Скажи этим храбрым мужам, Хродмар ярл, куда бы ты повел твой новый корабль?
— Если я хоть что-нибудь понимаю, то нос моего корабля повернется на юг, к Квиттингу. К Острому мысу, где живет Гримкель! — уверенно ответил Хродмар. В глубине сознания он успел отметить, что «Хродмар ярл» звучит очень даже неплохо, особенно в устах конунга. — Гримкель Черная Борода так сильно хочет с нами встретиться, что жестоко было бы лишить его этой радости!
Торбранд конунг рассмеялся, вслед за ним засмеялись и все хирдманы, видя, что Хродмар правильно понял конунга. Даже кюна Бломменатт решила позабыть неучтивый ответ и глянула на Хродмара благосклонно: ведь его слова отвечали и ее самым заветным желаниям.
— Стюрмир конунг не нанес нам обид… пока еще, — переждав смех, продолжал Торбранд конунг. —Но о нас неучтиво говорил Гримкель ярл. Вот мы и разберемся с Гримкелем ярлом, кто кому забьет в глотку железо. Ну… — конунг задумчиво подвигал бровями, — если же Стюрмир конунг посчитает себя оскорбленным и пожелает вступиться за родича… Как ты думаешь, Хродмар ярл, что тогда будет?
Хродмар сын Кари и раньше считался любимцем Торбранда конунга, и причиной тому было не только их родство. Торбранд конунг был человеком отважным, но осторожным и расчетливым. Умея крепко держать себя в руках, он чувствовал расположение к людям, способным на порывы и безрассудство, как в любви, так и в ненависти. Открытый и смелый сын Кари ярла нравился ему, и с двенадцати лет Хродмару не раз приходилось сопровождать Торбранда конунга в походах. Милость конунга, отдавшего Хродмару под начало один из своих кораблей с дружиной, никого не удивила. И по пути к Острому мысу, откуда его родичи в последний раз отплыли так бесславно, конунг собирался непременно остановиться возле Прибрежного Дома и проверить, выполнил ли Фрейвид хёвдинг СЕое обещание утопить ведьму. «Мы заберем твою невесту, Хродмар, и по возвращении справим свадьбу! — говорил он. — Надеюсь, согласие конунга уничтожит все сомнения Фрей-вида и убедит его, что его дочь будут рады принять в Аскефьорде».
Подготовка к походу шла вовсю, оба берега фьорда были заняты вытащенными на песок кораблями, и каждый день подходили новые. «Кленовым Драконом», доставшимся под начало Хродмару, назывался Дреки на двадцать восемь скамей. На носу его возвышалась вырезанная из клена голова дракона с Длинными загнутыми рогами, как у козла. Почти все драконьи головы на боевых кораблях фьяллей имели козлиные рога, как напоминание о небесных козлах, запряженных в колесницу Тора. Хродмар гордился выпавшей ему честью: после того как в прошлогоднем походе умер, простудившись, Хармунд Овсянка, конунгов ярл, собиравший дань с жителей дальних островов, многие люди постарше и с заслугами метили на его место. Хродмар не скрывал радости, что конунг выбрал именно его, но в то же время полагал это вполне естественным. Хуже других он себя никогда не считал.
Хродмар велел заново проконопатить корабль и сам проводил возле него целые дни. Его прежние тревоги из-за обезображенного лица отступили и уже казались смешными. Во всяком случае, Хродмар был уверен, что вследствие этого похода на Квиттинг приобрел гораздо больше, чем потерял. «Кленовый Дракон» и Ингвильда — а взамен лишь несколько жалких рубцов на лице! «Эти рубцы украсят тебя не хуже боевых шрамов! — как-то сказала ему мать. — Они покажут всем твою большую удачу, потому что ты перенес такую страшную болезнь и остался жив!» А поскольку ни для какого человека нет украшения лучше, чем удача, Хродмар был согласен с матерью.
В полдень фру Стейнвёр прислала за Хродма-ром: перед новым походом ей хотелось почаще видеть его. Отослав раба назад, Хродмар присел на бревно, чтобы перемотать красный ремешок на сапоге.