Аромат жаркого, доносящийся оттуда, был очень соблазнителен, но что он подразумевал? То ли Мэгги снова взялась за готовку, то ли Франческа заманивает его с намерением отчитать. Плохо, что она стала свидетельницей их ссоры, хотя Аделина едва ли расскажет о ее причине. Впервые в жизни Феликс задумался, что встречаться с лучшей подругой сестры совсем не так здорово, как кажется. Теперь ему придется извиняться перед обеими, чтобы сохранить в доме тишину и покой.
Он набрал в грудь воздуха и вошел.
У плиты стояла Франческа в новом переднике.
– Насчет вопросов можешь не бояться – пытать не буду. Сестра подцепила лопаткой две сардельки и шмякнула поверх восхитительной горки яичницы.
– Расскажешь – отлично, не расскажешь – тоже хорошо. – Она поставила блюдо на стол рядом с голубой салфеткой, которой он прежде не видел.– Если Аделина захочет поделиться, а ты против – я слушать не буду. Все останется между нами.– Франческа указала одним большим пальцем на себя, а другим – на него.– Хочу, чтобы ты это знал.
Феликс обнял ее.
– Дай угадаю: я лучшая в мире сестра. А теперь садись, ешь.
– Только слегка перекушу. У меня еще уйма дел.– Он нерешительно покосился на стопку чего-то по соседству с яичницей.– А это что, очередное еврейское блюдо?
– Яблоки и колбаса? – Она бросила лопатку в раковину.– Фликс, не смеши лю…
Их прервал телефонный звонок.
– Я возьму! – выкрикнула Мэгги из своей комнатки. Росси переглянулись.
– Думаешь, она нас слышала? – спросил Феликс. Франческа пожала плечами.
– Сейчас Мэгги – единственный человек в доме, кому не нужен психиатр.
Она налила кофе и придвинула чашку брату. Он склонил голову и прочитал благодарственную молитву: «Благослови, Господи, нас и дары Твои, которые по Твоим щедротам мы будем вкушать через Христа, Господа нашего. Аминь».
Видя, как он вонзает зубы в сардельку, Франческа продолжила:
– Там, где дело касается вас с Аделиной, я вмешиваться не стану. Но кое-что нам обсудить надо, причем срочно. Я о похоронах.
Феликс отложил вилку, поняв наконец, куда она клонит.
– Никаких чужих людей в доме.
Сестра глянула на него исподлобья.
– Приедут дядя и двоюродный брат, а они – не чужие. И мы пригласим их к себе. Я тебе не Энея. Это она позволяла отцу командовать собой, а со мной такой номер не пройдет. К тому же ты не отец.
– Допустим. Однако я намерен исполнить его волю. Он хотел, чтобы домом заведовал я. Зачем иначе он написал письмо мне, а не нам обоим?
– Это и меня касается.
Чутье подсказывало Феликсу избегать любых задержек, особенно теперь, когда поиски суррогатной матери придется возобновить. Он тихо ответил:
– Прости, Фрэн, но я их сюда не пущу.
– Последнее слово?
– Сейчас – да.
– А потом не считается, и ты это знаешь! – Франческа сорвала с себя передник, швырнула в мусорное ведро и вылетела из кухни.
Феликс уставился в тарелку, гадая, как Моисей утихомиривал свою сестру, когда приходилось лезть на гору за скрижалями или идти через Красное море.
Внезапно Франческа вернулась, схватила тарелку у него из-под носа, вывалила ее содержимое в раковину и, не глядя на него, унеслась.
– Доктор Росси, можно вас?
Феликс поднял голову и увидел Мэгги, которая смотрела на него с теплотой. Почему – непонятно. Только что он повел себя как сущий троглодит, однако ситуация требовала уделить все внимание нитям, а не развлечению орды новых родственников.
– Доктор Росси?
Он так задумался, что успел забыть о ней.
– Мэгги, надеюсь, мы тебя не потревожили прошлой ночью. У нас произошла неприятность, семейная неурядица. Скоро все утрясется.
Она воззрилась на него со странным выражением на лице.
– Так что ты хотела, Мэгги?
– Сэм звонит. Швейцар, помните? Говорит, у него к вам какое-то дело. Просит разрешения подняться.