Как ему однажды сказал армейский полковник, «это называется: работай сейчас, а заплатим потом», и Бог свидетель, что Стивен ДеСоле как одержимый старался для своей страны, а она так и не отблагодарила его за все усилия. С другой стороны, он ненавидел само слово «Медуза» и очень редко им пользовался, потому что это был символ из прошлого, зловещий и обманчивый. Крупнейшие нефтяные и железнодорожные компании начинали свою историю с махинаций и коррупционной деятельности криминальных баронов, но сегодня все изменилось. Пусть «Медуза» и родилась в загнивающем, опустошенном войной Сайгоне и поначалу финансировалась из сомнительных источников, прежней «Медузы» больше нет; на ее месте появились десятки новых имен и компаний.
— Мы не совсем чистокровны, мистер ДеСоле, и не являемся международным конгломератом, подконтрольным Америке, — сказал наниматель Стивена. — И это правда, нам нужно то, что некоторые могли бы назвать несправедливым экономическим преимуществом на основе эксклюзивной информации. Секретов, если хотите. Видите ли, нам приходится идти на это, потому что наши конкуренты по всей Европе и на Дальнем Востоке занимаются тем же самым. Разница между ними и нами заключается в том, что их правительства поддерживают их усилия, тогда как наше правительство — нет. Торговля, мистер ДеСоле, торговля и получение прибыли. Это самые здоровые устремления на земле. «Крайслер» может недолюбливать «Тойоту», но мудрый господин Якокка не станет призывать к забастовке авиакомпаний Токио. Пока, во всяком случае. Он находит способы объединиться с японцами.
Да, размышлял ДеСоле, когда лимузин остановился в десяти футах от него. То, что он делал для «корпорации», как он предпочитал ее называть, в отличие от того, что он делал для Компании, можно было даже назвать благотворительностью. Прибыль, в конце концов, лучше, чем бомбы… а его внуки смогут учиться в лучших школах и университетах страны. Из лимузина вышли двое мужчин и подошли к нему.
— Как выглядит этот Вебб? — спросил Альберт Армбрустер, председатель Федеральной Комиссии по торговле, пока они прогуливались вдоль бордюра стоянки.
— У меня есть только описание от садовника, который прятался за забором на расстоянии в тридцать футов от него.
— Что он вам сказал? — неизвестный напарник председателя, невысокий коренастый мужчина с проницательными темными глазами и темными ресницами под темной шевелюрой, смотрел на ДеСоле. — И поточнее, — добавил он.
— Так, минутку, — решительно запротестовал аналитик. — Я всегда говорю точно, и, по правде говоря, кто бы вы ни были, мне совсем не нравится ваш тон.
— Смотрите, он расстроился, — пояснил Армбрустер, как будто его напарника можно было не брать в расчет. — Он один из главарей макаронников Нью-Йорка и никому не доверяет.
— А кому можно доверять в Нью- Йоке? — спросил низкий смуглый человек, смеясь и тыкая локтем в широкий бок Альберта Армбрустера. — Вы, «истинные американцы», хуже всех, у вас в руках все банки, amico!
— Пусть все так и останется, и не будем доводить дела до суда… Так вы нам его опишите? — председатель посмотрел на ДеСоле.
— Описание неполное, но там присутствует давняя связь с «Медузой», о которой я расскажу — в точности.
— Валяй, приятель, — отозвался человек из Нью-Йорка.
— Сам он довольно рослый — высокий, скажем так, — и ему где-то около пятидесяти, и…
— Он седой? — перебил Армбрустер.
— Ну, да, по-моему, садовник что-то такое говорил — насчет седины или чего-то в этом духе.