Наконец, в этом же направлении действовал и расцвет так называемой "новой экономики" (о ней также подробнее речь пойдет позже) – появление большого количества денег в нетрадиционных сферах, связанных с обслуживанием сферы деловых услуг (в том числе все новых сфер, производных от производных), безусловно, способствовало быстрому и в большинстве случаев малооправданному с точки зрения реальной производительности росту доходов в этих странах.
Таким образом, в силу изменившихся условий в последние два-три десятилетия общая экономическая дисциплина в США и странах Западной Европы существенно ослабла. Помимо прочего, это означало еще и то, что заметно уменьшились и возможности контроля со стороны общественных институтов за поведением бизнеса; за тем, чтобы его действия не отклонялись от норм и практик, соответствующих принципам цивилизованной деловой деятельности.
Упомянутое выше расследование обстоятельств финансового кризиса уполномоченной комиссией американского конгресса изобилует примерами, когда регулирующие органы сквозь пальцы смотрели на случаи очевидного нарушения компаниями финансового сектора в США норм и правил добросовестного и ответственного ведения бизнеса, когда, например, финансовая отчетность и результаты аудита не отражали должным образом результаты деятельности компаний и объем принимаемых ими на себя рисков. Доклады и выступления руководителей и должностных лиц надзорных и регулирующих органов игнорировали информацию и данные, которые должны были бы вызвать у них тревогу и заставить принять необходимые меры предосторожности. В положении и действиях таких лиц во многих случаях явно присутствовал конфликт интересов, который их собственные контролеры и просто окружающие предпочитали не замечать или замалчивать. Проверки проводились формально, а сигналы о злоупотреблениях и фальсификациях, вместо того чтобы тщательно расследоваться, топились в бюрократической волоките.
Большие проблемы, судя по всему, имелись в это время и в кадровой политике, в частности при назначении людей на государственные должности, дававшие занимавшим их людям существенно влиять на объем и характер регулирования в финансовом и ряде других секторов. Да и в частном секторе некоторые назначения вызывали большие вопросы по поводу репутации менеджеров, действия которых потенциально могли нанести значительный ущерб поддержанию здоровой деловой атмосферы и общественным интересам.
1.2.3. Нравственный аспект
Названные отрицательные явления в большой степени можно, конечно, связать с описанным выше процессом общего ослабления экономической дисциплины в развитых странах на фоне объективного изменения окружающей их обстановки и условий развития. Но ограничиваться только этим было бы, видимо, неверно.
Если ретроспективно обозреть то, что писалось о кризисе в разгар сопутствовавших ему потрясений, очевидно, что по мере усугубления кризиса в соответствующих публикациях и выступлениях все чаще встречались упоминания о том, что накапливавшийся долгие годы экономический негатив имеет и определенный моральный контекст, причем уровень обсуждения этого аспекта постоянно рос.
Вначале (точнее, осенью 2008 г.) моральная сторона кризиса упоминалась, скорее, в вульгарном смысле, далеком не только от науки, но и вообще от мировоззрения экономически мыслящего человека. Речь о ней велась в категориях "алчных банкиров с Уолл-стрит" и "безответственных действий" управляющих хедж-фондов или ипотечных финансовых учреждений. При этом, конечно, все понимали, что жадность, безответственность и склонность к рискованной игре на свои и чужие деньги относятся к числу вечных человеческих пороков, и в целом они сегодня присущи людям не больше и не меньше, чем во времена Шекспира или на заре развития современного капитализма.
Более того, человеческая память, конечно, коротка – особенно в том, что касается событий неприятных и болезненных, вызывающих чувство стыда или неуверенности. Если, однако, обратиться к тому, что писали и говорили по поводу всякого рода кризисов и трагических поворотов в истории по "горячим следам", то можно увидеть, что каждый раз для них предлагались объяснения, связанные с моралью и сводящиеся, по сути, к тому, что люди потеряли совесть и забыли Бога. Впрочем, каких-либо практических последствий эти объяснения никогда не имели.
Однако постепенно вопрос о моральной стороне событий, предшествовавших нынешнему кризису и в значительной степени ему способствовавших, начал подниматься, во-первых, все более настойчиво, а во-вторых, уже на гораздо более профессиональном уровне понимания проблемы.
