Помедлил, усмехнулся:
– Мы, вообще-то, прогоняли поляков без всякого царя! С пустым троном. А справились. И без бояр, заметьте. Эта саранча вся кинулась к Тушинскому вору. Пакостная публика. Недаром Иван Грозный им головы рубил.
Он легким жестом снова насадил пенсне и выпрямился. Лавр Георгиевич невнимательно заглянул в папку с «Запиской», пере-листнул и закрыл.
– Митрофан Осипович, у вас подобраны крайне любопытные факты. Я, признаться… Ну вот хоть с этим Лениным. В Петрог рад он еще при мне приехал. Один человек не поленился и съездил на Финляндский вокзал. Ленин его испугал. Фанатик, причем с талантом все упрощать, сводить до примитивизма быто вого. И тут ваша «Записка»… Это же страшно. Что у нас делается в тылу? Ведь мы же продолжаем воевать!
Нежинцев заволновался:
– Ваше превосходительство… Виноват, Лавр Георгиевич… этот Ленин меня в данное время интересует менее всего. Это фигура ясная. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не скрывал своих планов. Генерал Самсонов еще не двинулся со своей армией, а Ленин уже заявил, что будет счастлив, если Россия проиграет. Он только и делает, что молится за Германию. Так что это снаряд немецкий. Потому они ему и предоставили вагон. Мы бы на их месте поступили точно так же. И любой…
– Что же нам ожидать? К чему готовиться? Нежинцев усмехнулся:
– Вы же сами только что аттестовали его как фанатика! Он станет действовать так, как и положено.
– Полагаете… инструкции?
– Вполне естественно. В подобных случаях принято брать хотя бы подпись под определенным обязательством. Таков поря док.
– По-ра-женец… – раздельно проговорил Корнилов.
– Но вот следующий господин!
– Этот самый… как его… Троцкий-Бронштейн?
Именно. Он едет из Америки. И – не один. Зачем? С какою целью? Германия спасается от краха – и посылает Ленина. Тут ясно. А для чего старается Америка? Она же не союзница Герма нии! Следовательно, сугубо свои планы. Он, Троцкий, и приехал– то без ленинского шума, без оркестра, без знамен. Тишком-молч ком! Зачем шуметь до времени?Взяв снова папку, Лавр Георгиевич демонстративно взвесил ее на руке. Факты, доводы ценнейшие! Следовало бы, не теряя времени, немедленно отправить в Генеральный штаб. Командованию обыкновенной полевой армии с подобным документом делать нечего. Не для его ума, не по его возможностям. Генерал Лукомский был совершенно прав, назвав капитана Нежинцева птицей высокого полета. Скромный офицер разведки мыслил необычайно широко. Внезапно Нежинцев спросил, доводилось ли командующему заглядывать в список эмигрантов, буквально хлынувших в страну. Поименный перечень ленинских спутников (с псевдонимами-кличками) месяц назад опубликовал знаменитый Бурцев, давно прославившийся как неутомимый охотник за провокаторами. Подоплека капитанского вопроса была ясна: всякий, кто прочитывал этот зловещий список, невольно ежился. Как правило, псевдонимы были русские, но вот фамилии!..
Исподлобья Корнилов быстро глянул на сидевшего напротив офицера: четкий гвардейский пробор на голове, настороженные стеклышки пенсне. Ждет ответа… Вспомнился Завойко с его азартнейшими обвинениями еврейства. Подумалось: «И этот!»
– Вы еще спросите, капитан, читал ли я «Протоколы сион ских мудрецов», – сварливым голосом проговорил Корнилов.
– Читали? – живо сорвалось у Нежинцева.
Жуя губами, Лавр Георгиевич угрюмо уставился на лежавшие перед ним бумаги.
– Капитан, я так сужу. Документ конечно страшный. Но-о… сколько их, в конце концов? Горстка, кучка…
– Ложка дегтя, – коварно подсказал Нежинцев.
– Именно. А нас?
– Но если я не намерен даже на бочку меда терпеть эту самую ложку? Зачем, зачем, скажите мне? Что нас заставляет их тер петь? Демократия? Да плевать я хотел на такую демократию! Так нас и с вшами вынудят мириться.