То, что развитые экономики дрейфуют в сторону увеличения в них роли третичного сектора, оказания различного рода услуг, преимущественно деловых услуг сектору предприятий, – давно уже не новость. Столь же бесспорно, что в основе этого процесса лежит объективный факт удорожания в развитых странах некоторых видов ресурсов, в первую очередь простого труда и земли, что обусловливает перенос экономической деятельности, основанной на массовом потреблении этих ресурсов, в менее развитые экономики, обладающие ими (с учетом качества соответствующих ресурсов) в максимальной степени.
О превращении Китая и стран Юго-Восточной Азии в "мировую фабрику" говорится уже как о свершившемся факте, а изменения в этой картине если и возможны, то только за счет включения в мировую промышленную зону Индии, стран ЮВА и некоторых латиноамериканских стран. Уход массового производства товаров из развитого мира в "новые индустриальные экономики" в последние 20 лет превратился в одно из главных направлений изменений в мировой экономике, в ее структуре и логике эволюции.
Что остается в развитых странах? Теоретически – отрасли, базирующиеся на высоких технологиях и/или ориентированные на предоставление услуг, которые либо географически привязаны к определенному местоположению предоставляющего их субъекта, либо основаны на каком-то эксклюзивном интеллектуальном или административном и политическом ресурсе. (При этом мы, конечно, выносим за скобки обязательное наличие в любой развитой экономике стандартных по своим параметрам социального (образование, здравоохранение, общественный транспорт, социальное обслуживание и безопасность) и торгово-сервисного секторов, обслуживающих население и обычные нужды местного бизнеса.) Это – в теории, которая исходит из активного международного товарообмена и решающей роли сравнительных преимуществ.
В самых общих чертах, именно это и происходит сегодня на практике. Но только в самых общих, поскольку более пристальный взгляд на соответствующие процессы заставляет сделать ряд очень существенных оговорок.
Во-первых, понятие "высокие технологии" применительно к данному контексту следует понимать с известной долей условности.
Действительно сложные и при этом практически полезные технологии, включающие крупную интеллектуальную составляющую и большой элемент технической новизны, безусловно, играют немалую роль в современной западной экономике. Вместе с тем основанная на них хозяйственная деятельность даже теоретически не может образовать крупный кластер занятости и дохода, достаточный для того, чтобы содержать значительную часть населения сколько-нибудь крупной страны.
При всех плюсах "экономики знаний" она может существовать лишь как небольшое вкрапление в огромном массиве экономики, поддерживающей жизнь десятков и сотен миллионов людей в развитых странах.
Соответственно действительно высокие технологии как основа или несущая часть экономики Европы или США – не более чем миф, искаженно отражающий некоторые элементы реальности, но не отражающий ее саму. Да, они активно пропагандируются СМИ, к ним привлечено большое внимание экспертов и исследователей, но с точки зрения общих масштабов доходов и занятости в экономике их роль сегодня все-таки незначительна.
Большая же часть хозяйственной деятельности, автоматически относимой к категории высокотехнологичной, на самом деле таковой не является: то, что считается ее технологической составляющей, представляет собой не более чем часть рекламно-имиджевого компонента. Никто на самом деле не знает, в чем состоит технологический смысл разработки новой формулы губной помады или шампуня, одного из десятков тысяч видов продуктов питания под фирменным брендом или столь же многочисленных видов бытовой и электронной техники, коммуникационных устройств, товаров бытовой химии, офисных товаров и т. п. Тем не менее компании из развитых стран, занимающие лидирующие позиции по доле, которую они имеют на соответствующих рынках, неизменно позиционируют себя как "высокотехнологичные" – как компании, ведущие активные исследования и разработки и регулярно осуществляющие инновации.
В условиях, когда происходит постоянное обновление ассортимента или его имитация (специалисты-инженеры утверждают, что в большинстве реально высокотехнологичных отраслей действительно существенное обновление обычно происходит с циклом не менее десяти лет), как можно более частый вывод на рынок продуктов, позиционируемых как новые ("революционные" или хотя бы обновленные), является чуть ли не решающим маркетинговым и конкурентным преимуществом. Претензия на "высокотехнологичность" стала обязательным элементом стратегии крупных фирм в самых разных сферах, даже если технические или потребительские качества продукта при этом почти не претерпевают изменений по сравнению с ранее известными аналогами.