Что касается настойчивости, с которой нравственный аспект действий, приведших к кризису, поднимался в публичных высказываниях и публикациях о кризисе, то она проявлялась, по меньшей мере, в двух отношениях. Во-первых, постепенно вырастал уровень лиц, которые считали для себя возможным и необходимым признать его важность. Если поначалу рассуждать на эту тему позволяли себе лишь журналисты, то уже через несколько месяцев подобные мотивы стали появляться в выступлениях публичных политиков – как американских, так и европейских.
Апогеем можно считать ряд высказываний европейских политических лидеров, и в первую очередь тогдашних первых лиц Франции и Германии Н. Саркози и А. Меркель, осудивших историческую тупиковость и "аморализм" того, что они обозначили выражением "финансовый капитализм", противопоставленный ими "капитализму производства". В свою очередь и только что занявший в то время пост президента США Б. Обама счел для себя необходимым начать системное обличение сомнительных с точки зрения нравственных ценностей практик, укоренившихся в финансовом секторе. Даже в своей инаугурационной речи он отметил, что ослабление американской экономики явилось "следствием алчности и безответственности со стороны некоторых, а также нашей коллективной неспособности принять трудные решения".
Наконец, на определенном этапе указания на то, что моральные стандарты, а точнее, их низкий уровень сыграли немаловажную роль в возникновении и углублении кризиса, стали звучать уже и в устах высокопоставленных и авторитетных экономистов.
Во-вторых, среди тех, кого можно причислить к людям весьма имущим и политически влиятельным, стало расти понимание, что низкие моральные стандарты в обществе прямо сказываются на эффективности экономики. Если не все, то многие все более явственно ощущают, что связь между качеством этических норм общественной жизни и последовательностью их применения, с одной стороны, и качеством функционирования весьма конкретных общественных, в том числе сугубо экономических институтов – с другой, очень тесна и, более того, с течением времени становится все теснее.
То есть, конечно, о важности и необходимости соблюдения моральных норм в обществе и раньше говорили многие, и достаточно громко. Однако при этом лишь очень немногие усматривали прямую и тесную связь между прочностью моральных норм и такими сугубо конкретными вещами, как, например, движение фондовых индексов или возможность и целесообразность секьюритизации ипотечных кредитов. И если посмотреть аналитические работы или просто общий тон СМИ экономической направленности периода, непосредственно предшествовавшего обострению ситуации на рынке ипотечных облигаций и связанных с ними деривативов, то станет очевидно, что никто из экономических аналитиков не предполагал и не предвидел, что ограничивающие факторы, обусловленные нравственными проблемами, могут реально и непосредственно воздействовать на экономическую конъюнктуру.
Во всяком случае, если вернуться к ситуации до осени 2008 г., нельзя не заметить, что применительно к проблемам на финансовых рынках в США в фокусе внимания специалистов и регулирующих органов были все возможные проблемы, кроме вопросов общественной морали и деловой этики. Последние все это время фактически не только не были предметом экономического анализа, но и просто выпадали из поля зрения тех, кто по роду своей деятельности следил за ситуацией, оценивал коммерческие и политические риски, давал рекомендации по поводу необходимых мер регулирования или это регулирование осуществлял на практике.
Даже после того как локальный кризис на рынке ипотечных облигаций в США оказался причиной или спусковым крючком кризиса финансового сектора в мировом масштабе, а разговоры об "алчности банкиров с Уолл-стрит", и прежде всего тема баснословных бонусов управляющих, по всем признакам ответственных за крайне бедственное положение управлявшихся ими компаний [11] , стали одной из популярнейших тем СМИ, аморализм высших чиновников и бизнес-менеджеров все же не рассматривался в качестве реальной причины масштабных потрясений, которые сотрясают сейчас и, вполне возможно, ожидают в будущем современный глобальный капитализм.
А ситуация сегодня, как мне представляется, выглядит именно так. И мне кажется в высшей степени симптоматичным, что мысль о том, что современный капитализм подходит к некоторой черте, после которой становится невозможным дальнейшее развитие на базе прежних представлений об обществе и управлении им, впервые начала звучать из уст не маргиналов, а людей, этот самый капитализм олицетворяющих.