Брантон осушил рюмку, тронул нос большим и указательным пальцами и медленно покачал головой: «Мой самый опрометчивый шаг в том, что я влюбился в мать Сары и женился на ней. Мною просто воспользовались. За меня, тогда лишь капитана Джона Брантона, обещал похлопотать сам Беллмастер. В те времена он служил в военном ведомстве. И помахал перед носом соблазнительной приманкой. Сулил сделать меня бригадным генералом. И не без оснований. Но стоило мне клюнуть, как он обо всем забыл».
— Условия контракта Беллмастер выполнил. А больше тебе официально ничего не обещали, — но Гедди знал, дело обстояло не совсем так. Беллмастер мог выхлопотать для Брантона многое. И теперь может. Впрочем, получить леди Джин Орестон и хороший брачный контракт в придачу — одно это могло вскружить голову молодому капитану артиллерии. «Давай обручимся! С разлукой простимся. Но чем заплатить за кольцо?» — так, кажется, у Кэрролла… За кольцо заплатил Беллмастер и Брантон до сих пор таскает его в носу.
— Значит, мне никто ничего не должен, так, что ли? — Брантон встал и пошел наполнить рюмку вновь. — Ладно, спасибо за новости. Но для Сары я ничего не хочу, да и не могу сделать. Она сама должна отвечать за себя. Как я уже говорил, у нее в жилах течет материнская кровь, хотя Саре никогда не стать такой двуличной ведьмой, какой была леди Джин. Пусть сама постоит за себя. Боже мой, — рассмеялся он, — как все это похоже на ее мать. Умудриться забеременеть в монастыре! Совершенно в духе леди Джин. — Полковник резко обернулся, заговорил хриплым голосом: — Не пойми меня неправильно, Арнолд. Я любил эту чертову бабу, хотя знал о ней все и понимал — она исковеркала мне жизнь. — Тут его настроение переменилось: он улыбнулся, пожал плечами, и Гедди показалось, будто Брантон отбросил старость прочь — перед стряпчим вновь стоял крепкий, молодцеватый капитан артиллерии, пользующийся успехом у женщин и уважением у мужчин, завсегдатай ночных клубов, расторопный, смело шагавший по служебной лестнице, пока не появился Беллмастер под ручку с леди Джин… стройной розово-бело-золотистой феей, что вскакивала на цыпочки, стоило Беллмастеру взмахнуть бичом. Но и он оказался не в состоянии удержать ее. Беллмастер сознавал — она могла уничтожить его, даже как-то признался в этом Брантону и послал его искать защиту от леди Джин. Но тщетно.
Гедди возвращался домой, когда в небе уже заблистал Сириус, а обочину посеребрил ночной морозец. «Интересно, — размышлял он, — как откликнулся бы Брантон, если бы узнал, что Беллмастер и леди Джин исковеркали жизнь и мне, всеми уважаемому Арнолду Гедди, стряпчему из Челтнема, члену окружного суда, который вроде бы только и должен наслаждаться мелкими прелестями и почетными обязанностями своего положения?» Увы, ночной пляж в Почитано и звонок на другое утро положили этой идиллии конец, когда виновница всему — женщина, чей облик он недавно безуспешно пытался вспомнить, — еще спала, а лучи раннего солнца превращали море за окном в живую бирюзу и аметист. «Государство, выбирая слуг, их убеждениями не интересуется. Лишь бы они служили ему верой и правдой», — сказал когда-то Оливер Кромвель. И был прав, хотя имел в виду совсем иное государство. Гедди оно не предоставило возможность ни выбрать, ни даже высказать свои взгляды. Просто приказало. Лишь склонившись над женщиной поцеловать ее на прощанье, Гедди понял — она мертва.
Сара Брантон лежала в постели без всякой надежды заснуть — слишком много мыслей вертелось в голове. Днем она столько раз испытала давно забытые радости, скромные удовольствия и вольности, что сейчас и не помышляла о сне, а перебирала их в памяти, словно в спешке собранные с морского берега камешки, которые теперь нужно внимательно осмотреть, ничего не упуская.