Но, как и во многих городах, расположенных в снеговом поясе, все здания соединялись подземными переходами.
Я поставил машину на стоянке для гостей и пошел в спальный корпус. Он был не столь красив, как основные здания кампуса, но своим дизайном соответствовал остальной архитектуре школы. Когда я подошел к двери Зака, там уже кто‑то ждал. Разглядеть ожидавшую я не мог, так как сидела она, положив голову на колени и обхватив обтянутые джинсами ноги.
– Как дела?
– Боже, – вздрогнула она, – у вас голос как у Зака.
– Так говорят.
Изучив мое лицо, она сказала:
– Вы и похожи на него.
– Говорят, что это он на меня похож. Я его дядя.
– Дилан. – Вскочив, она пожала мне руку. – Ну ничего себе. Зак все время только о вас и говорит. Вы коп, который стал писателем.
– Ну, что‑то в этом роде. – Я был счастлив слышать, как она говорит о Заке в настоящем времени. – А вы?
– Ой, простите. Кира, Кира Ватанабэ. – Она слегка поклонилась.
Кира Ватанабэ заставила мое сердце забиться. Да и у какого мужчины при виде нее не забилось бы сердце? Я выпустил руку девушки, испугавшись, что она почувствует, как начала увлажняться моя ладонь. Мы еще секунду постояли, неловко улыбаясь друг другу.
– Вы не знаете, где Зак? – наконец задал я интересующий меня вопрос.
– Сожалею, но нет. Я так и сказала копам и тем, другим людям, что он просто исчез дня за два до начала каникул и с тех пор я его не видела. Я каждый день прихожу сюда в это время посмотреть, не вернулся ли он. – Она нахмурилась.
– А вы двое… в смысле… – Господи, я выгляжу полным идиотом.
– Нет, дядя Дилан, – застенчиво улыбнулась Кира, – мы – нет. В прошлом году мы разок были вместе. Решили остаться друзьями, так нам лучше. – Она посмотрела на часы. – У меня занятия.
– Мы могли бы поговорить позже?
– Да, я бы хотела с вами поговорить. Встретимся перед библиотекой в семь часов. Отлично. – Она снова поклонилась, едва заметно.
Я смотрел, как она в тишине идет по коридору.
Потом открыл дверь в комнату Зака ключом, которым снабдил меня Джеффри. Одним из преимуществ Риверсборо – или, по мнению других, недостатком – являлось то, что студенты не обязаны были жить по двое. Зак предпочел жить один. Вероятно, это было ошибкой, и, вероятно, виноват в этом был я. Во время наших разговоров я без конца распространялся о том, что самостоятельная жизнь – это лучшее, чего я достиг за все эти годы. Она учит справляться с одиночеством. Учит ответственности. Ты познаешь оборотную сторону свободы. Мне и в голову не приходило, что он слушает. Полагаю, я забыл упомянуть, что вступил на свою одинокую тропу только после окончания колледжа.
Войдя внутрь, я увидел, что комната Зака в Риверсборо имеет такой же вид недавно прошедшего по ней торнадо, как и его комната дома. Кто‑то очень настойчиво что‑то искал, причем был уверен, что это у моего племянника есть. Недостаток деликатности этот парень более чем компенсировал непреклонной решимостью. Я позвонил в лучшее маленькое Полицейское управление по эту сторону границы.
Музыка зазвучала все та же, но слова изменились. Полицейские Риверсборо по‑прежнему были уверены, что с Заком ничего плохого не случилось.
Они были уверены: кто‑то из студентов заметил, что Зака нет, и воспользовался ситуацией.
Данная новость не слишком удивила Макклу. Он сказал, что был бы более потрясен, если бы комната Зака в спальном корпусе осталась нетронутой. Он заставил меня записать несколько вопросов для Киры Ватанабэ, а я спросил, какие там новости у него. Он ответил, что заново расспрашивает всех, каких может, друзей Зака по Касл‑он‑Хадсону, но добился пока что лишь пары чашек травяного чая и нескольких неприязненных взглядов.