Зачем он бродит тут один в темноте?
– О, Анна Афанасьевна, доброй ночи! Я вам не помешаю? Позволите погреться у вашего огонька?
И Кривицкий пропел своим сладким голосом:
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету.
Ночью нас никто не встретит…
А я-то понять не мог, кто зажег костер в вашем парке. Дай-ка, думаю, подойду и гляну. Вы тут охраняете свои владения или ловите в ручье рыбу?
– Да я тут… как-то… вот вышла… сама не знаю, – растерявшись залепетала Аня, пряча револьвер под шинелью, но на всякий случай не слишком далеко.
– Мне тоже обычно не спится по ночам, вот и пристрастился к поздним прогулкам, – продолжал Кривицкий самым дружеским тоном. – А сегодня к тому же заметил кое-что, сильно меня заинтриговавшее, так что напрочь лишился сна. Представьте, сначала из гиреевского дома выскользнул наш милый Степанчиков и направился в сторону Привольного, а потом за ним по пятам, стараясь держаться в тени, как средневековые наемные убийцы, побрели доктор и этот дурацкий сыскной, выписанный Еленой Сергеевной из Москвы. Я тоже пошел было за ними, надеясь на интересное зрелище, но дорогой отстал… Степанчиков хоть и ранен в ногу, а по лесу чуть ли не бегом бежал. Я даже, грешным делом, подумал, что поручик на свидание торопится, он вроде бы собрался за вашей гостьей приволокнуться. Как издали костер заметил, так и решил, что тут Елена Сергеевна со Степанчиковым полуночничают у огонька.
Аня, которой начисто отказал дар речи, издала в ответ несколько невнятных звуков.
– А где же бравый штабс-капитан Салтыков, возложивший на себя обязанности цербера при вашей особе? – нахально поинтересовался Кривицкий, словно бы и не заметивший состояния хозяйки усадьбы.
– Он ненадолго отошел. Сейчас вернется. – Аня наконец смогла настолько справиться с волнением, что произнесла это уже вполне членораздельно.
– Ну что ж, остается только порадоваться, что я улучил минутку и застал вас в одиночестве. Мне давно хотелось поговорить с вами по душам, милая Анна Афанасьевна. Ваш покойный муж, поручик Чигарев, очень много о вас рассказывал. Знаете ли, во фронтовых блиндажах, за стаканчиком спиртного под звуки дальных разрывов, разговоры ведутся не просто откровенные, а я бы даже сказал, за гранью обычной откровенности. Алексей часто о вас вспоминал. У меня задолго до встречи с вами сложился некий образ Прекрасной Дамы, сродни блоковскому… Но, надо признать, действительность превзошла все мои смелые фантазии. Вы как сказочная фея, живущая в очарованном замке… Это первое, что пришло мне в голову при нашей встрече.
Возможно, Кривицкий настроился на долгую беседу и припас для Анны множество комплиментов, но к костру, как и было обещано, вернулся Салтыков. Появление поручика рядом с Анной, наверное, не было для Валентина приятным сюрпризом, но он вполне доброжелательно поздоровался с Кривицким и даже перекинулся парой фраз. Аня же, взглянув в лицо штабс-капитана, поняла, что он чем-то безумно расстроен.
– Валентин, что там случилось? – прервала она светский обмен любезностями. – Ты что-нибудь узнал?
Салтыков горько вздохнул.
– Случилось несчастье, господа! Поручик Степанчиков сошел с ума и в приступе безумия напал на Елену Сергеевну, пытаясь ее убить.
– Боже мой! – закричала Аня, мгновенно впадая в отчаяние. – Что с Лелей? Она жива? Или… Не молчи же! Он погубил ее? Я никогда себе этого не прощу…
– Жива, жива, не волнуйся. Как ни странно, полиция в этот раз оказалась на высоте.
Господин Стукалин выследил Степанчикова и сумел скрутить его в момент нападения.
– Вот это да! – воскликнул Кривицкий. – Значит, наш Степанчиков – тот самый кровавый убийца женщин? Кто бы мог подумать? Криминальная драма в подмосковных лесах! А с виду Степанчиков такой тихий, кажется, и мухи не обидит.