— Мы всегда вам рады, — сказала, не поднимая глаз и не очень искренне, но Шугалий понял ее: только что исповедовалась с полной откровенностью, и ей не хочется смотреть в глаза тому, перед кем открыла Душу.
Шугалий смущенно сунул яблоки в карман пиджака, они некрасиво выпирали, и капитан иронически посмотрел на свое отражение в зеркальном стекле серванта. Решил, что на улице сразу съест эти яблоки.
— Я на озеро, — предупредил зачем-то Олену Михайловну, хотя ей вовсе не обязательно было знать, как он распорядится своим временем до вечера.
— Купаться?
— Покатаюсь на лодке.
— Сказали бы Олексе, он бы… Хотя мотор у Чепака на ремонте.
«Снова Чепак, — подумал Шугалий. — И почему это вы, уважаемый Северин Пилипович, так часто напоминаете о себе?»
..Лодка шла, задрав нос и оставляя за собой пенистый след. Шугалий перегнулся через борт, окунув в воду ладони. Крикнул Малиновскому, примостившемуся на самом носу:
— Остановите там, где нашли лодку Завгороднего.
Знаете где?
Лейтенант только кивнул в ответ, и Шугалий удобнее уселся, подставив голую грудь теплому упругому ветру.
Слева медленно приближался заросший камышом остров с одиночными деревьями, прямо по ходу лодки вдали уже угадывался берег с чуть заметными домиками. А справа, куда ни глянь, — безграничная гладь изумрудной воды.
Миновали остров, и Малиновский дал знак, что надо поворачивать направо. Ничипор Спиридонович круто вырулил, и лодка легла на правый борт, чуть не зачерпнув воды. Почти сразу же лейтенант замахал руками, приказывая остановиться. Мотор несколько раз чихнул и затих.
— Где-то здесь, — недовольно пробормотал Малиновский. Сегодня лейтенант был сердит на весь мир.
Полдня бродил по усадьбам соседей Чепака, но ничего путного так и не узнал. А капитан, выслушав его доклад, промолчал: не обругал и не похвалил, не рассказал даже, что делал у Завгородних, только сухо приказал: «Поедем на озеро». И все. А зачем на озеро?
Уже по дороге Шугалий счел возможным объяснить Малиновскому, что хотел бы побывать на месте, так сказать, происшествия, где была найдена лодка Завгороднего.
А зачем, спросить бы. Будто вода сохраняет вещественные доказательства. Если что-нибудь и есть, то на дне, а глубина тут — метров семьдесят, попробуй достать!..
Но лейтенант ничего не сказал Шугалию: в конце концов, дисциплина есть дисциплина, и надо сохранять субординацию.
Лодка остановилась, покачиваемая ею же вызванной волной. Шугалий спросил у Малиновского:
— Здесь?
— Угу…
— Лодка была опрокинута?
— Да.
— А ветер откуда был?
Малиновский неопределенно пожал плечами, и Ничипор Спиридонович, внимательно прислушивавшийся к их разговору, ответил вместо него:
— В то воскресенье? Когда ветеринар погиб? С того берега дуло.
— Если бы лодка перевернулась здесь, ее бы снесло?
— Эва! Чуть не к нашему берегу. Шторм целый день лютовал.
— А лодка найдена в понедельник в первой половине дня именно здесь. Значит…
— От того берега сносило, — категорично произнес Ничипор Спиридонович.
— Это верно, — согласился Малиновский.
— Следовательно, — повторил Шугалий, — несчастье случилось там, — ткнул пальцем в сторону села, вырисовывающегося на горизонте.
— У Ольхового, — подтвердил Малиновский.
— А где найден труп?
— С полкилометра отсюда, ближе к восточному берегу.
— Лодка плавала на поверхности, а труп… Что вы можете сказать по этому поводу лейтенант?
— Что его убили, выбросили за борт, а потом уже опрокинули лодку.
— Когда началась буря в то воскресенье? — спросил Шугалий у Ничипора Спиридоновича.
— Утром. Точно помню, еще наш завбазой в семь ко мне пришли, рыбачить, значит. Они на рассвете встать не могут, так что в семь пришли, а ветер уже волну нес. Еще ругался: в кои веки соберешься, а тут — буря.
— Давайте, уважаемый, к берегу, — показал Шугалий на деревья на острове.