Выбирая, что взять, Корнелиусрассеянно
снялсбородыжирную вошь,раздавил ногтями. Кромекакхлебом ивином
разжиться здесь было нечем.
Он поднял руку хлопнуть корчмаря по плешине, но оказалось, тот неспит
-- посматривает прищуренным взглядом,да не в лицо приезжему человеку, а на
перекинутую через плечо сумку. Капитан взял изрядный ломоть хлеба, бросил на
стол серебряный лепесток копейки и сказал по-польски, надеясь, что бородатый
поймет:
-- Wodka!
Копейку кабатчик сунул в рот --при этом за толстойщекой звякнуло, а
выпить принес несразу: почему-то ушел в закут, что застойкой, и вынес не
бутылку,глиняную кружку. За копейку было маловато. Фон Дорн понюхал (нуи
пойло, хуже французского кальвадоса), выпил мутную жидкость залпом и стукнул
пустой кружкой о дерево -- наливай еще.
Водка оказалась крепка. Пунцовая рожа корчмарярасплыласьв стороны и
сталапохожанаамериканский фрукттомат,ползакачался у капитана под
ногами. Он схватился за стойку. Брякнул свалившийся мушкет.
--Чемтыменянапоил. Иуда?--сказалКорнелиустомату, закрыл
неподъемно тяжелые веки. Когда же,мгновениеспустя, открылихснова, то
увидел уже не подлую харю кабатчика, но безмятежное майскоенебо и пушистые
облачка.
Ветерок обдувал не только лицо -- все тело капитана, что былоприятно,
хотьи удивительно. Онпровел рукой погруди,животу, нижеи понял, что
лежитсовсемголый.Вспину кололистебельки травы.На ресницузаполз
муравей.
И грязный кабак, и его коварный хозяин, и сама русская деревня в единый
миг исчезли, словно дурное наваждение.
Вот так обретались прародители наши в блаженном Эдемском саду, нагиеи
счастливые,подумал Корнелиус, однако знал, что находится невраю,ибо,
хоть и был наг, счастливым себя неощущал -- очень уж ломило висок. А когда
попробовал приподняться, вывернуло наизнанку какой-то зеленой желчью.
Двоемальчуганов,сидевшихнаобочинепыльнойдорогиимолча
наблюдавших за корчащимсячеловеком,на ангелов тоже не походили, несмотря
на такую же, каку Корнелиуса, первозданную наготу. Ему показалось, что это
те же самые мальчишки, что пялились на него давеча из-за плетня.
-- Где я? -- прохрипел капитан. -- Что со мной сделали?
Одинизмальчишекпочесалзатылок.Другойчто-тосказал.Оба
засмеялись, поднялисьи заскакали прочьпо дороге, нахлестываядруг друга
ветками по заднице да покрикивая: гей, гей!
Дорогавелавниз, ксеройкучкедомов, вкоторой Корнелиуссразу
признал деревню Неворотынскую. Никуда она не исчезла --осталась на прежнем
месте, и над кабаком все так же лениво тянулся дымок.
Наваждения и колдовства, получается, не было. Говорили фон Дорну в Риге
опытные люди: герр капитан, дождитесь оказии, не путешествуйте по Московии в
одиночку--ограбят, убьют,иискатьниктонестанет.