– И что же это за зацепка?
– Кроме волокон и грязи, они обнаружили растворитель на основе бензина. Во время обследования дома полиция нашла его следы на ковре. Они думают, что взломщик пытался отчистить кровь, свою кровь. Я уверен, у них есть дюжина свидетелей, готовых поклясться, что на ковер не наносили подобного вещества до или во время чистки ковров. Следовательно, Лютер мог подцепить следы очистителя лишь в том случае, если он был в доме после этого. Почва, волокна и очиститель для ковра. Вот тебе и связь. Кейт снова опустилась на диван.
– И наконец, они нашли гостиницу, где жил Лютер. Они обнаружили фальшивый паспорт и по нему проследили путь Лютера на Барбадос. Через два дня после убийства он прилетел в Техас, затем в Майами, а потом на остров. Похоже на поведение скрывающегося преступника, правда? У них есть клятва под присягой водителя такси, который вез Лютера до поместья Салливана на Барбадосе. Лютер в разговоре обронил, что бывал в доме Салливана в Вирджинии. И кроме этого, у них есть свидетель, до убийства неоднократно видевший вместе Ванду Брум и Лютера. Одна женщина, близкая подруга Ванды, сказала, что та сильно нуждалась в деньгах. И что Кристина Салливан рассказывала ей о сейфе. А это свидетельствует о том, что Ванда Брум лгала полиции.
– Я могу понять, почему Горелик так вольно обращается с информацией. Но все улики по-прежнему косвенные.
– Да, Кейт, это идеальный пример дела с отсутствием прямых улик, связывающих Лютера с фактом совершения преступления, зато с достаточным количеством косвенной ерунды, ознакомившись с которой, присяжные подумают: “брось дурить, кого ты хочешь провести, ведь это сделал ты, сукин сын”.
– Я буду по возможности отклонять улики, но у них есть несколько очень весомых аргументов против нас. И если Горелик упомянет о предыдущих преступлениях твоего отца, мы, возможно, пропали.
– Это было слишком давно. Время, истекшее с тех пор, – значительно больший аргумент в его пользу, чем против него. Горелик не станет их ворошить. – Кейт говорила гораздо увереннее, чем на самом деле чувствовала. В конце концов, разве можно было полностью за что-то ручаться?
Зазвонил телефон. Она сомневалась, снимать ли трубку.
– Кто-нибудь знает, что ты здесь? Джек покачал головой. Она взяла трубку.
– Слушаю вас.
Человек на другом конце провода говорил решительно, с деловой интонацией.
– Мисс Уитни, вас беспокоит Роберт Гейвин из “Вашингтон Пост”. Скажите, могу я задать несколько вопросов о вашем отце? Я бы предпочел встретиться с вами лично, если можно.
– Что вы хотите?
– Бросьте, мисс Уитни, имя вашего отца на первых полосах газет. Вы – государственный прокурор. По-моему, такого еще не было.
Кейт бросила трубку. Джек посмотрел на нее.
– Что такое?
– Репортер.
– Бог мой, они не знают покоя.
Она вновь села, утомленная настолько, что Джек испугался за нее. Он подошел к ней, взял за руку.
Вдруг она резко повернулась к нему. На ее лице был страх.
– Джек, ты не справишься с этим делом.
– С чего бы это? Я действительный член Союза адвокатов Вирджинии. У меня за плечами полдюжины дел о предумышленном убийстве. Я отлично профессионально подготовлен.
– Я не это имела в виду. Я знаю, что ты подготовлен. Но в “Паттон, Шоу и Лорд” не занимаются защитой по уголовным делам.
– Ну и что? Надо же когда-то начинать.
– Джек, шутки в сторону. Салливан – их крупный клиент. И ты работаешь на него. Я читала об этом в “Лигал Таймс”.
– Здесь нет противоречия. В моих отношениях адвокат-клиент с Салливаном нет ничего такого, что может быть использовано в этом деле. Кроме того, Салливан формально не имеет отношения к суду. Это дело типа “государство против Лютера Уитни”.
– Джек, они не позволят тебе заниматься этим делом.