* * *
Быстро переодевшись, Джемма прошла на корму. Тристан отправился в каюту выбирать плавки и переодеваться. В ожидании его возвращения она вдруг ощутила необъяснимую робость. Хотя она часто плавала, в купальнике Джемма всегда чувствовала себя не совсем уверенно. Из-за того что ее работа предполагала постоянное соседство с очень вкусной едой, всегда казалось, что у нее несколько лишних фунтов, не позволяющих выглядеть безупречно.
Ее купальник представлял собой скромную цельнокроеную модель темно-синего цвета со вставками цвета морской волны по бокам. Выглядел скорее практично, чем гламурно. И ничуть не соблазнительно.
Наконец дверь каюты открылась, и вышел Тристан. Он честно признался в том, что внимательно изучил ее фигуру. Джемма невольно улыбнулась, вспомнив его возбужденные и весьма лестные слова. Расправила плечи, втянула живот. Но уже в следующую секунду, глядя на него, затаила дыхание. В одежде он выглядел прекрасно. Но без нее – ну, или почти без нее – от мужественной фигуры захватывало дух.
На нем были стильные пляжные шорты в мелкую красно-синюю клетку, движения отличались стремительной атлетической грацией, напрочь лишенной всякого смущения. Он выглядел потрясающе. Эти широкие плечи, рельефные мышцы груди и рук, великолепный пресс и длинные мускулистые ноги сочетались в идеальной пропорции. На его теле было не слишком много волос, которые лишь бросали легкую тень в нужных местах на гладкую золотистую кожу.
Увидев Джемму в купальнике, он одобрительно улыбнулся. Эта улыбка, живые глаза и теплое выражение красивого – такого красивого – лица вызвало у нее дрожь в коленях, пришлось ухватиться за поручни, чтобы не пошатнуться. Внутренняя антенна не просто отчаянно работала: она слала короткие сигналы SOS.
Осознав, что стоит не дыша, Джемма попыталась глотнуть воздуха и закашлялась.
– Что с вами?
– Все н-нормально.
Настолько нормально, насколько может себя чувствовать женщина из плоти и крови при виде такого мужского совершенства, пытаясь при этом сделать вид, что оно не производит на нее особого впечатления.
В корзине на палубе команда приготовила стопку полосатых красно-белых полотенец. Взяв одно из них, Тристан протянул его Джемме.
– У вас очень симпатичный купальник.
Откровенное восхищение, с которым он смотрел на нее, успокоило Джемму, и она решила, что нет причин беспокоиться насчет своей фигуры.
Она откашлялась.
– У… у вас тоже.
Тристан взял себе полотенце и обмотал его вокруг шеи. Когда он это сделал, Джемма обратила внимание на длинный красноватый шрам, тянувшийся сверху по плечу, единственное, что нарушало безупречность образа.
Он, видимо, заметил, куда она смотрит.
– Изучаете мое боевое ранение?
Она нахмурилась:
– Вы же сказали, что не участвовали в военных действиях?
– Я имел в виду сражение на поле для поло. Я упал со своего пони и сломал ключицу.
Джемме захотелось протянуть руку и погладить шрам, но она сдержалась.
– Уфф. Наверное, это очень больно.
– Да, больно, – подтвердил Тристан таким тоном, будто говорил о чем-то совсем не важном.
Она не поняла, к чему отнести его интонацию – к его отношению или манере говорить по-английски, – и подумала, как изменилось бы ее восприятие Тристана, если бы она могла свободно говорить с ним на монтовианском.
– Мне поставили титановую пластину с восемью спицами.
– А ваш пони? – Она не увлекалась конным спортом, но знала, что под словом "пони" игроки в поло понимают очень дорогих чистокровных лошадей. Играть в поло могли позволить себе только очень богатые люди.
– Слава богу, не пострадал. Этот пони – мой любимец. С ним мы одержали много побед.
– И вы до сих пор играете в поло?
– Надеюсь, что этим летом смогу играть за команду Монтовии.
Джемма представила Тристана в обтягивающих белых бриджах и высоких черных сапогах, игрока в поло, слившегося с любимым конем в одно целое.
– Вы играете в поло за сборную своей страны?
– Да, я удостоен этой чести.
И снова у Джеммы возникло ощущение его избранности. И не только потому, что они жили в разных странах. Казалось, Тристан из другого мира. Роскошного мира очень богатых людей. Ее отчима никак нельзя было назвать бедным, но если он и считался богатым, то совсем не в том смысле, как Тристан. Деннис работал дантистом и имел весьма обширную и состоятельную клиентуру. Это его Джемма должна благодарить за свои идеально ровные зубы и благополучное детство ребенка из среднего класса.
