10.1. Китайская модель экономического роста: свет и тени
Экономические успехи КНР, достигнутые в период реформ, бесспорны: в 1978–2008 гг. среднегодовые темпы прироста китайского ВВП составляли 9,9 %, причем в годы, непосредственно предшествовавшие мировому финансовому кризису (2003–2008 гг.), экономический рост устойчиво превышал отметку 10 % в год. Но столь же несомненно и другое: китайский экономический рост подвержен специфическим колебаниям, позволяющим говорить о формировании в китайской переходной экономике особой модели делового цикла (см. табл. 10.1). Резкие ускорения прироста ВВП приводили к возникновению "перегревов" экономики, главным проявлением которых были скачки инфляции. Для ее обуздания властям приходилось проводить специальную стабилизационную политику, которую в Китае принято называть "урегулированием экономики". Речь идет о "связывании" совокупного спроса с помощью комбинации монетарных, фискальных и административных методов. В результате их применения экономический рост замедлялся, а инфляция снижалась. Но, в свою очередь, введенные рестрикции вызывали к жизни такие явления, как накопление запасов нереализованной продукции, замедление темпов создания новых рабочих мест и высвобождение уже занятых работников, нарастание "плохих долгов" в банковской системе. В совокупности эти явления "вялости спроса" подготавливали условия для ослабления финансовой политики и, соответственно, нового резкого ускорения экономического роста. Подобный механизм циклических колебаний сложился в китайской экономике еще в 1980-е годы, а с конца 1990-х годов он еще больше усложнился. Накопление в ходе подъема первой половины 1990-х годов огромных избыточных производственных мощностей и непроданных товарных запасов способствовало не просто замедлению экономического роста, а общему ослаблению деловой активности и погружению экономики на несколько лет в состояние дефляции. Иными словами, китайская экономика испытала теперь сложности не из-за разбухания совокупного спроса, а, напротив, – из-за избытка совокупного предложения.
Выход из дефляции наметился только в 2002 г., именно с этого момента отсчитывается последний по времени экономический цикл, завершившийся в конце 2008 г. новым резким замедлением экономического роста под воздействием глобального финансового кризиса.
Глубинные причины такой хозяйственной динамики коренятся в сложившейся институциональной структуре китайской экономики. Постепенность китайских реформ справедливо считается их достоинством, но надо иметь в виду и то, что она способствовала консервации определенного переходного состояния, которое само по себе может порождать существенные макроэкономические проблемы. Процесс разгосударствления собственности в Китае продвинулся весьма далеко. Общее число государственных предприятий остается значительным, но оно сократилось с 262 тыс. в 1997 г. до 110 тыс. в 2008 г.В госсекторе производится в настоящее время менее 20 % ВВП страны. Однако в распоряжении властей остаются ключевые экономические ресурсы: кредит (благодаря сохраняющемуся государственному контролю над банковской системой) и земля (по китайскому законодательству она не может быть частной собственностью, возможна только "передача прав" на нее на более или менее длительные сроки).
Таблица 10.1
Динамика показателей экономического роста и роста цен в экономике КНР, %
Примечание: Пунктирными линиями в таблице обозначены условные границы отдельных макроэкономических циклов.
Источник: Чжунго тунцзи чжайяо. 2009. С. 22, 92.
Остающиеся непосредственно в ведении центрального правительства крупные предприятия (по данным на апрель 2009 г. их насчитывалось 138)по-прежнему поддерживаются фискальными субсидиями и льготными кредитами. Но, пожалуй, гораздо важнее в современной ситуации то, что свойственные госсектору стереотипы взаимоотношений властей, предприятий и банков во многом воспроизводятся и другими субъектами экономики. Это происходит во взаимосвязях провинциальных, городских и уездных администраций, с одной стороны, частного национального и иностранного капитала – с другой, и банковской системы – с третьей.
Происшедшая в ходе реформ фискальная децентрализация сделала местные власти ответственными за финансирование социальных и инфраструктурных программ, и они прямо заинтересованы в наращивании инвестиционной активности в своих регионах, так как это способствует пополнению местных бюджетов. И местные администрации как единые структуры, и отдельные чиновники во многих случаях напрямую инвестируют, в том числе по "серым схемам", в смешанные государственно-частные предприятия местного подчинения, а, соответственно, получаемые такими инвесторами доходы не сводятся только к налоговым, они, во всяком случае, частично, являются объектами частного присвоения. Кроме того, существует система оценки деятельности местных руководителей вышестоящими инстанциями по определенному набору хозяйственных показателей (темпам экономического роста в регионе, динамике фискальных доходов и привлечения инвестиций), наращивание последних является условием служебного продвижения чиновников.
Для развития госпредприятий местного подчинения, для привлечения на свою территорию частного национального капитала и иностранных инвесторов местные власти задействуют все имеющиеся у них возможности. Они предоставляют инвесторам налоговые льготы; снижают (часто до нуля) ставки арендной платы за землю; изымают без адекватной компенсации землю у крестьян и перераспределяют ее в пользу инвесторов через непрозрачные процедуры; устанавливают протекционистские барьеры, препятствующие ввозу на данную территорию товаров из других регионов Китая; оказывают давление на местные структуры государственных банков, побуждая их кредитовать предприятия под льготные процентные ставки. В свою очередь, в банковской системе, управляемой из Центра, существует асимметрия информационного обмена между разными уровнями иерархии, а потому неизбежно возникает и проблема морального риска в деятельности менеджеров. Последствия кредитования неудачных проектов могут списываться на государство, а благоприятные результаты присваиваются менеджерами. Это и провоцирует банки ради извлечения краткосрочной прибыли наращивать кредитование проектов, патронируемых местными лоббистами.
В конечном счете ожесточенная конкуренция местных администраций между собой ведет к занижению цен на капитал и землю, т. е. к нерациональному занижению издержек, связанных с инвестированием, к перекладыванию на общество частных инвестиционных рисков. Результатом является неумеренное наращивание инвестиций не только в госсекторе, но и в других укладах хозяйства. Периодически возникающий гипертрофированный инвестиционный бум и выступает главной причиной "перегревов", обуздать которые невозможно без специальной противоциклической политики. Норма накопления в КНР поддерживалась на высоком уровне в течение всего периода реформ: в 1978 г. она была 38,2 % ВВП, в 1990 г. – 34,9 %, в 2000 г. – 35,3 % ВВП, а за последние годы она выросла еще больше, превысив предреформенный уровень, и составляла 42,2 % ВВП в 2007 г. и 43,5 % ВВП в 2008 г.
Причем инвестиционная экспансия выглядит вполне обеспеченной национальной нормой сбережения. В 1978 г. она составляла 37,9 % ВВП, в 1990 г. – 37,5 %, в 2000 г. – 37,7 % ВВП, а в ходе последнего экономического цикла произошел ярко выраженный перелом динамики, и в 2003 г. норма сбережения достигла 43,2 % ВВП, в 2004 г. – 45,7 %, в 2005 г. – 48,2 %, в 2006 г. – 51,1 %, в 2007 г. – 51,1 %, в 2008 г. – 51,4 % ВВП. Иначе говоря, даже если бы Китай не привлекал огромные суммы иностранных инвестиций, ему вполне хватило бы собственных финансовых ресурсов для поддержания высокой нормы накопления и высоких темпов экономического роста.
Как известно, чисто экономический анализ заведомо не может исчерпывающим образом объяснить, почему в той или иной стране пропорции распределения доходов между потреблением и сбережением