В конце марта 2004 г. в столичном Американском клубе состоялось обсуждение ситуации в Аргентине с участием Марка Майлса, директора известного своими консервативными взглядами "Фонда Наследие" ("The Heritage Foundation "), который буквально накануне обнародовал рейтинг стран по критерию "экономическая свобода". Согласно этому списку Аргентина за один год опустилась с 68-го на 116-е место, что у многих аналитиков неолиберального толка вызвало форменную истерику. При этом в фокусе критики оказался тезис "Плана Феникс" о необходимости усиления прямого участия государства в экономике. Так, бывший министр экономики в правительстве Ф. де ла Руа Р. Лопес Мерфи методом антитезы указал на тот непосильный, по его мнению, груз, который вынуждены были нести федеральные и провинциальные власти. "Если суммировать пенсионеров, госслужащих и граждан, получающих те или иные субсидии, то мы получим 9 млн человек, зависящих от государства, а налоги на их содержание платят 2,7 млн аргентинцев. С таким соотношением мы ни к чему хорошему не придем", – утверждал один из тех, кто, находясь в составе правительства, внес немалый вклад в обострение кризисных процессов в стране. Попутно Р. Лопес Мерфи обрушился на "пикетерос", назвав их "варварами, избивающими на улицах стариков"369. Это был уже прямой выпад в сторону Н. Киршнера, которого не переставали упрекать в излишней терпимости в отношении действий пикетчиков.
Подлинной манифестацией любви и преданности неолибералов к реформам 1990-х гг. назвала газета "Пахина 12" крупный семинар экономистов, политиков и журналистов правых взглядов, проведенный в фешенебельном столичном отеле "Шератон" в 2004 г. аргентинской организацией "Fundación Atlas " и германским фондом "Friedrich Naumann". Участники семинара подвергли правительство Н. Киршнера не просто критике, но и прямым нападкам. Хозяин Розового дома был охарактеризован как "популист" и обвинен в организации "идеологических атак" на предпринимателей. Главный редактор газеты "Амбито финансьеро" Хулио Рамос и другие известные деятели в своих выступлениях в самых мрачных тонах обрисовали итоги первого года президентства Н. Киршнера: отсутствие свободы, безопасности, уважения к главенству закона и т. д., а в экономической сфере прямо призвали к восстановлению правил игры 1990-х годов через выдвижение новой либеральной альтернативы макроэкономическому курсу Розового дома370. В известном смысле точку над "i" в дискуссии поставил известный экономист Хорхе Авила, призвавший к фактическому отказу Аргентины от национального суверенитета в вопросах хозяйственной политики, да и вообще в международных делах. Рассуждая в этом русле и, по существу, повторяя зады концепций Р. Дорнбуша и других западных экономистов, сформулированных еще в разгар кризиса 2001–2002 гг., X. Авила утверждал, что единственно возможная для Аргентины формула успешного общественного развития – теснейшая экономическая и финансовая привязка к Соединенным Штатам через отказ от собственной денежной единицы, переход на расчеты в долларах и форсирование создания континентальной интеграционной группировки во главе с Вашингтоном – AЛKA371.
Таким образом, в посткризисный период в Аргентине развернулась серьезная идейная борьба вокруг альтернативных путей дальнейшего социально-экономического и политического развития страны. Острое идеологическое противостояние стало своего рода приметой времени, и это обстоятельство, безусловно, оказало свое воздействие на курс правительства Н. Киршнера в хозяйственной области, повлияло на процесс формирования новой модели роста.
От "Программы К" к "Плану КФК"
Основополагающие подходы Н. Киршнера к вопросам экономической политики были сформулированы в его предвыборной платформе, а затем озвучены в инаугурационной речи 25 мая 2003 г. Центральная идея "проекта Киршнера" (или, как его стали называть, "Программы К"), по собственным словам президента, – "восстановить национальный капитализм, который создаст возможности для вертикальной социальной мобильности". С этой целью предполагалось усилить экономическую роль государства, обеспечить "более справедливое распределение доходов", добиться стабильности в обществе, гарантировать повышение жизненного уровня основной части населения и, следовательно, роста внутреннего рынка – необходимого условия надежного экономического подъема. Похожие тезисы были повторены и год спустя в интервью газетам "Кларин" и "Пахина 12" в связи с первой годовщиной президентства Н. Киршнера.