"Оставшись матерью-одиночкой, я никогда не смогла бы обеспечить тебе такую жизнь", – часто повторяла мать, внушая дочери быть послушной и благодарной. "Но почему ты не вышла за человека, который не напоминал бы мне без конца об этом?" – хотелось спросить в ответ. Но она слишком любила мать, чтобы бунтовать.
Играть в поло, арендовать роскошную яхту для двоих, устраивать прием, на который можно потратить "столько, сколько потребуется", – все свидетельствовало об очень больших деньгах. Если подумать, Тристан вместе с яхтой просто-напросто купил ее общество на этот день. И покупка обошлась недешево.
Джемму это не волновало.
Ей нравился Тристан. Действительно нравился. К тому же она никогда в жизни не встречалась с таким красивым мужчиной. Так к чему тратить время на пустое беспокойство, когда можно просто наслаждаться его обществом?
Джемма сунула руку в бездонную сумку и извлекла солнцезащитный крем.
– Вы можете лезть в воду, а мне придется сначала намазаться.
– Я подожду.
Под его пристальным взглядом она невольно почувствовала смущение, нанося крем и изворачиваясь что есть мочи, чтобы дотянуться до спины.
– Наверное, Австралия не самое подходящее место для меня с точки зрения климата. Я сгораю, покрываюсь волдырями, веснушками.
– А мне кажется, такая светлая кожа, как у вас, это очень красиво. И даже не пытайтесь загорать.
– Спасибо.
Нечасто ей приходилось слышать подобные комплименты в стране, помешанной на загаре.
– Позвольте, я помогу, – предложил он и, прежде чем она успела возразить, схватил тюбик с кремом. – Повернитесь спиной.
Джемма напряглась, услышав, как он снял с шеи полотенце, потом успокоилась, ощутив прикосновение уверенных сильных пальцев, медленными массирующими движениями наносивших крем ей на спину, плечи и руки.
Это ощущение наполняло ее блаженством. Она чувствовала, что тает под его руками. Скользнув ниже по спине, они слегка коснулись груди сбоку. У Джеммы напряглись соски. Его теплое дыхание касалось ее волос. Она закрыла глаза и отдалась этому ощущению. Отдалась Тристану.
Дыхание участилось, она услышала, что его дыхание у нее за спиной тоже сделалась сбивчивым. Тристан положил руки ей на талию. Она развернулась и оказалась в его объятиях.
Долго она молча смотрела ему в лицо, ставшее таким опасно знакомым и манящим. Она понимала, что в ее глазах он видит такое же смешение желания, томления и настороженности, которое читала в его глазах. Это тоска по заведомо неразумному. Джемма качнулась в его сторону, и ее руки легли на его голую грудь. Тристан наклонил голову. Она вздохнула, его губы нежным, ласковым поцелуем коснулись ее рта.
– Джемма, я… – прошептал он, почти не отрываясь от нее.
И тут вмешался другой голос:
– Джемма, как ты отнесешься к тому, если мы подадим карпаччо из королевской желтохвостой рыбы?
Ты хочешь… О, простите. Я не знал, что…
Она оторвалась от его губ и бросила через плечо гневный взгляд на шефа, который смущенно попятился.
– Не беспокойся. Я сам разберусь с карпаччо.
Однако широкая улыбка на его лице говорила о том, что уже очень скоро вся команда "Королев вечеринок" узнает, как ее застукали целующейся с клиентом. Джемма чертыхнулась по-английски, воспользовавшись словами, которых наверняка не знал Тристан. Она хотела, чтобы то, что происходило между ними, принадлежало только им.
Руки Тристана продолжали крепко держать ее за талию, ей хотелось, чтобы они там оставались. Но когда он снова потянул ее к себе, воспротивилась.
– Это даже хорошо, что шеф нам помешал.
Не стоит начинать того, что не сможем продолжить, верно?
Он откашлялся, но голос все равно прозвучал хрипло.
– Вы правы, не стоит. Но это не значит, что я перестану хотеть поцеловать вас.
– Я тоже. В смысле тоже хотела бы поцеловать вас. Но вы здесь всего на несколько дней, а я…
Я боюсь влюбиться в вас. И хотя вас почти не знаю, я должна защитить себя от боли, которую вы можете мне причинить.
– Понимаю. Так будет лучше для нас обоих, – пробурчал Тристан сквозь стиснутые зубы.
Ее охватило одновременно разочарование и облегчение от того, что он не настаивал. После целого моря обещаний, которые таил в себе прерванный поцелуй, у нее мог возникнуть соблазн забыть осторожность и все, что она вынашивала в течение шести месяцев добровольного одиночества.
– Да.
– На самом деле единственное, что мне сейчас нужно, – холодная вода.
– Вы имеете в виду холодный душ?
– Да. – Она еще не слышала, чтобы его голос звучал так мрачно.
– Мне тоже.
Тристан протянул руку:
– Так вы идете со мной?