складываются так, а не иначе. Слишком многое тут зависит от культурных, социально-психологических факторов, от исторических традиций. Высокая норма сбережения присуща большинству экономик Восточной Азии, а не только Китаю. Тем не менее существуют и специфические причины для ее поддержания, свойственные китайской экономике как развивающейся и переходной. Большинство исследователей сходятся во мнении, что интерпретировать динамику нормы частного сбережения в Китае на основе стандартных моделей "жизненного цикла" или "постоянного дохода" невозможно. Дело в том, что значительное воздействие на ее формирование оказывает так называемая предохранительная мотивация, которая является реакцией на риски, связанные как с течением рыночных реформ, так и с общим относительно невысоким уровнем экономического развития страны.
Развернувшаяся с конца 1990-х годов реструктуризация государственных и коллективных промышленных предприятий вынудила десятки миллионов человек искать новую работу. Многие виды социальных расходов, которые раньше субсидировались государством, теперь несут сами домохозяйства. Ушло в прошлое бесплатное распределение жилья, теперь даже люди, отселяемые из ветхих домов, могут улучшить жилищные условия, только покупая квартиру за счет собственных и заемных средств. Здравоохранение в городах в значительной мере коммерциализировалось, а система сельской кооперативной медицины, сложившаяся в 1950-1970-е годы в рамках "народных коммун", практически перестала существовать в ходе деколлективизации деревни в 1980-е годы. Постоянно растет плата за обучение в университетах; школьное образование тоже перестало быть бесплатным, с середины 1980-х годов бремя его финансирования переложено на городские и уездные бюджеты, испытывавшие хроническую нехватку средств, и проблема решается за счет сбора денег с родителей. Пенсионное страхование не распространяется на большую часть сельского населения, а в городах пенсии в последние годы выплачивались с задержками. В силу этих обстоятельств домохозяйства и сберегают значительную часть доходов – на старость, на случай безработицы, для оплаты врачебных консультаций и лекарств, на образование детей.
Реформы в социальной области, способные со временем ослабить склонность населения к совершению сбережений, стали осуществляться только в последние годы. В августе 2006 г. в Закон КНР "Об обязательном образовании" были внесены поправки, прописывающие схему финансирования школ совместными усилиями центрального, провинциальных и местных бюджетов. С начала 2006 г. в сельских районах отсталых западных провинций была повсеместно отменена плата за школьное обучение. С начала 2007 г. эта мера была распространена на деревенские школы по всей стране, а с осеннего семестра 2008 г. она затронула и школы в городах. С 2006 г. реализуется план развития новой системы кооперативного медицинского страхования в деревне. По официальным данным на конец сентября 2008 г., ею было охвачено уже 814 млн человек, т. е. 91,5 % проживающих в селах. В августе 2009 г. Госсовет КНР принял решение начать в каждом десятом сельском уезде эксперимент по развитию системы пенсионного страхования для крестьян с перспективой внедрения такой практики к 2020 г. в общенациональном масштабе.
Склонность к сбережению сильна и в корпоративном и государственном секторах. Факторы, стимулирующие гипертрофированную инвестиционную активность предприятий, побуждают их направлять доходы не на пополнение фондов потребления, а на осуществление капиталовложений. Этому способствует и несовершенство механизмов корпоративного управления, поскольку даже прошедшие биржевой листинг акционерные общества, как правило, не распределяют прибыли в качестве дивидендов. Что же касается сбережений государства, то их увеличение было связано с тем, что новое ускорение экономического роста (начиная с 2002 г.) позволило властям отказаться от антидефляционного дефицитного финансирования экономики, осуществлявшегося с конца 1990-х годов, и уделить больше внимания сбалансированности бюджета. Бюджетный дефицит, достигавший 3 % ВВП в 2002 г., сменился положительным сальдо 0,2 % ВВП в 2007 г.
Банковская система остается главным посредником при трансформации сбережений в инвестиции. Причем сохранение государственного контроля над банками создает эффект гарантирования сбережений даже в отсутствии системы страхования депозитов. Как следствие сумма остатков на банковских сберегательных счетах устойчиво росла в последние десятилетия, практически не реагируя на происходившие в это время разнонаправленные изменения процентных ставок и показателей инфляции. Но примечательно, что общий объем банковского кредитования вплоть до мирового финансового кризиса увеличивался гораздо медленнее – на конец 2008 г. он составлял 32,0 трлн ю., тогда как сумма средств на счетах физических и юридических лиц – 47,8 трлн ю., т. е. разница достигала 15,8 трлн ю. По сравнению с 2000 г. этот разрыв увеличился в 8,3 раза.
Увеличивающийся разрыв между сбережением и кредитованием был обусловлен многими причинами (избытком производственных мощностей в промышленности, ужесточением банковского надзора и т. д.), но в более широком плане он связан с сохраняющимся воздействием властей на банковские структуры. Более 50 % кредитной эмиссии по-прежнему поглощается госсектором, тогда как спрос на кредит со стороны малых и средних негосударственных предприятий, не имеющих столь же сильных лоббистов в коридорах власти, остается неудовлетворенным. Другим свидетельством неэффективного использования сбережений является постоянно воспроизводящаяся в китайской экономике проблема "плохих долгов" – просроченной и необслуживаемой кредитной задолженности. Ее первопричиной является слабость платежной дисциплины, обусловленная опять-таки неформальными связями властей, предприятий и банков.
В начале 2000-х годов, даже по официальной оценке, доля "плохих долгов" в структуре банковских активов достигала 25 %, а оценки независимых экспертов варьировались в диапазоне от 30 до 50 %. За последние годы в результате предпринятых властями усилий по санации и реструктуризации банковской системы (ее рекапитализации с использованием государственных валютных резервов, акционирования банков с привлечением иностранных стратегических инвесторов и т. д.) ситуация улучшилась: показатель "плохих долгов", достигавший в 2003 г. 17,2 %, к концу 2008 г. снизился до 5,0 %. Но остается открытым вопрос, насколько это было связано с принципиальным повышением эффективности, а насколько – с собственно инъекциями средств государства и иностранных акционеров.
Непрерывный приток денег в банковскую систему связан и с тем, что неразвитость китайских финансовых рынков делает проблематичным альтернативное размещение сбережений. Китайский фондовый рынок, возникший в 1990-е годы, изначально создавался как разделенный на несколько слабо связанных друг с другом сегментов. Эмитировались акции типа "А", предназначенные для китайских инвесторов (они, в свою очередь, подразделялись на акции, закрепленные в собственности государства, юридических лиц, трудовых коллективов, физических лиц), и акции типа "В" – для иностранных инвесторов. Причем только акции для физических лиц и для иностранных инвесторов реально попадали в рыночный оборот. Такое положение вещей сводило к минимуму возможности для слияний и поглощений акционерных компаний, а потому в функционировании фондового рынка преобладала спекулятивная, а не инвестиционная составляющая. С мая 2005 г. власти приступили к частичной распродаже государственных пакетов акций, но пока о принципиальных сдвигах в функционировании фондового рынка в пользу выполнения им инвестиционной функции говорить рано. Предложение ликвидных акций ограниченно. На конец 2008 г. процедуру биржевого листинга прошли 1625 предприятий, но доля "голубых фишек" среди них весьма незначительна, и это создает условия для формирования ценовых "мыльных пузырей" в случаях, когда по тем или иным причинам привлекательность фондового рынка для финансовых спекулянтов резко возрастает.