Начальствующий над людьми
должен уметьк каждомусвой подходнайти, иначекакой тыкомандир? Если
солдатплох -- значит,офицер виноват, не сумел выучить, не додумался, как
ключ подобрать. Но есть, конечно, и такие, как Новиков, кто отзывчив лишь на
битье и ругань.
Битье ладно, хорошо бы и вовсе без него, а вот ругань в военном ремесле
--первейшее дело,безнее ни командуотдать, ни в атаку повести. Изучая
русский язык,фонДорн первымделом взялсязаэтусловеснуюнауку.В
ругательстве, не в пример прочим умениям, московиты оказались изобретательны
итонки. Причина тому,поразумению Корнелиуса, опять былавчрезмерной
строгостизаконов. За матерныйлайвластькараласурово.По торжищам и
площадямходили особыепотайные людииз числаполицейских, по-русски--
земскихярыжек,держали ухо востро. Как заслышатгде недозволенную брань,
кто про кровосмесительное подло кричит, ярыжки такого сразу хватаюти тащат
нарасправу. Толькоэтамераплохопомогает--отнееругаютсяеще
витиеватейи злее.Даисамиблюстители благонравия, когда ругателяза
волосыв Земскойприказ волокут,такбранятся, что непривычныелюди, из
приезжих, обмирают и творят крестное знамение.
Доскональное знание московского речевого похабства нужно было не только
для воинской службы, но идля успехаДиспозиции. Поэтому лаяться Корнелиус
выучилсятак убедительно,чтобывалыекукуйцытолько крякали,а Стешка
иногда краснела,иногда смеялась. Погодите, грозился просебя фон Дорн, то
ли еще будет. Так выучусь на вашем варварском наречии изъясняться, что никто
по разговору за немца не признает.
По правде сказать, и туземную любовницу поручик завел себе неспроста, с
умыслом.На егобравыеусы и сахарные,толченым порошкомчищенныезубы
заглядывались и служанка Лизхен из "Аиста", и вышивальщица Молли Дженкинс, а
онпредпочелСтешку. Почему?Кроме прочихужеупомянутых резонов ещеи
потому, что половина времени при свиданиях уходила на учение: как называется
вот это, как сказать вот то, да как правильно выговорить "pastszchenok".
Повечерам, наскакивая в конюшне на мешок ссоломойи тыча в него из
разных позицийшпагой(этуэкзерцицию необходимопроделыватьежедневно,
чтобы не утратить гибкости членов и сноровки), фон Дорн воображал, что разит
весь сонм подлых московитов, и говорил своим врагам так.
Вы думаете, что навеки схоронили меня в вашем гнусномболоте? Положили
в гроб,заколотилигвоздями и сверху присыпалисырой русскойземлей? Мы,
европейцы, для вас -- нелепые, безъязыкиеуроды, nemtszi, каждого такого за
версту видать? Говорите, увасне бывало прежде, чтоб иностранец из Москвы
обратно в Европу убежал? Кто пробовал -- быстро ловили, били батогами, рвали
ноздри и в Сибирь. Ничего, скотыдлиннобородые, такого немца, как Корнелиус
фонДорн, вы еще не встречали. Уйду от вас, убегу, хрен с горчицей вам всем
вглотку!Вернусебе свободу, добудубогатство, и с обидчиком сквитаюсь,
dolg platezchom krasen.