Все замолчали, кивая головами. А Скапти прочистил глотку и рявкнул:
― Только покажите мне, где они, эти святые!
Те, кто имел понятие, усмехнулись, а Валкнут ему объяснил:
― Святые ―это умершие последователи Христа. Их главные годи решают, кто из мертвых лучше ―те и станут богами в ихней Вальхалле.
― Решают? Вроде как на тинге? ―презрительно протянул Скапти. ―И никаких сражений?
― Они не верят в сражения, ―свысока поучал Валкнут. ―Они верят в смерть, а когда умирают, их называют мучениками. А те мученики, которые по их мнению мучились лучше других, становятся святыми.
Кто знал, те кивали, а кому это было внове, те недоверчиво качали головами. Скапти с отвращением сплюнул:
― Ну, коли у них такой порядок, завтра мы им наделаем кучу мучеников, ничем не рискуя.
Эйнар поднял руку ―волосы, как черная вода, бьющаяся вкруг камня его лица.
― Не обманывайтесь. Что там толкуют христиане ―дело одно, а это королевство ―совсем другое. Считается, что здесь следуют Белому Христу и вроде бы гнушаются битв, но стену щитов выстроят такую, что как бы нам не обдристаться, коль на беду мы наткнемся на нее. Сделаем все быстро и без шума, скоренько войдем и выйдем ―резвее, чем Колченог на бабе.
Смех. И Колченогу локтем в бок. А тот ухмыльнулся:
― Слыхал я рассказы о сокровищах, Эйнар. Не меньше драконьего клада. Мне хочется думать, что я не валяю дурака, гоняясь за детскими побасенками.
Настало внезапное молчание, и я удивился ―почему Колченог сказал это, тогда как другие, очевидно, держали язык за зубами. Позже я, конечно, узнал, почему Колченог предпочел сказать то, что сказал.
Эйнар снова оглядел всех своими черными глазами.
― Короче говоря... ―Он поднял руку, а Колченог собрался харкнуть. ―Попридержи свое весло, ―сказал Эйнар, и Колченог сглотнул.
Эйнар огладил усы и заговорил, поглядывая вокруг.
― Этот монах Мартин, он мудрец, он ныряет в мировое море знаний и выуживает отборный улов. Ламбиссон знает ему цену и прячет его, а Брондольв, как вам известно, денег на ветер не бросает.
Угрюмые усмешки были ответом, и Эйнар поскреб подбородок.
― Я... я обнаружил кое-что, и это заставляет меня поверить, что дела Бирки куда глубже, чем то, что видно на поверхности. Такой змеиный клубок. И когда я узнаю больше, вы тоже узнаете.
Колченог хрюкнул, и это походило на согласие. Другие бродили и шептались друг с другом.
Эйнар поднял обе руки, и настало молчание.
― Итак, мы ―Обетное Братство, и у нас двое новичков ―Гуннар сын Рогнальда, прозванный Рыжим, и Орм сын Рерика, прозванный Убийцей Медведя. Вы знаете нашу клятву... Есть здесь кто-нибудь, кто примет вызов?
Вызов? Какой вызов? Я повернулся к отцу, но тот молча ткнул меня локтем и подмигнул.
Медленно встал какой-то человек, как-то не слишком ловко. Второй встал с ним, и мой отец с облегчением вздохнул.
Эйнар кивнул им.
― Гаук, я знаю, ты ждешь этого с тех пор, как у тебя в прошлом году нога загнила и ты потерял два пальца.
Гаук вышел на свет костра ―тени заплясали на его лице, и оно стало мрачнее. Он кивнул:
― Да. Без этих пальцев стал я нестоек. Порою, коль не поостерегусь, спотыкаюсь, как ребенок. Когда-нибудь это случится в бою.
Другие кивнули сочувственно. Если он споткнется в стене щитов, в опасности окажутся все.
― Стало быть, ты уступаешь без боя и позора? ―спросил Эйнар.
― Уступаю, ―сказал Гаук.
― Кому?
― Гуннару Рыжему.
Вот оно что. Гаук волен уйти отсюда завтра со всем, что сможет унести, а Гуннар Рыжий займет его место. Во рту у меня пересохло. Я понял, какова дорога в Обетное Братство ―вызови и убей того, кто уже в нем состоит, а потом принеси связующую клятву. Если только кто-нибудь сам не вызовется уйти по доброй воле.