым. Они не виделись до следующего традиционного совместного ленча. Сначала возникло ощущение неловкости, но как только он снова пригласил ее куда-то, все встало на свои места. К вопросу близости они больше не возвращались. И даже не целовались. Но их любовь продолжала расти, питаемая, может быть, теми желаниями, которые они подавляли.
Элизабет-Энн снова взглянула на Лэрри через стол. От ответил ей своим обычным спокойным взглядом.
На какое-то мгновение ей стало плохо. Она любит его, сомнений быть не могло. И он любит ее. Но раз он не может доказать ей свою любовь физически, он нашел другой способ сделать это - он все свое внимание уделил ее капиталовложениям. "И все это ради… чего?" - спросила она себя. Он не получил даже поцелуя. Она, Элизабет-Энн, взрослая женщина, живет в Нью-Йорке, достаточно богата, ей выпала редкая возможность полюбить во второй раз. И боится близости с мужчиной, которого… что? Любит? Желает?