Завалив комнату кипами всевозможных справочников, энциклопедий, газет и брошюр, он целую неделю колдовал над составлением каких-то мудреных графиков, разлиновывая их цветными карандашами на больших листах ватмана. Он так увлекся, что, кажется, напрочь забыл о сомнительном предприятии, в которое его втянули. Все эти дни у него был вид истинного ученого, готового наконец облагодетельствовать мир великим открытием. За редкими совместными трапезами даже Ванечка перестал над ним иронизировать, с грустью сказав матери:
– Был человек - и нет человека. Вот к чему ведет жажда легкой наживы.
В результате научных изысканий Филипп Филиппович со скромным торжеством на очередном заседании фирмы «Аякс» детально обосновал, какие конкретные хозяйства в ближайшие несколько месяцев наиболее выгодны для товарно-денежного обмена с Москвой и по каким именно параметрам, учитывая, естественно, ситуацию полного экономического распада страны. Одним из таких хозяйств был совхоз «Маяк» в Оренбургской области.
Богатейшие тут были угодья, промысловые и степные, с тучными полями, с рыбой и лесом; век за веком безбедно, в крепкой вере здесь бытовали посельчане, а окончательно разорены были уже при перестройке, объявленной Горбачевым. От обильных пастбищ, от племенных стад, от пасек, от знаменитой на всю Европу птицефермы, от скакового табуна, посылавшего своих питомцев аж в Ливерпуль, остались по сравнению с прежним жалкие воспоминания, но на стороннего человека, прибывшего из полуголодных российских краев, и эти остатки производили сильное, благоприятное впечатление.
Утром на второй день прибытия гости из Москвы, скромно позавтракав в буфете Дома крестьянина жареной свининой с яйцами, отправились на заранее договоренный прием к начальству.
Бессменным в течение сорока лет директором (а прежде, при колхозе председателем) тут был Вересай Давыдович Клепиков, переживший, как он любил повторять, войну, сталиншину, хрущевину, горбачевщину и ныне по мере убывающих сил готовящийся пережить нашествие бедуинов. Бедуинов он ожидал как раз со стороны Москвы. Накануне Алеша перехватил его в коридоре конторы и был ошарашен манерой общения этого ширококостного, низкорослого человека, внешностью похожего на сдвинувшийся с места земляной бугор. Когда Алеша остановил его в коридоре и попытался с ходу наладить хороший, деловой разговор, директор развернулся к нему всей приземистой тушей и радостно гугукнул:
– А я тебя знаю, милый, ты пингвин!
Алеша на всякий случай согласился, и довольный собой коротышка велел ему приходить на другой день с утра. Филипп Филиппович ожидал на улице, и Алеша ему сообщил:
– Придурок. Облапошим в два счета.
Филипп Филиппович поморщился. Он никого не хочет облапошивать и собирался вести дело солидно. В его министерском портфеле лежали заготовленные бланки всевозможных договоров.
Вечером они от скуки сходили в поселковый Дом культуры, где посмотрели старинный американский фильм про Чарли Чаплина и немного посмеялись. После кино в фойе молодежь затеяла дискотеку, и на ней Алеша познакомился с Надей Васильковой. Филипп Филиппович ушел спать, а он задержался, чтобы полюбоваться вольными играми поселян. Надю Василькову он приметил с первого захода. Грудастая девица в мечтательном одиночестве стояла у окна, делая вид, что забрела на танцы случайно. В ее облике не было ничего примечательного, но каждая черточка ее милого круглого личика выказывала нетерпеливое ожидание. Она так невзначай и умело выдвинула бедро, что ее сильное, откровенно обтянутое платьем тело обрело недвусмысленную завершенность цели. Из-за женщин с такой осанкой в зоне кровь проливалась ручьями. Алеша пригласил ее на модный танец, в котором надо было дергаться на большом расстоянии друг от друга.