Речь шла об очередной попытке модернизации социально-экономических структур Аргентины, но на иных идейных основах, чем те, на которых строилась неолиберальная политика. Формулируя новую национальную стратегию, предпосылки которой были созданы администрацией Э. Дуальде, глава государства проявил завидную законотворческую активность: в первый год пребывания у власти он издал 67 правительственных декретов и направил в Национальный конгресс 72 проекта законов372. Это было больше, чем у любого его предшественника на посту президента Аргентины за всю историю страны.
Что реально сделал официальный Буэнос-Айрес для выполнения продекларированных задач? Во-первых, были предприняты конкретные шаги как по осуществлению мер хозяйственного регулирования, так и в плане прямого участия государства в экономической деятельности, в частности путем создания госкомпаний: авиационной и энергетической. Более того, 8 июля 2004 г. Аргентина подписала с Венесуэлой соглашение об образовании совместной межгосударственной нефтяной компании "Петросур". Во-вторых, правительству Э. Дуальде, а затем Н. Киршнера удалось (путем введения новых сборов и усиления контроля) расширить налогооблагаемую базу и улучшить собираемость фискальных платежей. Это дало возможность стабилизировать валютно-финансовое положение страны и добиться первичного профицита государственного бюджета (порядка 3 % от объема ВВП), что, в свою очередь, позволило правительству открыть кредитные линии малым и средним предприятиям, в максимальной степени пострадавшим в условиях кризиса. В-третьих, около 2 млн аргентинцев стали участниками программы социальной помощи малоимущим "Главы семей", что в некоторой степени облегчило их материальное положение и стимулировало внутренний потребительский спрос.
Все это транслировало положительные импульсы в экономику, способствовало переходу от модели падения, характерной для 1998–2002 гг., к модели роста. Нельзя не подчеркнуть: экономический курс кабинета Н. Киршнера прокладывался между Сциллой внутренних проблем и Харибдой бесконечных переговоров с МВФ, который не прекращал оказывать на Буэнос-Айрес давление с целью добиться уступок в пользу кредиторов, понесших убытки из-за дефолта, и компаний, предоставляющих коммунальные услуги (газ, электричество, водоснабжение и т. д.), тарифы на которые были заморожены после отмены "конвертируемости" и девальвации песо. Тактика МВФ была стара, как мир: Буэнос-Айресу обещали новое внешнее финансирование в обмен на повышение внутренних тарифов, достижение договоренностей с кредиторами и дальнейшее увеличение профицита бюджета (главным образом, путем сокращения расходов на социальные нужды).
Правительство Н. Киршнера (так же как и до него кабинет Э. Дуальде) принимало в расчет позицию Фонда, но в полной мере принять его требования не могло. Отсюда постоянное "перетягивание каната", перманентный поиск компромиссов или промежуточных и частичных договоренностей. Для Буэнос-Айреса главным было выиграть время, создать для себя комфортную внешнюю среду, добиться от МВФ поддержки основных направлений экономической политики и укрепить хозяйственное положение. В рамках данной парадигмы отношений потери были неизбежны. Именно давление Фонда сыграло решающую роль в повышении в мае 2004 г. тарифов на газ на 40 %. Это говорило о том, что вынужденные уступки требованиям МВФ оставались суровой реальностью, известным ограничителем способности Буэнос-Айреса в тот момент в полной мере суверенно определять приоритеты развития страны. По мере преодоления последствий кризиса и восстановления динамики хозяйственного развития Розовому дому удавалось ослабить влияние внешних сил и повысить степень самостоятельности в принятии ключевых макроэкономических решений.
Опыт 1990-х гг. показал, что в конкретных условиях Аргентины комбинация внешних (ситуация на мировых товарных и финансовых рынках) и внутренних факторов порождает такую конструкцию экономического роста, в которой сравнительно непродолжительные периоды резкого наращивания хозяйственной активности легко сменяются периодами не менее резкого ее падения. Поскольку нестабильность на мировых рынках сохранялась, то одной из первостепенных задач аргентинского правительства являлось достижение внешней сбалансированности национальной экономики, ее эффективная модернизация и создание механизмов, способных сдемпфировать колебания мировой конъюнктуры и обеспечить плавную (без резких перепадов) динамику развития. Ключевым условием успешной модернизации аргентинской экономики, ее реального оздоровления на принципах "нового капитализма" должен был стать глубоко продуманный и всесторонне аргументированный выбор "точек роста", основных направлений выхода из "неолиберальной ловушки", когда страна в известной мере утратила критически важные ресурсы: человеческие, политические, хозяйственные и финансовые. Эта поистине историческая задача, решение которой определяло будущее аргентинской нации, неизбежно предполагала изменение целого ряда традиционных подходов и инструментов внутренней и внешней политики, и прежде всего в экономической сфере.