Их четверо, возможно, шестеро. Плохо, что неизвестно точно. Еще хуже, что столкнулись с ними почти нос к носу. Ветер сдувает снег с окружающих скал. Где-то глухо потрескивает лед. Где же Касс?
Сел, прижав "Калашников" к груди. Где? При первом выстреле Касс, отскочив, повалился вправо – уверен, что в него не попали. Сам на четвереньках подался влево. Десять минут назад. Тяжелый рюкзак давил спину, лямки врезались в плечи.
Луна, утихающий снегопад, проясняющееся небо, и они на тысячу футов выше границы леса, рядом с перевалом. Сердито завывает ветер. В разрывах снегопада сияет белая вершина Коз-Сар. На склонах сверкает лед; лед везде, куда ни глянешь. Другая планета.
Услышал, как после приглушенной команды кто-то задвигался. Приподнявшись над камнем, обросшим лишайником, выстрелил. Очертания шинели, потеряв форму, превратились в лежащую на снегу груду тряпья. Снова нырнул за камень. Дико взвизгнула отлетевшая рикошетом от скал ответная пуля.
– Касс? – позвал он. – Фил?
– Да! – услышал он. Голос потерялся в грохоте выстрелов в его сторону и туда, где, как он, так и они полагали, находится Касс. Там, за узкой тропой, у зажатого меж гор озерка. Они отдыхали, глядя на него или просто глазея по сторонам, когда раздался первый выстрел. – Да! – с вызовом крикнул Касс, когда стихли выстрелы.
Держится – пока что.
Пока не вызвали "вертушку"... Лунный свет отбрасывал тени. В облаках большие разрывы ясного неба. На западе темной серебристой лентой светилась река. Порывы ветра все еще чувствительны, но стрельбе не препятствовали, только мешали.
Вытянув шею, прислушался. Только ветер. Затем приглушенный стон и шорох. Пошевелился Касс. Два выстрела, жалобно взвизгнули пули. Куда ни посмотришь – бесконечные цепи гор. К западу Гиндукуш, к востоку Каракорум. Ничего, кроме гор. От одной мысли становилось невыносимо. Хайд смотрел, не появятся ли на фоне ледников и снежных полей навигационные огни. Не видно. От ветра слезились глаза. Создавая впечатление бездны, вниз обрывалась земля. Только впереди открывался путь – тропа и узкая щель Чиллинджийского перевала; не больше чем царапина на горной громаде.
Три часа утра. Двигались к границе довольно сносно. Удачно обошли Чиллинджи – там был патруль. Солдаты сгрудились вокруг грузовика – были видны огоньки сигарет. В засыпанных снегом хижинах деревушки тишина, лишь тявканье невидимого пса. Селение, если не считать патруля, должно быть, давно покинуто людьми. Три часа утра. Один раз они поели – суп, консервы, рис, кофе. Шоколад и печенье. Касс вроде несколько приободрился, хотя это могло и показаться.
Прислушался снова. Показалось, что слышит треск радио, шепот, щелканье кнопок переключателя.
– Надо уходить! – крикнул он. По-русски. Как еще говорить, чтобы они не поняли? Правда, не помнил, знает ли Касс русский. – Надо уходить!
Над головой, даже не задев камней, за которыми он прятался, просвистела случайная пуля.
Это заставило принять окончательное решение.
– Хорошо, товарищ! – откликнулся Касс.
Несколько выстрелов в его сторону, но снова беззлобных, неприцельных. Для порядка. Хайд скрипнул зубами.
– Должно быть, вызвали "вертушки"... вооруженные!
– Понимаю, – откликнулся Касс по-английски.
Это, кажется, вызвало более интенсивный огонь. Услышав, как кто-то – не Касс – крадется, выглянул сбоку и сделал три выстрела подряд. Ветер стихает. Облака замедлили бег. В тридцати ярдах от него юркнула вниз фигура в анораке – пограничник. Их не окружали, просто перекрывали путь. Впереди на тропе находились по крайней мере двое; остальные, должно быть, взяли в полукольцо. Просто не давали уйти.
– Подожди, пока не двинусь! – снова по-русски.
– Там впереди... двое! – предупредил по-русски Касс.