Мы никогда не сможем полностью избавиться от зла: у него в этом мире есть своя роль, и с его существованием надо смириться. Если бы мы взялись выкорчевывать все зло, то мы бы уничтожили и много хорошего зерна. Можно сказать словами Фомы Аквинского: "…Если бы Бог препятствовал всему злу, то многие благие [вещи] исчезли бы из универсума".
Похоже, что и Блаженный Августин придерживался подобных взглядов: "…Не было бы совсем того, что называется злом, если бы не было никакого добра". А в другом месте он пишет: "…Если бы существование зла не было добром, то оно никоим образом не допускалось бы всемогущим Добром".
Паразитирующий сорняк (зло) имеет смысл вырывать лишь в контексте поля, в другом месте (на лугу, например, или на склоне оврага) его не выдергивают. Притча о плевелах несет в себе еще один смысл. Вполне вероятно, что мы вообще были бы неспособны отличить, что есть "доброе семя", а что - плевел, пока из них что‑то не вырастет. В человеческих ли это силах - делать выбор между добром и злом ("Не судите, да не судимы будете…")? Между прочим, смысл данной притчи актуален и сегодня, ведь людям до сих пор так и не удалось выстроить приемлемую систему морально‑нравственных ценностей, не говоря уж о ее применении на практике, хотя над решением этих задач бились самые лучшие умы.
К нам в глаза попал не сучок, а целое бревно, и из‑за этого этические нормы предстают перед нами в искаженном виде: свои ошибки мы не замечаем и при этом способны грубо вытаскивать "сучок из глаза брата". Мы пытаемся создавать изощренные системы моральных ценностей (одной из которых была, например, система фарисеев), "оцеживающие комара, а верблюда поглощающие". Иисус противился таким искусственным системам моральных ценностей своего времени и высмеивал их. Он не оставил после себя никаких формул нравственного поведения, систем моральных норм и правил, исходя из которых можно было бы со стороны судить о нравственности или безнравственности людей. Его заповедью была любовь. С точки зрения Иисуса, добро или зло исходят от самого человека, по его воле и из его сердца. Павел к этому добавляет следующее "правило со знаком минус", "не‑правило": "Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры". И еще прямей: "Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть". И наконец, апофеоз всех "не‑правил": "Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною".
Но вернемся назад, в райский сад, где, согласно Библии, зародилась способность человека отличать добро от зла. С этой точки зрения вечным парадоксом останется состязание систем морали по поводу (рас)познания этих понятий нравственности. При этом, согласно Книге Бытия, причиной грехопадения человека в Эдемском саду явилось именно его желание вкусить плод с древа познания добра и зла. Таким образом, стремление научиться отличать добро от зла стало подоплекой упадка, краха, но, несмотря на это, разные философские учения именно через такое (рас)познание пытаются (морально) менять человека к лучшему.
Слова Иисуса перенесли мораль из области действий в ту сферу жизни, где главную роль играют идеи, фантазии, мечтания, а значит - желания. Для того чтобы причинить зло, делать ничего не надо, достаточно просто его пожелать. Для совершения греха не нужно никого убивать, "достаточно" ненавидеть. Различие между ненавистью и убийством часто заключается лишь в смелости и возможностях. Как можно видеть из Нагорной проповеди, Иисус вообще перенес понятие греха с уровня совершения на уровень внутреннего переживания (злонамеренность). Таким образом, значение заповедей усилилось, быть нравственным становится все сложнее: нравственность теперь в сердце, в желаниях, а не в поступках, и уровень нравственности вообще плохо поддается оценке. И все же ключевым сообщением христианского Евангелия является весть, что уже можно не подсчитывать совершенные тобой добрые и злые деяния. Как пишет апостол Павел: "Блажен человек, которому Господь не вменит греха". Зло, совершенное теми, кому прощено, не учитывается. Речь идет о радикальном (практическом и философском) выходе из лабиринта правил человеческой морали. Христос делает недействительными с точки зрения нравственности и вину, и расплату за нее и тем самым меняет существующее на тот момент представление о добре и зле. Он рушит экономику добра и зла. Отношение к Богу - это не бухгалтерский учет с двойной записью (типа дебет - кредит), а любовь и свободная радость. Вместо подсчета прихода и расхода нам в наших же интересах предлагается незаработанная, несправедливая (позитивно предвзятая) милость, которая нас незаслуженно обогатит.
Труд как благодать, труд как проклятие
На примере евреев и греков мы посмотрели, как развивалось представление о труде. Человек уже в Эдемском саду прилагал усилия, "чтобы возделывать его и хранить его". Рай не был местом праздного времяпрепровождения. Даже будучи совершенным и испытывая состояние блаженства, человек делал нечто полезное. Занимался тем, в чем его способности проявлялись полностью, что являлось инструментом самореализации, постижения пределов своих возможностей, источником самопознания, просто неотъемлемой частью жизни. То есть первоначально трудился он не по необходимости, а в силу того, что это было его естественным состоянием. Работа перестала доставлять удовольствие ("в поте лица твоего будешь есть хлеб") лишь после изгнания из Рая.