Развитие НТП потребовало изменения отношения к машиностроительной продукции и машиностроению вообще, которое все более усложнялось, становилось все более зависимым от науки. Однако сталинский экономический механизм, по существу, отвергал, не воспринимал нововведения. Он хорошо работал лишь в условиях простой спланированной программы, понятного патриотического и идеологического прессинга, т. е. не был способен на органический НТП. Известный советский экономист П. Бунич писал в 1987 г.: "В противовес известной апатии к научно-техническому прогрессу со стороны предприятий государство устанавливает или специальные показатели по выпуску и применению новой техники, или вводит целевые премии за выполнение научно-технических заданий и программ. Под таким "нажимом" технический прогресс внедряется в основном "сверху", что отражается в самом термине "внедрение", означающем преодоление сопротивления среды" [31] . Новаторам, изобретателям, рационализаторам всегда было неуютно в Советском Союзе.
В послевоенный период стали разрабатываться планы внедрения новой техники, был создан Государственный комитет по науке и технике, призванный разрабатывать научно-техническую политику. Послесталинское руководство пыталось административным путем решить в стране также проблему соединения производства с постоянным научно-техническим прогрессом, но добивалось лишь весьма слабых результатов, если не считать особого сектора советской экономики – военно-промышленного комплекса (ВПК). Нерыночная экономика без механизма конкуренции производителей за потребителя и потребителей за производителя не могла конкурировать с развитой рыночной экономикой стран Запада. Поэтому к концу 60-х годов вместо традиционного лозунга "догнать и перегнать" США в экономическом отношении стали появляться призывы к экономическим реформам.
В новых условиях (1965–1985 гг.), когда жесткий сталинский режим ослаб, ГУЛАГ прекратил свое существование, а военная дисциплина на предприятиях явно расшаталась, стали проявляться и все более давать о себе знать старые и новые черные дыры советской экономики, требующие новых огромных ресурсов.
К старым "черным дырам" советской экономики традиционно относились сельское хозяйство, мировая социалистическая система и добывающая промышленность.
Неэффективность советского сельского хозяйства, не способного прокормить собственную страну, давно уже стала притчей во языцех. В эту отрасль направлялись огромные финансовые, материальные и людские ресурсы. Однако отдача от них была крайне низкой, положение дел в отрасли явно сдерживало экономический рост СССР. Страны мировой социалистической системы для поддержки своих коммунистических режимов и неэффективной экономики требовали постоянно помощи со стороны СССР. Помощь предоставлялась в виде заниженных цен на сырье, импортируемое из СССР, прямой безвозмездной передачи научно-технических проектов, строительства новых предприятий и т. д. По мере ухудшения экономической и политической ситуации в этих странах их аппетиты на помощь со стороны "старшего брата" все нарастали. По оценке западных советологов, в 1954–1987 гг. помощь СССР другим социалистическим странам составила почти 144 млрд долл. Самый высокий ее уровень пришелся на 1981 г. (свыше 20 млрд долл.), самый низкий – на 1985 г. (свыше 8 млрд долл.).
Советский Союз имел большую и постоянно растущую долю добывающей промышленности в структуре своего промышленного производства. По мере истощения природных ресурсов, ухудшения условий добычи полезных ископаемых и перехода к более труднодоступным районам их залегания требовалось все больше капитальных вложений в эту отрасль, падала ее эффективность. В конце концов на долю добывающей промышленности стало приходиться около третьей части всех инвестиций, направляемых в промышленность. К тому же Советский Союз все больше превращался в сырьевую базу для всей "социалистической системы мирового хозяйства".
Перед лицом начавшегося в 70-х годах перехода промышленности стран Запада на энерго– и ресурсосберегающие технологии Советский Союз оказался банкротом. Он не смог разработать собственные технологии и, как обычно, компенсировал снижающуюся эффективность в производстве и потреблении сырья наращиванием объемов производства и экспорта. Особенно показателен в этом отношении экспорт в капиталистические страны нефти и газа. Один лишь экспорт нефти дал Советскому Союзу не менее 200 млрд долл. Однако до сих пор никто не знает, куда пошли эти ресурсы. Они были "съедены" растущей неэффективностью советской экономики.
