Потомеще
немногопопиналих,лежащих, ногами-- для острасткипрочим,а еще для
справедливости.Не иначе как эти самые подлыемужики его, одурманенного да
ограбленного, отсюда и выволакивали.
Кабатчик(по-русскиtszelowalnik)ждалзаприлавкомсдопотопной
пистольювруке. Отвыстрелакапитанувернулсялегко --присел. После
ухватил каналью забороду идавай колотитьжирной мордой об стойку.Ив
блюдо с грибами,и вчернуюразмазню(это, как объясниликупцы,и была
знаменитая осетровая икра), и в кислую капусту, и просто так -- о деревяшку.
Удары были хрусткие,сочные --Корнелиусотсчитывал их вслух, по-немецки.
Пьецухи наблюдали с уважением, помочь целовальнику никто не захотел.
Сивобородыйсначала терпел.На zweiund zwanzig сталподвывать.На
dreissig заплевался кровью прямо в капусту.На drei und vierzig перешелна
хрип и попросил пощады.
Тежесамыеслуги, которыхКорнелиус билполеном итоптал ногами,
вынесли, утирая красную юшку, все похищенное, а после привели и лошадей.
Уже во дворе, сидя вседле,капитанзаколебался,не подпалить лик
чертуэтоворовское логово, дапьянчужек невинных пожалел -- половинадо
двери не доберется, угорит.
К вечеру того же дня, когда до Пскова оставалось меньше мили, фон Дорну
повезло--встретилевропейскихкоммерсантов,ксовместнойвыгодеи
обоюдному удовольствию.
--Вотизастава,--вздохнул Майер,вынимаякожаный кошель, где
хранилисьденьги на общие расходы. -- Сейчас будем с таможнейторговаться.
Это называется sobatchitza или lajatza, такой туземныйобычай, без него тут
никакогоделане решишь. Онибудут кричать,требоватьпотрирубляс
повозки, я тоже буду кричать, что большетрех алтынов не дам, а сойдемся на
рубле с полтиною,ноне сразу -- черезчас,полтора. Пройдитесь покапо
слободе,господинфонДорн,разомните ноги.Только трубку не курите--
запрещено.
СлободаназываласьЯмской,потомучтоздесьжилигосударственные
почтальоны и возчики,jamstchiki.Смотреть тут особеннобыло неначто.
Корнелиус обвел взглядомглухие заборы, из-за которых торчали крытые дерном
скучные крыши и пошел к заставе -- глядеть на Москву.
Майериещеодинкупец,Нильсен,хорошо знавший по-русски, громко
кричалина бородатыхлюдей в красных кафтанах. Те тожесердились, аодин
даже тряс саблей, впрочем, не вынимая ее из ножен.
Граница русской столицы была такая: сухой ров, по которому гуляла тощая
бурая свинья с поросятами, потом земляной вал с покосившимся частоколом. Над
острыми, уставленными внебо концами бревен виднелись купола --по большей
частидеревянные, нобыли ижелезные,аодин даже золотой (его фон Дорн
рассмотрелс особенным вниманием -- ну, как и вправду из золота).Хотелось
поскорей проехатьвворотаиувидеть всечудесаглавного московитского
города собственными глазами.