С помощью MaxG, таким образом, можно объяснить те же вещи, что и с помощью MaxU, но в более широком смысле. Если мы хотим считать теорему MaxG абсурдной (а она, как мы увидим во второй части книги, до определенной степени именно такова, так как ее нельзя опровергнуть), то и теорема MaxU должна быть бессмысленной. Просто на допущениях теоремы MaxG это лучше видно. Возможно, именно потому экономика и спряталась за MaxU - чтобы такой трюк не был уж очень заметен.
То, что мы не совершаем поступки, имея в качестве цели немедленную и одностороннюю MaxU, определяемую Аристотелем термином "удовольствие", показано им на нижеследующем примере:
И в то же время многие дела мы станем усердно делать, хотя бы это не принесло никакого удовольствия, например смотреть, вспоминать, обладать знанием и добродетелями. И не имеет никакого значения, сопровождается ли это с необходимостью удовольствиями или нет, потому что мы избираем эти вещи, даже если удовольствие от них не возникает.
Мы хотим этого, так как все, что перечислено выше, есть разные хорошие вещи, а являются они таковыми, поскольку характеризуют человечность. И значит, человек есть еще в большей степени человек, если он видит, помнит, знает и добродетелен.
Мы чувствуем свою выгоду, испытываем блаженство, радость, если нам удается достичь благой цели. Выгода сама по себе вряд ли может быть целью, ею является благо, а выгода - побочный продукт, нечто внешнее по отношению к нему. Для человека благо есть также и источник блага и счастья (еда, например): так уж устроен наш мир. Мы не едим ради удовольствия, но удовольствие при еде испытываем.
Аристотель. протестовал бы против сегодняшнего подхода, при котором стремление к максимизации полезности считается у человека врожденным. Проще говоря, этот основоположник формальной логики считает наибольшей добродетелью воздержанность, так как "зло, как образно выражались пифагорейцы, принадлежит беспредельному, а благо - определенному… Избыток и недостаток присущи порочности (κακια), а обладание серединой - добродетели". Таким образом, речь не идет ни о максимизации полезности, как утверждали эпикурейцы, ни о минимизации, а об умеренности. Цель находится где‑то посередине. Приводим пример: "Что касается даяния имущества и его приобретения, то обладание в этом серединой - щедрость, а избыток и недостаток - мотовство и скупость". Или еще проще: "…Точно так же, вкушая от всякого удовольствия и ни от одного не воздерживаясь, становятся распущенными, а сторонясь, как неотесанные, всякого удовольствия - какими‑то бесчувственными. Итак, избыток и недостаток гибельны для благоразумия и мужества, а обладание серединой благотворно". "Поэтому избытка и недостатка всякий знаток избегает, ища середины и избирая для себя [именно] ее".
Так что не максимизация любой ценой, а стремление к середине!
…Как и середину круга не всякий определит, а тот, кто знает, [как это делать]. Точно так и гневаться для всякого доступно, так же как и просто [раз]дать и растратить деньги, а вот тратить на то, что нужно, столько, сколько нужно, когда, ради того и как следует, способен не всякий, и это не просто. Недаром совершенство и редко, и похвально, и прекрасно.
К этому можно добавить, что такую точку (середину) обнаружить нелегко: "Вот почему трудное это дело - быть добропорядочным, ведь найти середину в каждом отдельном случае - дело трудное". Человек вынужден искать ее практически на ощупь. Bliss point распознать непросто.
Стоики против гедонистов
Вероятно, лучшее описание моральных систем Древней Греции неожиданно дано кузнецом экономики Адамом Смитом в его книге "Теория нравственных чувств". Учения древнего мира о нравственности он разделяет на две различные и де‑факто конкурирующие школы - стоиков и гедонистов. Суть спора между ними в ответе на вопрос, выгодно ли совершать добро. Можно ли рассчитывать, что наши добрые дела будут каким‑либо образом вознаграждены? Коррелирует ли добро outgoing с добром incoming?
Стоики
Стоики не видели никакой связи между благом и удовольствием (пользой), поэтому рассчитывать заранее на любую выгоду было запрещено. Некоторые добрые поступки могли быть вознаграждены получаемым удовольствием (выгодны), иные нет, но исполнитель должен был оставаться совершенно слеп к результатам своих действий. Нравственность личности оценивалась на основе соблюдения человеком правил, вне зависимости от последствий его поступка.
Что же касается итогов, то здесь надо было просто положиться на Судьбу. Если человек ведет себя аморально, "то выигрыш не может доставить ему большого удовольствия". Для стоиков нравственность поступка определяется не по его выгодности или невыгодности, а по правильности самого поведения. Именно поэтому мы, согласно учению стоиков, не имеем права анализировать затраты на деяние и его результаты.
Сегодня Адам Смит считается основателем классической экономики, для которой целенаправленная максимизация полезности является центральной темой. При этом сам он считал себя стоиком. Адам Смит восхищался данной школой античной философии и уважал ее за то, что она смогла освободиться от размышлений о выгоде.
Гедонисты