В 80-х годах к старым "черным дырам" советской экономики добавились новые. Это прежде всего ввод наших войск в Афганистан, потребовавший перераспределения ресурсов с программ мирного экономического развития на программы грязной и ненужной стране войны. При этом СССР вновь оказался банкротом в ситуации, когда страны НАТО стали переходить на новые поколения обычных вооружений, начиненных электроникой. СССР не сумел добиться каких-либо заметных сдвигов в этой области и по-прежнему наращивал выпуск традиционной военной техники, демонстрируя неспособность к эффективному научно-техническому прогрессу на базе командной экономики. По имеющимся оценкам, в конце 80-х годов СССР тратил на военные цели сумму, превышающую 250 млрд долл. в год. Но официальная цифра этих расходов занижалась против реальной в 10 раз, ибо 90 % военных затрат были скрыты в других статьях бюджета страны. Как пишет известный специалист по военным проблемам П. Фельгенгауэр, "советская армия в восьмидесятые годы вовсе не была такой сильной, как это выглядело на бумаге, когда на Западе и на Востоке сравнивали число танков и стволов артиллерии НАТО и Варшавского договора в Европе. Реальная военная слабость Советского Союза была самым главным секретом Москвы, который западные разведки так и не смогли раскрыть. Наверное, главным образом потому, что западные разведывательные службы просто не хотели ничего об этом знать. Страшный русский медведь сорок лет способствовал единению Запада и помогал западным профессиональным военным и шпионам раздувать оборонные и разведывательные бюджеты" [32] .
Кроме того, Советский Союз в начале 80-х годов разместил свои мощные ракеты СС-20 в социалистических странах Восточной Европы, тем самым спровоцировав новую волну конфронтации между Востоком и Западом. А если к этому добавить начавшееся соревнование с США по проектам "звездных войн", то ясно, насколько велик был реальный масштаб истощения ресурсной базы страны. Приходится учитывать и растущую экономическую помощь СССР развивающимся странам, которые ее требовали все более активно и настойчиво. С1954 по 1987 г. экономическая помощь развивающимся странам превысила 40 млрд долл. (в среднем по 3 млрд долл. в год), а военная помощь (включая помощь Кубе) составила 125 млрд долл. (в среднем по 18 млрд долл. в год). А ведь эти средства могли пойти на народное благосостояние. Однако интересы военного противостояния Западу и подпитки национально-освободительного движения в развивающихся странах с надеждой на революционные перевороты в них явно преобладали.
И тем не менее, несмотря на известные декларации Н. Хрущева о построении коммунизма в СССР к 1980 г., Советский Союз к началу этого периода оставался развивающейся страной с уродливой структурой экономики и низким жизненным уровнем населения. Советская экономика отличалась высокой долей сельского хозяйства и промышленности (в частности, добывающей) и крайне низкой долей сферы услуг, которая обычно характеризует уровень экономического развития. В структуре национального дохода страны, как мы видели, была низка доля личного потребления и чрезмерно высока доля накопления, высокой была также доля тяжелой и военной промышленности. Вся произведенная в стране продукция распределялась в соответствии с планом материально-технического снабжения по предприятиям, организациям и среди населения. Реального выбора не было, а деньги играли лишь расчетную роль.
В годы горбачевской перестройки темпы экономического роста СССР продолжали замедляться, резко ухудшалось финансовое положение в стране, возросли инфляция и бюджетный дефицит. Не случайно со второй половины 80-х годов угрожающе стал расти внешний долг страны. К концу существования СССР он составил свыше 100 млрд долл. Во весь рост встала проблема обслуживания этого долга.
Положение с продовольствием также ухудшалось. Гигантские масштабы импорта продовольствия стали нормой для страны, располагающей огромными сельскохозяйственными ресурсами и возможностями, реальным признаком неизбежного краха советской экономики. Согласно официальным данным, импорт зерна в 1980 г. составил 27,8 млн т, а в 1985 г. он достиг 44,2 млн т.
Эти факты являются прямым и естественным результатом создания тоталитарной модели общества, командно-распределительного экономического механизма, централизованной плановой системы, давно заболевшей неизлечимой болезнью.
Реальное бытие "реального социализма" особенно отчетливо проявилось в годы правления Л. Брежнева. Экономика уже не работала, проблемы не решались, бесхозяйственность и коррупция правящего класса расцветали пышным цветом. Атмосфера безответственности и вседозволенности, самовосхваления и торжества посредственности стала обычной чертой "социалистического образа жизни".
Парадокс заключается в том, что развитие производительных сил, которое марксизмом рассматривалось как мотор общественного и экономического прогресса, на деле привело к формированию тоталитарной экономической модели без конкуренции и рынка, без мотивации к труду и НТП. Эта модель могла работать лишь при крайне неэффективном использовании и перенакоплении всех ресурсов. Лень и имитация работы во многих случаях стали нормой советской трудовой "этики", а производительный, эффективный и честный труд проявлялся все реже и реже.