Владельцы "высокотехнологичных" брендов ежегодно, а то и чаще организуют выпуск обновленной ("новой") версии своих флагманских продуктов, сопровождая это широкомасштабной рекламной кампанией, призванной создать впечатление постоянного прогресса "высоких" технологий чуть ли не в ежемесячном режиме. И когда специалисты говорят о возрастающей роли высокотехнологичных производств в современной экономике Запада, необходимо помнить, что большая часть этих "высоких технологий" имеет лишь весьма отдаленное отношение к собственно техническому прогрессу.
Во-вторых, географическая привязка ряда деловых услуг к экономике развитых стран обусловлена исторической традицией и связана не столько с конкурентоспособностью поставщиков этих услуг, сколько с наличием в их стоимости своего рода исторической ренты. Грубо говоря, в любой (или почти любой) из развивающихся стран теоретически возможно, затратив колоссальные средства, создать центр по оказанию финансовых услуг, по своим техническим возможностям, оснащению и материальной инфраструктуре не уступающий Лондону, Цюриху или Нью-Йорку. Однако для того чтобы успешно конкурировать с традиционными финансовыми центрами, расположенными, естественно, в развитых странах, ему будет остро не хватать исторической традиции, которую невозможно в короткие сроки сформировать ни за какие деньги. Если в банках Швейцарии сегодня находится свыше 2 трлн принадлежащих иностранцам долларов, то это продукт столетий исторической традиции, которую невозможно произвольно смоделировать и воспроизвести в других условиях.
Точно так же невозможно смоделировать и в исторически короткие сроки воспроизвести в другом месте ни лондонский Сити, ни амстердамские биржи, даже если предоставить на новом месте сверхльготный налоговый режим.
Скорее всего, неудачей окончится и попытка создать "с нуля" на пустом месте и сколько-нибудь крупный центр научнотехнических исследований и разработок (если речь идет, конечно, о серьезной работе, а не о лаборатории для разработки новой туши для ресниц). Именно поэтому никакие специальные научные или технико-внедренческие "специальные экономические зоны" не смогли создать альтернативу ни Силиконовой долине, ни ядерному центру в Лос-Аламосе, ни ЦЕРНу, ни французскому Институту Пастера.
В-третьих, сформировавшийся устойчивый разрыв в уровне и качестве жизни, не говоря уже о культурных традициях, дает развитому миру уникальную возможность "снимать сливки" с человеческого потенциала всего остального мира, за счет иммиграции привлекая и закрепляя у себя лучшие интеллектуальные и организаторские ресурсы, а также обеспечивая себя резервуаром энергичной молодой рабочей силы для работы в третичном секторе экономики.
2.1.4. Постиндустриальные услуги
Так или иначе, развитые страны в течение нескольких последних десятилетий активно использовали имевшиеся у них возможности для замещения индустриальной экономики экономикой "постиндустриальной", постепенно отказываясь от расширения и сохранения обрабатывающей промышленности в пользу организационной, управленческой и исследовательско-внедренческой деятельности головных подразделений транснациональных бизнес-империй, а также в пользу предоставления все большего количества все более усложненных финансово-посреднических услуг. На смену капитализму промышленному в этой части мира приходит капитализм финансовый и посреднический.
Естественно, речь не идет о том, что финансово-посреднический сектор доминирует (или скоро будет доминировать) в структуре ВВП развитых стран – напротив, можно с уверенностью утверждать, что в ближайшее время мы этого не увидим. Но его качественная роль, находящиеся под его контролем ресурсы и возможности влияния на остальную экономику возросли в очень большой степени. Именно эти виды деятельности сегодня представляют собой главный драйвер экономического роста в развитых странах, определяя его направленность и состояние конъюнктуры на крупных временных отрезках.
В принципе, с точки зрения экономической эффективности этот процесс нейтрален: он может сопровождаться как реальным повышением общей эффективности, так и столь же реальным ее снижением. В той части, в которой посредничество, в том числе финансовое, может способствовать оптимизации издержек хозяйственных процессов, оно, безусловно, является объективно востребованным процессом, играет позитивную роль и может являться прочной базой для развития экономики целых стран.
В то же время всегда присутствует опасность, что процесс развития различных услуг такого рода может замкнуться сам на себя, порождая своеобразную пирамиду, когда предоставление финансовых или посреднических услуг через дальнейший спрос (неважно, реальный или фиктивный) на другие подобные услуги или возможность конструирования более сложных комплексных услуг способствует не оправданному никакими рациональными соображениями разбуханию этой сферы. Последнее и теоретически, и практически ведет к долгосрочному надуванию разнообразных "пузырей" и снижению устойчивости экономической системы в целом.