Пока я вела Алекса в свою комнату, у меня снова возникло ощущение, что я нарушаю правила. У моих родителей не было правил насчет "никаких мальчиков в спальне", это было бы невозможно, учитывая Джэйса и Чарли, но я уверена, что в этот раз они были бы против.
- Это моя комната, - сказала я, запинывая кучу грязной одежды под кровать. - Как видишь, я чистюля.
Алекс стоял в дверном проеме, разглядывая фотографию, висевшую на стене, которую папа сделал на озере несколько лет назад. Я сидела за столом для пикника с тогда еще совсем маленькой Энджел на руках. Она махала одной рукой, а другой тянула меня за волосы. Справа от меня сидела Талли, мороженое стекало из рожка по ее руке. Слева были Джэйс и Чарли, подставлявшие друг другу рожки. Мы весь день купались в мутной воде под палящим солнцем, были чумазыми, но счастливыми. Фотка светилась настроением идеального летнего дня.
- Сколько тебе здесь лет?
- Снимок сделан прямо перед моим тринадцатым днем рождения. Думаю, мы отмечали что-то с семьей Джэйса.
Он прошел дальше, внимательно изучая все фотографии и постеры на стене. К счастью, репродукция картины Ван Гога недавно сменила постер Зака Эфрона. Когда он остановился напротив шкафа и начал читать заголовки книг, я почувствовала, как к моим щекам возвращается знакомое тепло.
- Я не этого ожидал, - наконец признал он.
Я схватила стопку книг, в основном городское фэнтези, и выложила на стол.
- Похоже, у тебя какой-то сверхъестественный фетиш, - сказал он, копаясь в другой стопке.
- Это для исследования, - ответила я. - Даже художественные книжки могут быть полезны, в них могут содержаться интересные факты. Я многое узнала из этих книжек.
В основном я узнала, что мне нравятся глупые бульварные книжонки, которые заставляют меня краснеть.
- Правда? - Алекс взял в руки книжку Лорел Гамильтон. - И что ты узнала из этой?
Мое лицо горело так сильно, что могло растопить полярные льды.
- Ничего.
По крайней мере, ничего, что я могла бы сказать вслух. Я вырвала книгу из его рук, пока он не успел ее пролистать и понять, в чем именно заключалось это "ничего". Алекс лишь хмыкнул и продолжил рассматривать мои вещи. Сделав круг по комнате, он уселся на мою не заправленную кровать и вынул нечто из пододеяльника.
- Прячете мужчину в кровати? Хочу сказать, я шокирован, мисс Донован.
- Алекс - это Гвидо, Гвидо - это Алекс. - Я плюхнулась рядом с ним. - Мы с Гвидо много лет засыпаем в объятиях друг друга.
Алекс рассматривал потрепанную обезьянку из носка.
- Могу понять почему. Ему точно не откажешь в обаятельности.
Гвидо видал и лучшие времена. Из мамы так себе швея, но за годы она постоянно ставила заплатки и пришивала глаза. Он был страшненький, но я все равно его любила.
- Это случилось ранней осенью или поздней весной, когда мать с отцом еще не были женаты. Они пошли в магазин игрушек, и Джэйс начал тыкать пальцем в эту обезьянку и говорить "Скаут", снова и снова. Мама пыталась объяснить ему, что новая сестренка совсем не обезьянка, но Джэйс закатил истерику. Маме пришлось купить игрушку, иначе бы кто-нибудь точно позвонил бы в службу защиты детей. Он держал его в руках весь день, и когда мама пыталась его отнять, говорил "Нет, Скаут". Вечером он принес Гвидо в квартиру, где жили мы с отцом, и, протянув мне, сказал "Для тебя".
Я потрепала Гвидо по голове.
- С тех пор он спит со мной практически каждую ночь.
- Это, возможно, самая милая история, которую я когда-либо слышал. Как бы не слиплось ничего.
Он хотел, чтобы голос прозвучал равнодушно, но ямочки и сарказм не очень сочетаются.
- Молчи. Будто твой брат никогда не совершал для тебя трогательный поступков.
- Ты ведь видела моего брата.
Аргумент. Мне сложно было представить, как Лиам проявляет тепло и заботу.
- Но он хороший старший брат, правда?
Было очевидно, что Алекс любил и уважал Лиама. Само собой, он ведь делал что-то, чтобы это заслужить. С другой стороны, это ведь Алекс, который, возможно, и в Гитлере нашел бы положительные качества.
- Лучший, - сказал он тоном, не оставившим места для споров. - Он просто не очень эмоциональный и не склонен к проявлениям чувств.
- Должно быть, тяжело, - поразмыслила я вслух, - вы вдвоем, без родителей…
С лица Алекса исчезли все эмоции.
- Мы справляемся.
Я не знала, что сказать дальше. Каждый раз, когда я касалась темы родителей Алекса, он словно замыкался, и продолжать разговор было невозможно. Я чувствовала себя неловко, находясь с ним наедине, пока он сидел, опершись локтями на колени и крутя Гвидо в руках.
