Самые трудные дороги легче для того, кто в конце их видит огонь родного очага, а над почетным хозяйским сиденьем — щит славного предка, иссеченный в легендарных битвах.
С Дозорного мыса уже поднимался в небо столб густого дыма — знак о прибытии корабля. Обойдя мыс, «Тюлень» вошел в Аскефьорд. Здесь они были уже дома, хотя по самому фьорду предстояло плыть еще довольно долго — от горловины до вершины был целый день пешего пути. Для обороны это место было довольно удобно: в прибрежных скалах имелось лишь пять низких песчаных площадок, годных для причаливания большого корабля. Возле каждой из них стояло по большой усадьбе знатного хёльда, одного их тех, кто был среди первых жителей этого древнего места. Усадьба Бьёрндален, где родился Хродмар, тоже принадлежала к этим «стражам причалов». На зеленых лужайках между скалами стояли небольшие дворики бондов* и рыбаков, везде качали верхушками сосны и ели — довольно густо населенный Аскефьорд сохранил очень много леса, и его берегли как защиту от суровых ветров.
Усадьба конунга — Ясеневый Двор — на вид не отличалась от усадьбы любого из хёльдов. Она располагалась поодаль от моря, ее крыши едва виднелись между деревьев, но зато корабельные сараи конунга стояли прямо над самой большой причальной площадкой.
С корабля Хродмар видел, как вдоль фьорда бегут люди, все приветственно машут им руками. Вон из ворот усадьбы Фюрберг вихрем вылетел всадник и помчался по тропе вверх — это Херкир хёльд послал гонца к своей сестре в усадьбу Гленне. «Тюлень* давно здесь ждут, скоро соберется народ со всего фьорда. Под старыми соснами у Конунгова причала тоже суетилась толпа, к Хродмар отвернулся. Всю дорогу он собирался с духом, не зная, как предстанет перед людьми с таким лицом, но так к не собрался.
—Не будем здесь приставать! — сказал Модольв, пристально поглядывая на племянника. — Сначала стоит заглянуть домой. Я думаю, первой нам следует успокоить твою мать. А Торбранд конунг подождет.
Хродмар кивнул, бессознательно поправил косу, глядя на три огромные ели на берегу, за которыми вскоре покажется причал Бьёрндалена. После болезни он стал заплетать волосы в две косы, как носил Модольв и другие знатные фьялли. Раньше он оставлял волосы распущенными, гордясь их красотой и блеском. Теперь же, Хродмару стало казаться, что красивые волосы только подчеркивают его уродство. И с двумя косами он сразу стал казаться старше.
Радуясь, что по его новому лицу никто не умеет определять его душевное состояние, Хродмар притворялся спокойным, но его сердце то билось быстро, то почти замирало, дыхание теснилось, и волосы на висках взмокли. То, что он уже однажды пережил на Фьялльской отмели, предстояло пережить еще раз. При виде знакомых с рождения берегов к построек Аскефьорда Хродмар сильнее ощущал, как сильно изменился он сам. Он без труда узнает каждый камень на берегу, но узнают ли его? Невольно Хродмар касался кончиками пальцев бугристых рубцов на щеках. Невозможно было поверить, что все осталось прежним, а сам он непоправимо изменился. Нет, это не сон и проснуться не удастся. Ему уже не быть прежним Хродмаром Щеголем, мимо которого редкая женщина могла пройти не обернувшись. И прежним ему не бывать. Никогда.
— Не грусти, Щеголь! — с грубоватым весельем крикнул ему со своего высокого сиденья кормчий Вестмар. — Мы все теперь не красавцы! Меня теперь не узнает родной сын! Бедный мальчик подумает, что сбылось предсказание ворчливой няньки и за ним явился бергбур из Дымной горы!
Но шутки его никто не поддержал, сам Хродмар Даже для вида не улыбнулся. Если больше всех теряет тот, кто больше всех имел, то Хродмар был обезображен «гнилой смертью» сильнее, чем кто-либо другой.
Корабль шел мимо трех елей.