Когда они стянулись в зал, на встречу со мной, то стали задавать мне вопросы, пытаясь сориентировать и пометить меня в их чёрно-бело-красном мире: "Я за Ельцина, или за Жириновского?" Я объяснил им, что я независимый кандидат и объяснил свою позицию. И это была ошибка, которую я осознал поздно, уже к концу избирательной кампании. Надо было отвечать "за Жириновского" и они бы голосовали за меня. Я проводил среди них исследовательскую работу. У хозяйки квартиры, которую мы сняли в Твери, я попытался выяснить, почему она "за Жириновского". Однако натолкнулся на полное недоумение этой женщины объяснить внятно почему: получалось, что Ельцин обманул её с пенсией. Вероятно, она имела ввиду удар по всему народу гайдаровской шоковой терапии. Я понял из общения с гражданами-пенсионерами, что они живут и действуют по силуэту: нюансы им недоступны, потому как люди с близорукостью или дальнозоркостью, с дефектом зрения, они видят только общий силуэт. Никаких нюансов. Ещё тогда, восемь лет назад, понял, что, увы, эта именно ориентирующаяся по силуэту группа населения выбирает нам режим, главу государства и состав ГосДумы. Полуслепые, именно они ведут общество.
Ещё я понял разительное отличие выборов 89 и 90 годов в Верховные Советы России и СССР от выборов 1993 года. На тех выборах народ мог избрать известного им человека из имевшегося в наличии набора известных людей: вот на тех выборах я выиграл бы обязательно. К 1993 году этот расклад уже не работал: уже были в наличии определённые политические силы, представленные и символизированные теми или иными индивидуумами. До известной степени пенсионеры были правы, голосуя "за Ельцина", или "за Жириновского". Однако своей неспособностью воспринимать нюансы, детали, именно они, - пенсионеры, обрекли нашу избирательную систему на безальтернативность: либо жёлтый, либо розовый слон, либо серый, только этих зверей они видели в бюллетене. То, что рядом стоит нормального формата разумный человек или партия, избиратели, различающие только слонов, просто разглядеть не могли.
Наш коллектив, помимо холерика Тараса и майора Шлыкова туда входили ещё четверо - пятеро офицеров Академии и НИИ ПВО и 5 - 6 студентов, коллектив заставлял меня учить историю Тверской области, её статистические бюллетени. А надо было банально принадлежать к партии одного из слонов. Избиратели пенсионеры Тверской области выбрали розового слона КПРФ, а его представляла журналистка из Ржева Астраханкина. Её и выбрали.
С этими новыми уроками и впечатлениями я иногда приезжал в Москву. Я приходил к Дугину на Долгоруковскую и возбуждённо рассказывал ему о своём тверском опыте. Дугин качал головой, ругался, ругал "быдло", кормил меня сардельками, жил он тогда достаточно стеснённо. Я был шокирован деревенской отсталостью избирателей города Твери, ставил чуть выше здорового, как мне казалось, избирателя Тверской провинции, страшился ужасного засилья пенсионерщины. "Саша, ведь пенсионеры учились в советских школах! У нас у всех есть образование, почему такое впечатление, что они явились из крепостного права?" Тогда ни он ни я не знали ответа на этот вопрос. Только недавно я сформулировал понятие "русского адата". И пенсионеры оказались из крепостного права, 130 лет слишком немного, чтобы изменить психологическую структуру человека... Однажды, уже перед самими выборами, я уезжал в Тверь в последний раз, я сказал Дугину, что если проиграю выборы, то нужно будет создавать совершенно новую партию, нужно будет создавать нового человека. Но зайти на него нужно будет не с политики, но со стороны эстетики, что нужно будет испортить им детей, брать детей и воспитывать их в партии. Это был первый словесный эскиз НБП, описание какой она будет. А свидетельство о регистрации Рабко получил ещё в сентябре. Кстати даже среди учредителей первой ячейки меня нет. Там есть женщина, познакомившая меня с Тарасом Рабко: Татьяна Соловьёва, так что она крёстная мать НБП.