- Ты пялишься на меня.
Я опустила глаза и тихо сказала "извини". Теплые пальцы приподняли мой подбородок, и мы оказались лицом к лицу.
- Я не жалуюсь, - сказал он. - Но Гвидо слегка ревнует. Подумал, тебе стоит об этом знать.
- Только слегка? - Я медленно начала осознавать, что мы с Алексом в спальне наедине. - Думаю, мы можем справиться и получше.
Одной рукой я бросила Гвидо на кровать, а другой притянула лицо Алекса к своим губам. У меня была всего пара секунд на то, чтобы офигеть от своего внезапно очень активного поведения, прежде чем Алекс шарахнулся от меня в сомнении и ужасе. Это был первый раз, когда нам не нужно было волноваться, что кто-нибудь нас поймает, а ручка от швабры не впивалась мне в бок.
Наши поцелуи были медленнее и слаще. Мои руки лениво бродили по его лицу, шее и плечам, и я поражалась его гладкой коже и крепким мышцам. Когда он толкнул меня на подушки, я на секунду застыла в панике.
- Просто поцелуи, - заверил он меня. - Одежда останется на месте. Обещаю.
И он выполнил свое обещание, хотя я вскоре пришла к выводу, что это было глупое обещание. Когда я уже собиралась вспыхнуть ярким пламенем, он, наконец, сполз и позволил мне вздохнуть.
- Ты помнишь? На кухне Энджел спросила, влюблен ли я в тебя? - Его голос был грубее и ниже, чем обычно. Некоторые части моего тела так отреагировали на это, словно были на голосовом управлении.
- Ага, - все, что я смогла из себя выдавить. Слишком много сил у меня уходило на то, чтобы сдержаться и вновь не притянуть его к себе.
- Я подумал, что так и не ответил на этот вопрос.
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз.
Боже, как же он красив.
- А?
Интересно, не потеряла ли я способность осмысленно говорить. Кажется, с тех пор как мой язык испробовал более интересные вещи, он больше не собирался возвращаться к чему-то настолько скучному, как разговоры.
- Ты должна знать, что мой ответ - да. Я люблю тебя, Скаут.
- Ты не можешь любить меня.
Будто со стороны я услышала, как мой непокорный рот наконец-то заговорил. Алекс больше не нависал надо мной, хотя почти не пошевелился.
- Почему?
- Ты едва знаешь меня, - сказала я. - Я просто сестра койота, от которой ты должен держаться подальше. Я понимаю, запретный плод и все такое, но это не любовь. Если бы Тоби не потребовал не подходить ко мне, ты бы и внимания на меня не обратил и уже давно понял бы, какая я на самом деле неудачница.
Оттого, что я говорила все, о чем думала, вслух, мое сердце обливалось кровью. Я не хотела, чтобы он понял, что я недостойна его внимания, но все уже зашло слишком далеко. Если не закончить это сейчас, мы оба пострадаем.
- Ты не неудачница.
- О, поверь мне, еще какая. Есть целый список людей, которые могут это подтвердить.
- Я с тобой не потому, что это запрещено. - Он провел пальцами по моему подбородку. - Я прекрасно знаю, кто ты, и люблю тебя.
- Как?
Я отчаянно хотела, чтобы он продолжал убеждать меня в этом. Алекс сел на кровати с недоступной обычному человеку быстротой и грацией.
- Знаешь, я ведь могу путешествовать по снам.
Я тоже села, но гораздо менее ловко, чем он.
- Я думала, только женщины становятся Провидцами.
А еще думала, что мы говорим о наших отношениях.
- Я не Провидец. Иногда в роду Провидиц может родиться мальчик с определенными талантами. Я не умею делать все эти телепатические штуки, но вижу во сне некоторые вещи.
Мы смотрели друг на друга, моя рука лежала на его колене.
- Что за вещи?
Уголок его рта приподнялся, и его глаза сверкнули.
- В первый раз это произошло, когда мне было восемь лет. Мне приснилась огромная яблоня с маленькими зелеными яблоками. Воздух был тяжелым и сладким, солнце пекло нещадно. Там играли дети, с виду мои сверстники. Я пытался с ними заговорить, но они не отзывались. Где-то наверху висело идеальное яблоко. Оно было в два раза больше всех остальных, и одна девочка очень хотела его достать. Она залезла наверх и медленно поползла к краю. Она уже почти дотянулась, когда ветка треснула, и девочка полетела вниз. Я подбежал к ней, хотел помочь. Ее рука странно изогнулась, и она очень старалась не кричать. Я пытался сказать ей, что все в порядке, что один из мальчиков уже позвал на помощь, но меня никто не слышал, словно меня там и не было. - Его большой палец водил по моей руке, обходя шрамы там, где докторам пришлось вправлять кости. - На следующий день я заставил маму помочь мне найти тебя. Я знал, что если очень постараюсь, то смогу, хоть мама и говорила, что там, где мы жили, даже близко не росло никаких яблонь.
- Ты видел, как я сломала руку?