Тут сверху ее поманила приглушенная музыка, Алисия, радостно притопывая, подняла голову и увидела, что светилось только одно окно – в желтом квадрате танцевали две тени. Мужская тень обнимала женскую тень за талию и с поразительной властностью вела ее от одного края прямоугольника к другому; мужская тень поддерживала женскую, когда та изящной дугой выгибала тело, будто желая головой коснуться пола. Алисия видела чеканный профиль танцора, прижимавшегося щекой к щеке партнерши, и она громко вздыхала и раскатисто хохотала. Эти двое, подумала Алисия, очень молоды и очень красивы, и еще они великолепно танцуют танго. Облизывая цветок, который стал мороженым, Алисия дошла до конца проспекта, где тот упирался в большой дворец, нарисованный на занавесе, за занавесом прятались музы, скидывающие одежды. Город напоминал огромный макет кукольного театра. Слева еще один очень прямой проспект утыкался в ряд колонн; справа смутно виднелась маленькая площадь. Когда Алисия уже собралась было повернуть к площади, она заметила, что за ней следят: да, господин с усами пристально наблюдал за ней с противоположного тротуара. Вида он был неприглядного, даже жалкого, от напряжения глаза его расширились, сделались большими, как у хамелеона. Алисия собралась угостить его пирулетой, которая была еще и мороженым, но мужчина пожал плечами и указал ей на конец бульвара: «Скорей! Уходите отсюда!» Мужчина выглядел раздраженным, а может, просто был чем‑то расстроен, и неведомая печаль застыла на его желтом лице. «Как вы сюда попали?» – спросил незнакомец Алисию. «Пабло и Росита умерли», – ответила ему Алисия, облизывая мороженое. «Уходите! – повторил мужчина, и его глаза испугали Алисию. – Немедленно убирайтесь прочь!» Но она не знала, как оттуда выбраться, поэтому продолжала стоять под окном, за которым танцевала пара… И тут Алисия заснула.
Глаза Мамен казались двумя темными люками, которые вели куда‑то очень далеко и глубоко; глаза рассматривали Алисию из‑за письменного стола, на столе лежали альбом Матисса и куча одинаковых шариковых ручек – их Мамен по очереди крутила в руках, пока слушала Алисию. Уже больше недели какая‑то тяжесть висела в воздухе, и только во вторник облака вдруг взорвались грозой, а тротуары покрылись лужами.
– Что‑нибудь случилось? – спросила Мамен удивленно.
– Да, Мамен, появилось кое‑что новое.
– Сны?
– Да, но все очень и очень странно.
Они условились, что Алисия придет на следующую консультацию недели через две, не раньше, чтобы можно было понять, помогают ли выписанные средства от мучительной бессонницы. Поэтому Мамен так удивилась, услышав в телефонной трубке голос Алисии – та умоляла о срочной встрече, сегодня же; по тону Алисии на другом конце провода трудно было определить ее состояние: в голосе звучала смесь ужаса и надежды. Добравшись до кабинета Мамен, она не стала терять времени и даже не сняла плащ, а поспешила плюхнуться в кресло и вытащить пачку «Дукадос» и бросив рядом зонтик, с которого на бежевый ковер потекли ручьи.
– Ты меня пугаешь. – Мамен тоже достала сигарету. – Ну, давай, не тяни, черт возьми, рассказывай, что произошло.
– Все началось с неделю назад. – У Алисии после дождя одна прядка прилипла ко лбу. – До тех пор мне снилось два уже привычных, повторяющихся сна: Пабло, девочка, ну, сама знаешь… Потом наступила ночь, когда мне не снилось ничего, понимаешь, совсем ничего. И это было странно.
– Чего же тут странного?
– Да, Мамен, странно и удивительно, то есть для меня – странно. Спала я очень крепко, словно меня завалило в пещере. И мне даже показалось, что я провалилась в такой глубокий сон, что туда просто‑напросто не могли добраться никакие видения.
– Ну и?.